Искал свое счастье и все потерял. Одураченный, плюхнулся свиньей в навоз.
Поверил —
Кому ты поверил? Ну, пеняй теперь на себя, расплачивайся.
Землю ты свою забыл колыбельную.
Где Россия твоя?
Пусто место.
Русский народ, это грех твой непрощаемый.
И где совесть твоя, где мудрость, где крест твой?
Я гордился, что я русский, берег и лелеял имя родины моей, молился святой Руси.
Теперь, презираем со всем народом, несу кару, жалок, нищ и наг.
Не смею глаз поднять.
– Господи, что я сделал!
И одно утешение, одна надежда: буду терпеливо нести бремя дней моих, очищу сердце мое и ум мой помутнелый и, если суждено, восстану в Светлый день.
Русский народ, настанет Светлый день.
Слышишь храп коня?
Безумный ездок, что хочет прыгнуть за море из желтых туманов, он сокрушил старую Русь, он подымет и новую, новую и свободную из пропада.
Слышу трепет крыльев над головой моей.
Это новая Русь, прекрасная и вольная, царевна моя.
Русский народ, верь, настанет Светлый день.
Сорвусь со скалы темной птицей тяжелой, полечу неподвижно на крыльях, стеклянными глазами буду смотреть в беспредельность, в черный мрак полечу я, только бы ничего не видеть.
Поймите, жизнь наша тянется через силу.
Остановитесь же, вымойте руки, – они в крови, и лицо – оно в дыму пороха!
Земля ушла, отодвинулась.
Земля уходит – —
Лечу в запредельности.
На трех китах жила Земля. Был беспорядок, но и был устой: купцы торговали, земледельцы обрабатывали землю, солдаты сражались, фабричные работали.
Все перепуталось.
Лечу в запредельности.
Отказаться от жизни осязаемой, пуститься в мир воздушный, кто это может? И остается упасть червем и ползти.
Обгоняю аэропланы.
Стук мотора стучит в ушах.
Закукарекал бы, да головы нет: давно оттяпана!
Поймите же, быть пришельцем в своей, а не чужой земле – это проклятие.
И это проклятие – удел мой.
Все разорено, пусто место, остался стол – во весь рост человечий велик сделан.
Обнаглелые жадно с обезьяньим гиком и гоготом рвут на куски пирог, который когда-то испекла покойница Русь, – прощальный, поминальный пирог.
И рвут, и глотают, и давятся.
И с налитыми кровью глазами грызут стол, как голодная лошадь – ясли. И норовят дочиста слопать все до прихода гостей, до будущих хозяев земли, которые сядут на широкую русскую землю.
Ве-е-ечна-я па-амять.
Слово к матери-земле
Укатилось солнце за горы. Зажглись на облаках звезды – ясные и тусклые по числу людей, рожденных от века.
А от Косарей по Становищу души усопших – из звезд светлее светлых, охраняя пути солнца, повели Денницу к восходу.
И сама Обида-Недоля, не смыкая слезящихся глаз, усталая, день исходив от дома к дому, грохнулась на землю, под терновым кустом спит.
Родимая звезда, блеснув, украсила ночное небо.
Мать Пресвятая, позволь положить Тебе требу: вот хлебы и сыры и мед, – не за себя, мы просим за нашу Русскую землю.
Мать Пресвятая, принеси в колыбель ребятам хорошие сны: они с колыбели хиреют – кожа да кости – галчата, и кому они нужны, уродцы. А Ты постели им дорогу золотыми камнями, сделай так, чтобы век была с ними да не кудлатая рваная Обида, а красавица Доля, измени наш жалкий удел в счастливый, нареки наново участь бесталанной Руси.
Посмотри, вон растерзанный лежем лежит – это наша бездольная, наша убогая Русь. Ее повзыскала Судина, добралась до голов: там, отчаявшись, на разбой идут, там много граблено, там хочешь жить, как тебе любо, а сам лезешь в петлю.
Или благословение Твое миновало нас, или родились мы в бедную ночь и век останемся бедняками. Так ли нам на роду написано быть несуразными, дурнями – у моря быть и воды не найти?
Огонь охватил нашу жатву – пылают нивы, на море бурей разбило корабль, разорены до последней нитки.
Смилуйся, Мать, посмотри, вон Твой сын с куском хлеба и палкой в руке бросил дом и идет по катучим камням, куда глаза глядят, а злыдни – спутники горя, обвиваясь вкруг шеи, шепчут на уши: «Мы от тебя не отстанем!»
Вещая, лебедь, плещущая крылами у синего моря, Мать земли – Матерь – земля! Ты читаешь волховную книгу, попроси творца мира, сидящего на облаках Солнце-Всеведа, он мечет семена на землю – и земля зачинает, и мир весь родится. Попроси за нас, за нашу Русскую землю, чтобы Русь не погибла.
Нет нам места и не знаем, куда деваться от Кручины и Лиха.
И если бы нашелся из нас хоть один, кто бы ударил ее топором,
или спустил в яму и закрыл камнем,
или бросил бы в реку,
или, защемив в дерево, забил бы в дупло,
или запрятал бы ее под мельничный жернов, худую, жалкую, черную долю – нашу злую судьбу!
Мы отупели – и горды, мы не разрешили загадок – и покойны, все письмена для нас темны – и мы вознесем свою слепоту.
Мать, повели им, всем праздным, всем забывшим Тебя, забывшим Родину, Твою землю и долг перед ней, и пусть они потом и кровью удобряют худородную, истощенную, заброшенную ниву.
И неужели Русской земле Ты судила Недолю? И всегда растрепанная, несуразная, с диким хохотом, самодовольная, униженная и нищая будет она пресмыкаться, не скажет путного слова?
Мудрая, вещая, знающая судьбы, равно распределяющая свои уделы, подай нам счастья!
Не страшна нам смерть – клянемся Тебе до последних минут жизни отдать все наши силы и умереть, как Ты захочешь, – нам страшно Твое проклятие.
И посмотри, вон там молодая прекрасная Лада, счастливая доля, в свете зари словно говорящая солнцу: «Не выходи, солнце, я уже вышла!» – она нам бросает свою золотую нить.
Мать Пресвятая, возьми эти хлебы, сыры и мед с наших полей, свяжи нашу нить с нитью Доли, скуй ее с нашей, свари ее с нашей нераздельно в одной брачной доле навек!
Плач
Всплакала малая птица
Белая перепелка:
Сыр-бор в огне пылает
Разорено гнездо,
Конец пришел.
Не белая перепелка,
Плачет мое малое сердце:
Наше русское царство погибло.
– А светы вы, высокие хоромы,
Кому вами будет владети!
– А светы вы, милые переходы,
Кому будет по вас ходити!
– А светы вы, бранные убрусы,
Березу ли вами крутити!
– А светы вы, золоты ширинки,
Лесы ли вами дарити!
– А светы вы, яхонты-сережки,
На сучье ли вас задевати!
Белая перепелка,
Ты, мое малое сердце,
Теремы ломают —
Русскому царству конец.
Русскому царству конец.
– А судьба моя бессудьбинная!
И как ступить мне в темную келью,
Благословиться на подневольную жизнь!
Заповедное слово русскому народу
Горе тебе, русский народ!
Ты расточил богатства веков, что накопили отцы твои, собирая по крохам через совесть за гибель души своей, – наследие седой старины среди кремлевских стен, ты все разрушил, ты, как ребенок, сломал бесценную игрушку, ты напоил злобой невежества и отчаяния своего землю на могильную меру, сам задыхаешься от отчаяния и видишь губителя в каждом приближающемся к тебе.
Испугался ты последним и страшным испугом, ты, как Каин, ищешь места себе на земле, где бы голову преклонить, а каждый куст тебе шепчет:
– Беги, проклятый, дальше беги!
И убитые тобой встают вслед вереницей:
– Каин, где брат твой?
А ты, растерзанный, повторяешь одно свое Каиново слово:
– Разве я сторож брату моему?
И брат твой убитый пролетает мимо.
Что ему нужно? Когда он восстанет?
– Иди, Каин, иди!
А рядом поднимаются желтые, белые, золотые народы, все они братья друг другу, все они братья убитому тобою брату, а ты – один.
– Иди, Каин, иди!
Растерзанный, с расстегнутым воротом, без шапки, сжимая винтовку в левой руке и отирая пот, идешь ты.
Кто тебя гонит? Куда идешь?
И нет конца.
– Иди, Каин, иди!
Ты твердишь о своей гибели, а губишь других, твердишь о заговорах, а никто и не сговаривается, твердишь о борьбе, а только нападаешь на безоружного.
И нет тебе места.
Пересохшими губами повторяешь ты всему миру гордые и смелые призывы. И никто не отвечает тебе.
Отчаяние твое равно отчаянию сына погибели.
Ты восстал на Бога своего, кому весь век поклонялся и считал виновником гибели своей – бытия своего. И Бог восстал на тебя.
Вот ты остановился перевести дух. Сухим языком водишь по запекшимся губам.
Как засохли бесслезные глаза твои! Как велико твое отчаяние!
Все на тебя, и ты один на всех.
И ты безнадежно поднял глаза на Спасов лик – невзначай с винтовкой своей зашел ты в церковь Божию.
– Человек, зачем расточил ты добро Мое, которое сотворил Я предвечно?
И смотрят с укором святые очи.
Теплится лампадка – желтый огонек.
Горе мне, братья! Горе тебе, русский народ!
Предки твои, молившиеся в высоких каменных церквах – безмолвных свидетелях прошлого, они умели собрать многоязычную землю воедино. И на вечах, на княжьих советах во имя любви и ненависти делали они одно свое великое дело – рядили и строили землю. Князья-властелины были рабами земли. Властелины людей, тираны холопов, безжалостные мучители, создали они великую Русскую землю, и пощаженные останки их покойно дремлют под сенью соборов.
А ты расточаешь, и тебе нет покою – никогда.
С верой шептали уста твоих предков перед образом Спаса, с мольбой прибегали они к пречистому образу Спаса.
Велика была вера!
Верою, твердым упованием, чаянием будущего по крохам собирали они Русскую землю.
И дикие хороводники степные – татары, ногаи – вся орда несытая умилилась перед желтым светом восковой свечи, на землю села, дала трудников и смешалась по-братски с Русью рабскою, что единому Богу кланялась, пред единым Спасом склонилась.