Но спасает от любых невзгод
Пониманье:
есть душа родная,
Что за сына молится и ждет.
…На земле и за ее пределом,
От рожденья до скончанья дней,
Мне легко быть добрым, мудрым, смелым —
Добротой и мудростью твоей.
Я свою седину вдруг заметил…
Но пока еще мама жива,
Ничего мне не страшно на свете,
И надежда, как прежде, права,
Что за ночью – светла и желанна —
Вновь займется заря поутру,
Что – покуда жива моя мама —
Я и сам ни за что не умру…
Смертный грех
Навещал не часто мать —
Тут мне нечего сказать.
К сожаленью, без меня
Подрастали сыновья…
Лишь тебя, моя тетрадь,
Я старался не предать.
На твой лист из-под стила
Жизнь по капельке текла.
Становясь судьбой других,
Сам я превращался в стих.
В тот, что сможет, как-нибудь,
Все грехи перечеркнуть.
Оправданьем стать моим
Перед временем иным…
«А мы все ищем утешенья…»
А мы все ищем утешенья,
В спасенье веруем свое…
Любви ли просим?
Нет, прощенья
За то, что жили
Без нее.
«От женщин пахло обольщеньем…»
От женщин пахло обольщеньем:
Табачный дым, духи, вино…
С такими были приключенья,
Когда-то, но уже давно.
Сейчас живу иначе, медленней,
Хоть все быстрее бег годов…
Лист бел и чист, как стопка беленькой,
Но пригубить я не готов.
И эти дамы расфранченные —
Ко мне повернуты анфас,
Наверно, души утонченные,
Но, приглядишься, не для нас!
И то, что им во мне мерещится,
Мне не мерещится теперь…
Моя любовь, моя тюремщица,
Металлом кованая дверь,
Меня спасает от скандального,
Для вдохновенья бережет…
И пахнет хвоей поминальною
Последний в этом веке год.
«…Погрузился дом во тьму…»
…Погрузился дом во тьму.
И негаданно-нежданно
Гаснут все телеэкраны —
Тишина, как в старину.
Что ж, как будто в доброй сказке,
Ночь пройдет в любви и ласке —
Позабуду я о сне.
В результате отключенья —
Рост народонаселенья
В умирающей стране.
…Хорошо сидеть у свечки!
Скоро в дом поставим печки
И трубу – через окно…
Но когда со мной ты рядом,
Электричества не надо —
Ведь на сердце не темно.
«Как она меня бесила…»
Как она меня бесила,
Раскаляла добела…
Притягательная сила
В этой женщине была.
Сам себя пытаю снова —
Объясненья не найти:
Что же было в ней такого,
Что смогла с ума свести?
Видел: есть куда милее
И добрее во сто крат…
Но ведь вот остался с нею,
Хоть и стал потом не рад.
…Мне всю жизнь перевернула,
Поступая вопреки…
Гнула, гнула – не согнула!
Так и вышел в мужики.
О судьбе подписного издания
– Оставить «Пушкина» тебе? —
Жена спросила пред разводом,
Тем самым одарив свободой:
а) в выборе и – б) в судьбе.
Прошлая жизнь
Не мстил, хоть и думал, в сердцах, отомстить.
Прощал, даже то, что вовек не простить.
Жалел и не грохал об стол кулаком
И слыл подкаблучником и дураком.
До той, до невидимой глазу черты,
Где я – это я и где ты – это ты.
А после – ушел и тебя не спросил,
Назад посмотреть просто не было сил.
И вот оглянулся: кого тут судить?..
Ведь вспомнил-то только затем,
чтоб забыть.
«На плите – трехдневный суп…»
На плите – трехдневный суп,
Коромыслом дым – в избе…
Что-то дерзкое несу,
Адресуя все – тебе.
У тебя в глазах – ежи!
Ты – ни слова мне в упрек.
Но мгновенье сторожит
Слез твоих засадный полк.
Как ударит эта рать —
Не сдержать ее тогда…
Буду я готов признать,
Что права ты, как всегда.
А когда все позади
И – понятно, кто кого,
Мы трехдневный суп едим —
Нет вкуснее ничего!
«Вишня зацвела…»
Пока мы спали, вишня зацвела…
Проснулись и – округу не узнали:
От кончиков ветвей и до ствола
Деревья бело-розовыми стали.
И над землей качается туман,
Как утро – юный,
словно страсти – древний…
И запеленуты в него дома
Нас приютившей маленькой деревни.
И кажется, что мы – уже не мы:
Не гости, не влюбленные – соседи!
И навсегда здесь жить убеждены,
И никуда отсюда не уедем.
Куда бы нас дорога ни звала,
Какие бы нас ни манили дали…
А это просто вишня расцвела,
Пока мы спали.
«Солнцепек, зверобойный дурман…»
Горячей пылью ног ее касаясь…
Солнцепек, зверобойный дурман,
Шум березовых декораций…
И за словом я лезу в карман,
Чтобы скрыть, что пора целоваться!
И ей-богу, сорваться легко —
Устоять, просто силы не хватит —
От восторженных слов и стихов
До таких неизбежных объятий.
Как мальчишка, шагаю с тобой
По лесной, многоцветной вселенной,
И ревную к травинке любой,
Что к твоим прикоснулась коленям…
«Закаты осени так длинны…»
Сияй, сияй прощальный свет…
Закаты осени так длинны,
Так остужать умеют кровь,
Как дружба женщины с мужчиной,
Когда уже прошла любовь.
Все ярче краски, тени строже
И все внимательнее взгляд,
Как будто день, который прожит,
Вот-вот воротится назад.
А с ним – все то, что было прежде,
Все то, что скроется вдали,
Когда последний луч надежды
Уйдет за краешек земли.
Аленушка
Бегом времени не тронута,
Век на камушке сидит
И печально в сердце омута,
Как в свою судьбу, глядит.
Братца ждет
или проезжего
Удалого молодца —
Вся, как будто песня нежная,
Без начала, без конца…
Неприкаянна, доверчива
И душой чиста, кротка.
Ждать уже ей, вроде, нечего —
В стороне от большака.
…То ли радость, то ли горюшко
Обвенчают нас с тобой,
Русь моя, моя Аленушка,
Самоцветик голубой.
Май
Куда люди девают нос,
когда целуются?
Как весенние цветы
На пороге лета,
Так во мне возникла ты
Яркой вспышкой света.
Над землею – песня ос,
Рос благоуханье…