кула так, чтобы моя лодка утонула. Я проведу кула так, чтобы мой аутригер ушел под воду. Моя слава как гром, моя поступь – как рычание летающих ведьм».
Вступительная часть этого заклинания содержит какую-то мифологическую ссылку, относительно которой мои информаторы могли дать мне лишь смутные объяснения. Однако она понятна в той мере, в какой она непосредственно ссылается на магическую мяту и описывает ее магическую действенность. Во второй части опять-таки следует перечень слов, относящихся к предметам, используемым в кула, и к внешности и убедительности колдуна. Глагол, с которым они повторяются, относится к кипению мяты и кокосового масла, о чем я еще упомяну: это означает, что магические свойства мяты переходят на толивага и его добро. В последней части маг взывает к духу своего реального родственника по материнской линии, от которого он получил это заклятье, и просит его передать магическую силу его лодке. Мифологическое имя Моникиники, с которым не связан ни один миф, за исключением традиционного поверья, что именно он был первым обладателем их заклинаний, выступает здесь как синоним лодки. В самом конце в догина, содержащем несколько выражений, идентичных тем, какие имеются в заключительной части заклинания Йаварапу, мы имеем еще один пример того языка преувеличений, который так часто используется в магии.
Ритуально сорвав мяту, маг приносит ее домой. Там его ждет один из усагелу (членов экипажа), который помогает ему кипятить немного кокосового масла (булами) в небольшом туземном глиняном горшочке. Затем мяту бросают в кипящее масло и, пока оно кипит, произносится следующая формула:
Заклинание Каймвалойо
«Не орех бетеля, не дога (украшение из кривого клыка борова), не стручок бетеля! Моя собственная сила изменит его ум, моя магия мвасила, моя мвасе, мвасаре, мвасереваи». Это последнее предложение содержит игру слов, очень характерную для киривинской магии. Нелегко истолковать начальную фразу. Вероятно, она значит нечто вроде этого: «Ни орех бетеля, ни его стручок, ни дар дога не могут быть такими же сильными, как моя магия мвасила и ее сила изменять ум моего партнера в мою пользу». Теперь следует главная часть заклинания: «Есть только одна моя сулумвойа (мята), сулумвойа с Лаба’и, которую я положу на вершине Гумасила. Так я совершу быстрый обмен кула на вершине Гумасила: так я спрячу мой кула на вершине Гумасила; так я унесу в качестве добычи мой кула на вершине Гумасила; так я разыщу мой кула на вершине Гумасила; так я украду мой кула на вершине Гумасила».
Последние фразы повторяются несколько раз, и всякий раз вместо названия острова Гумасила вставляется одно из названий: Куйавайво, Домдом, Тевара, Сийавава, Санароа, Ту’утауна, Камсарета, Горебубу. Все это – последовательные названия тех мест, где происходит обмен кула. В этом длинном заклинании маг следует по пути экспедиции кула, перечисляя наиболее заметные ее вехи. Последняя часть этой формулы идентична цитированной выше последней части заклинания Йаварапу: «Я толкну ногой гору и т. д.».
После произнесения этого заклинания над маслом и мятой маг берет эти вещества и помещает их в особый сверток из банановых листьев, затвердевших от подсушивания на солнце. Теперь вместо него иногда используется стеклянная бутылка. Потом этот сосуд прикрепляется к пруту, наклонно нависающему над носом. Как мы увидим позже, это ароматическое масло будет служить для умащения определенных предметов по прибытии в Добу.
Однако на этом череда магических обрядов не заканчивается. На следующий день рано утром при произнесении магического заклинания, делают ритуальный узелок с образцами товаров, называемый лилава. Для этого на чистой новой циновке раскладывают несколько предметов торговли – плетенный браслет, гребень, горшочек для извести, связку орехов бетеля, а в саму сложенную циновку произносят заклинание. Потом циновку сворачивают, помещают над ней другую, а еще одна-две циновки будут завернуты; таким образом в узелке содержится герметически закрытая магическая сила заклинания. Потом этот узелок помещают в особое место посреди лодки и не развязывают до самого прибытия экспедиции в Добу. Существует поверие, что с ним связано магическое знамение (карийала). Всякий раз, когда открывают лилава, начинает идти мелкий дождь, сопровождаемый громом и молниями. Скептический европеец мог бы добавить, что в сезон дождей почти неизбежно после полудня каждый день идет дождь с громом – у подножий или на склонах таких высоких холмов, какие встречаются на островах д’Антркасто. Когда же несмотря на это карийала не происходит, то все мы знаем, что при совершении магического обряда над лилава произошла какая-то ошибка. Вот заклинание, читаемое над табуированным узелком лилава.
Заклинание Лилава
«Я обхожу по краю берег Кауракома; берег Кайли, Кайли Муйува». Я не могу добавить никакого объяснения, которое сделало бы эту фразу понятной. В них, очевидно, имеются какие-то мифологические намеки, ключа к которым у меня нет. Далее заклинание звучит так:
«Я буду магически действовать на мою гору… Где буду лежать? Я буду лежать в Легуматабу; я буду спать, я буду видеть сны; придет дождь как мое магическое знамение… его ум начеку; он не лежит, он не сидит, он стоит и дрожит, он стоит и волнуется; слава Кевара мала, моя собственная слава пылает…».
Целый этот период повторяется снова и снова, причем всякий раз вместо Легуматабу вставляют название другой местности. Легуматабу – это маленький коралловый островок примерно в двести ярдов в длину и около ста в ширину с несколькими деревьями пандануса; здесь на песке откладывают яйца птицы и черепахи. На этом островке, на полпути между Синакета и островами Амфлетт, мореходы из Синакета часто проводят ночь или две, если их настигнет плохая погода или встречный ветер. Этот период содержит прежде всего прямой намек на магическое чудо, связанное с лилава. Во второй его части описывается состояние волнения партнера из Добу под воздействием этой магии – то состояние волнения, которое побудит его быть щедрым в обмене кула. Я не знаю, является ли слово Кевара именем собственным, или же оно означает что-то другое, но во всяком случае эта фраза содержит бахвальство колдуна собственной славой, что весьма типично для магической формулы. Местности, упомянутые вместо Легуматабу в последовательных повторениях этого периода, таковы: Йакум, другой маленький коралловый островок, Ураси – добуанское название Гумасила; Тевара, Санаро’а и Ту’утауна – все это местности, уже знакомые нам по нашему описанию Добу. Это очень длинное заклинание. После произнесения последнего и тоже очень пространного последнего периода со всеми его вариантами в него вводится еще одно изменение. Вместо первой фразы: «Где буду лежать?» и т. д. идет новая форма: «Где встает радуга? Она встает на вершине Койатабу», после чего повторяется остальная часть периода: «Я буду спать, я буду видеть сны и т. д.». Эта новая форма опять-таки разнообразится тем, что вместо Койатабу в нее вставляются такие названия как Камсарета, Койава’у и Горебубу[62]. Она опять проводит нас по местности, однако на этот раз вместо мест ночлега мы следуем ориентирам экспедиции, которыми служат упоминания вершин высоких гор. Заключительная часть этого заклинания также идентична последней части заклинания Йаварапу.
Сам магический обряд совершается утром последнего дня. Сразу же после произнесения заклинания и свертывания лилава его вносят на лодку и кладут на его почетное место. За это время усагелу (члены команды) уже приготовили лодку для плавания.
Каждая лодка масава делится на десять, одиннадцать или двенадцать отсеков с помощью толстых горизонтальных балок под названием риу, которые соединяют корпус лодки с балансиром. Такой отсек называется лику, а каждый лику имеет свое название и свою функцию. Начиная с конца лодки первый лику (а он, как легко заметить, узкий и мелкий) называется огугвау, что значит «в тумане». Это место для сигнальной раковины. Здесь сидят маленькие мальчики и дуют в раковину по случаю церемоний.
Следующее отделение называется ликумакава; там прячут часть провизии. Третье отделение называется кайлику. Здесь традиционно хранятся сделанные из скорлупы кокосового ореха бутыли для воды. Четвертое лику называется ликугуйа’у. Как указывает само это название, это место для вождя, или гуйа’у. Можно добавить, что слово это неофициально употребляется как вежливый титул для любого начальника или значительного лица. Черпак, йалумила, всегда находится в этом отделении. Затем идут центральные отсеки, от одного до трех, в зависимости от величины лодки, называемые гебобо. Именно здесь и помещается на помосте лилава; здесь же помещаются и лучшие продукты, которых нельзя есть вплоть до прибытия на Добу; а также все ценные предметы торговли. После этого центрального отсека располагаются те же отделения, которые мы видели в первой части – но только в обратном порядке (снимок XXXIX).
Когда лодка должна забрать больший груз (а именно так всегда и происходит в случае экспедиции на Добу), квадратное пространство ограждается по периметру соответственно той части лодки, которая называется гебобо. Таким образом посреди лодки возникает нечто вроде большого кубического курятника или клетки, наполненной завернутыми в циновки узелками, а когда лодка не плывет, это место обычно бывает покрыто парусом. На дне лодки конструкция из прутьев создает пол, по которому могут ходить люди и на котором могут лежать вещи, покуда под ним течет трюмная вода, которую время от времени вычерпывают. В каждом из углов этой четырехсторонней конструкции