— Я вас очень прошу не терять времени, — сказал Аввакум. Он вдруг заметил, что полковник сильно постарел за последние месяцы. — Можно предложить вам сигарету?
Нащупать хотя бы одну тропинку, ведущую к тому, кто все еще имеет возможность спокойно курить трубку и радоваться собственному хитроумию, — вот тогда он мог бы слушать эти рассказы до самого утра, а то и дольше.
— Итак? — напомнил Аввакум.
Раскурив сигарету, полковник Манов неторопливо выпустил дым.
— Двадцать седьмого ноября в шестом часу ожесточенный обстрел двух пунктов третьего района сектора L-Z. Продолжительность огня — около получаса. Результат — подброшенный труп известного диверсанта. Одновременно с этим в воздушном пространстве оборонительного объекта «Момчил-2» появляется иностранный самолет и сбрасывает две осветительные ракеты. Часом позже передвижной радиопередатчик «Искыр», действующий в районе Смоляна, послав позывные заграничной радиостанции «Гермес», сообщает ей, что «заказ выполнен», и спрашивает, когда и кому его передать. «Гермес», как вы, вероятно, знаете, имеет обыкновение передавать кодированные инструкции, но в переговоры он почти никогда не вступает. Но на сей раз «Гермес» передает «Искыру», что на следующий день (то есть вчера) сообщит, кому передать заказ, и скажет, какие следует принять «предварительные меры». Двадцать восьмого ноября, то есть вчера, майор Н. находит в расположении «Момчила-2» кассету с пленкой, предназначенной для ночной съемки с помощью инфракрасных лучей. Пленка в кассете чистая. Вчера в шестом часу «Гермес» посылает шифрованную радиограмму и наши пеленгаторы перехватывают ее. Перед этим в четвертом часу какой-то легковой автомобиль сшибает нашего старшего шифровальщика — тот в неположенном месте переходил улицу. Шофер не разглядел его из-за густого тумана. Чтобы не упустить время, я передаю радиограмму для расшифровки профессору Найденову. Но поскольку у меня есть сведения, что профессора засекла иностранная разведка, приказываю установить за его домом наблюдение и охранять его со стороны улицы. Мы знали, что вы регулярно бываете у профессора, что дружите с его племянником и с Марией Максимовой, и были уверены, что внутри дома ему ничто не угрожает. Такова хронология событий.
После того как полковник изложил все это, он забыл и про свои огорчения, и про свой чин и снова перешел на «ты».
— У тебя будут вопросы?
Аввакум по своему обыкновению стал прохаживаться взад и вперед и некоторое время молчал.
— В каком состоянии сейчас старший шифровальщик? — спросил он.
Они были знакомы. Аввакум не раз пользовался услугами этого крупного специалиста. А к умным людям веселого нрава, каким был этот молодой человек, Аввакум питал искреннюю симпатию.
— Его помяло основательно, — с неохотой ответил полковник. И зачем ему вздумалось выгонять парня на свежий воздух? Он уже в тысячный раз проклинал ту минуту, когда эта мысль пришла ему в голову.
— А вы, товарищ полковник, находите какую-либо взаимосвязь между всеми этими событиями? Простите, но меня это очень интересует.
— Кое в чем эту связь вижу, — сказал полковник. Если разобраться, так это он должен задавать подобные вопросы Аввакуму. Младшие по чину обычно не задают таких вопросов начальникам. Но Аввакум, его Аввакум, — он был вне всяких чинов и званий. — Да, вижу, — повторил он. — Например, между найденной кассетой и вчерашней шифрограммой «Гермеса». Мне кажется, тут есть какой-то мостик.
— Вы так считаете? — спросил Аввакум.
— Хотелось бы услышать твое мнение, — холодно заметил полковник. Как-никак он был начальник отдела и имел полное право требовать объяснений от подчиненных.
— Все обстоит очень просто, — сказал Аввакум. — По существу, мне остается только развить вашу мысль. Главная подоплека всего этого, конечно, оборонительный объект «Момчил-2». Он буквально не дает покоя противной стороне, и она старается любой ценой раздобыть более подробные данные о нем. Но обычным путем ни один матерый шпион не в состоянии проникнуть на такой важный объект, верно? Поэтому противная сторона создает на границе напряженную обстановку, чтобы всемерно облегчить проникновение шпиона в расположение «Момчила-2». Совершается сильный огневой налет на третий район сектора L-Z в расчете отвлечь внимание пограничных войск от объекта. Больше того, противная сторона посылает в этот район самолет, а это вместе с происходящим на границе заставляет охрану и обслуживающий персонал объекта смотреть прежде всего вперед, а не назад.
Воспользовавшись благоприятной обстановкой — о ней он был предварительно предупрежден, — шпион проникает в расположение «Момчила-2» с северной, наиболее спокойной стороны, фотографирует объект, но в спешке теряет запасную кассету. По всей вероятности, где-то недалеко его ждала машина с радиопередатчиком. В переговоры с «Гермесом» он вступил вблизи Смоляна, чтобы успеть улизнуть в город, прежде чем за ним бросится погоня. Вопрос о том, остался ли он в Смоляне или той же ночью успел перебраться в Софию, еще предстоит выяснить. Лично я считаю, что к рассвету он уже был здесь. Вчерашний день характерен двумя событиями. Выведен из строя старший шифровальщик, а это и есть одна из «предварительных мер». Вечером была перехвачена радиограмма «Гермеса», в которой содержались указания, кому и когда должны быть переданы снимки. Узнав о том, что радиограмма передана для расшифровки профессору Найденову, иностранная разведка принимает решение раз и навсегда убрать профессора с дороги. Она разрабатывает способ убийства и осуществляет его, как вы знаете, сегодня во второй половине дня.
Полковник потянулся за сигаретой.
— Дай-ка я закурю, — сказал он. Теперь ему и в голову не приходило называть Аввакума на «вы». Он сделал несколько затяжек и сказал задумчиво: — Да, конечно, все это находится в тесной взаимосвязи.
— Зря вы тотчас же не установили наблюдение за шофером — это большая ошибка, — сказал Аввакум.
— За шофером? — Полковник потер ладонью лоб. — Да… Впрочем, туман вчера действительно был очень густой.
— Этот густой туман, — Аввакум уже начал злиться, — именно этот густой туман и дал шоферу возможность с близкого расстояния выслеживать свою жертву и, выбрав благоприятный момент, стукнуть ее как следует.
— Ты в этом уверен? — спросил полковник и улыбнулся. — Я буду рад, если все происходило именно так, как ты говоришь.
Аввакум пожал плечами. Тут не было ничего такого, что вызывало бы улыбку.
— Я сейчас же дам указание разыскать этого типа. — Полковник встал и направился к двери. — Мы будем держать его под наблюдением до тех пор, пока не установим, что он за птица. — Полковник немного повеселел, но все еще сутулился и держался как-то по-стариковски.
Новое открытие еще больше сгустило и без того непроглядный туман.
Пока полковник разговаривал внизу с сотрудником госбезопасности, Аввакум курил, сидя в кресле, и рассеянно наблюдал за клубочками синеватого табачного дыма. Они парили над ним в воздухе, сливались воедино, образуя некую спиралевидную галактику, которая исчезала у него за спиной. Сперва он следил за этим рассеянно, потом табачный дым стал привлекать его более пристальное внимание. Наконец он встал. Сомнения не было: где-то позади него есть тяга, она и всасывала галактику, возникающую из табачного дыма. Почему весь дым, хотя и медленно, но упорно уплывает в одном направлении — к огромному окну?
Окно было закрыто. Но закрытое окно не может притягивать дым. Либо окно плохо закрыто, либо где-то есть отверстие, через которое комната сообщается с внешним миром.
Аввакум подошел к окну. Справа, на уровне груди, рядом с оконной рамой в стекле зияло идеально закругленное отверстие диаметром примерно в пять миллиметров. Оно было, разумеется, невелико, но большая разница внешней и внутренней температуры способствовала возникновению тяги, и притом довольно сильной.
Аввакум ощупал отверстие мизинцем: края оказались гладкими, словно их отшлифовали тончайшим напильничком из дамского несессера. Сомнения быть не могло: отверстие образовала остроконечная пуля, выпущенная с близкого расстояния.
Рассматривая стекло, он ощутил позади себя тяжелое дыхание полковника.
— Полюбуйтесь, — улыбнулся Аввакум и посторонился, уступая ему место.
Полковник считался большим знатоком огнестрельного оружия. Он ощупал отверстие и, посопев немного, заявил:
— Стреляли из бесшумного пистолета. Мне эта система знакома. Кончик пули острый, как шило.
Аввакум знал, что такая пуля, пробивая стекло, разминает его своим корпусом в микроскопический порошок и вращательным движением уносит за собой, так что обнаружить следы стекла не способна ни одна лупа.
Он поднял телефонную трубку и, набрав номер морга, спросил у врача, как выглядит пуля.
— Кончик у нее очень острый, — ответил врач.
— А царапин не видно? — спросил Аввакум.
— Есть, — ответил врач. — На конусе.
— Я пришлю за ней нарочного, это ценная вещица, — сказал Аввакум и положил трубку.
— По-моему, тут вот что произошло, — продолжал полковник. Лицо его оживилось. — На этом уровне, — он указал на спинку стула, — находилось сердце профессора. Тяните отсюда прямую до отверстия в стекле и дальше сквозь него. Где будет конец прямой? По ту сторону дороги, за канавой. Возле той старой толстой сосны. Я утверждаю, что убийца стоял за той сосной. И стрелял из-за нее.
— Едва ли, — возразил Аввакум. — Там находился ваш сержант.
Оживление тотчас же исчезло с лица полковника. Он молчал и с удрученным видом рассматривал узоры ковра. Как будто они приводили его в уныние.
— Тогда как же? — спросил он. — Я ничего не понимаю.
— Я тоже, — тихо ответил Аввакум.
Лейтенант Петров попросил у полковника разрешения войти и, щелкнув каблуками, подал Аввакуму пакет с красными сургучными печатями. Он сообщил, что фотокопии отпечатков будут готовы завтра утром, и удалился.
Они снова остались вдвоем. Аввакум вскрыл пакет и вынул из него снимок вырванного из профессорской тетради листка и короткую записку начальника лаборатории. Записка была адресована полковнику Манову. Аввакум прочитал ее вслух: