гебобо помещают по кокосовому ореху, произнося над ними заклинания. Это делается после того, как лилава, отборная пища и остальные товары уже припрятаны. Следующее заклинание относится к тому типу заклинаний, которые читаются над четырьмя кокосовыми орехами.
Заклинание Гебобо
«Мой отец, моя мать… кула, мвасила». Это короткое вступление, выраженное в сжатой форме, свойственной магическим зачинам, довольно загадочно, за исключением упоминаний о кула и мвасила, которые объяснимы. Вторая часть не такая темная:
«Я наполню мою лодку багидо’у, я наполню мою лодку багирику, я наполню мою лодку багидуду и т. д.». Перечисляются все особые названия ожерелий. Последняя часть звучит так: «Стану на якорь в открытом море, и моя слава дойдет до Лагуны, стану на якорь в Лагуне, и моя слава дойдет до открытого моря. Мои спутники будут в открытом море и в Лагуне. Моя слава как гром, моя поступь как землетрясение».
Последняя часть похожа на некоторые другие формулы. Этот обряд, если судить по заклинанию, – очевидно, обряд кула, однако аборигены утверждают, что особая сила этого заклинания заключается в том, чтобы сделать загруженные в лодку запасы провизии не портящимися как можно дольше. После окончания этого обряда производится быстрая загрузка лодки. Узелок лилава кладется на почетное место, а вместе с ним – и самые лучшие продукты, которые нужно съесть на Добу. В гебобо закладываются и некоторые другие отборные продукты, которые предназначены для покала (подношений) заморским партнерам. Сверху накладывают остальные предметы торговли, называемые пари, а на самом верху помещаются личные вещи усагелу и толивага, в корзинках каждого, имеющих форму дорожных сумок.
На берегу толпятся люди из внутриостровных деревень, которых называют кулила’одила. С ними стоят женщины, дети, старики и некоторые из тех людей, которых оставили стеречь деревню. Предводитель флота встает и обращается к толпе на берегу примерно с такими словами:
«Женщины, мы, остальные, отплываем; вы остаетесь в деревне и будете смотреть за огородами и домами; вы должны блюсти целомудрие. Когда пойдете в заросли за дровами, пусть никто из вас не отстает. Когда пойдете работать на огороды, держитесь вместе. Возвращайтесь вместе с вашими младшими сестрами».
Он также предостерегает людей из других деревень, веля им держаться подальше, никогда не посещать Синакета ночью или вечером и никогда не приходить в деревню поодиночке. Услышав это, начальник внутриостровной деревни встанет и скажет так:
«Мы не сделаем этого, о вождь, ты отплываешь и твоя деревня останется такой, какой ты ее оставляешь. Смотри, когда ты здесь, мы приходим посмотреть на тебя. Ты уплываешь, мы будем держаться наших деревень. Когда ты вернешься, мы придем опять. Может быть, ты дашь нам немного бетеля, немного саго и немного кокосовых орехов. Может быть, ты принесешь нам из кула несколько ожерелий из раковин».
После завершения этих речей все лодки одновременно отплывают. Некоторые из женщин на берегу могут и разрыдаться во время отправления, но после него плач запрещен табу. Предполагается также, что женщины будут соблюдать табу, то есть не выходить из деревни, не принимать посетителей-мужчин, то есть хранить целомудрие и оставаться верными мужьям в их отсутствие. Если женщина поведет себя неосмотрительно, лодка ее мужа станет плыть медленно. Поэтому, как правило, после возвращения экспедиции между мужьями и женами возникают взаимные обвинения; трудно сказать, кого тут нужно винить – лодку или жену.
Теперь женщины будут следить за дождем и громом, чтобы получить знак, что мужчины открыли ливава (специальный магический узелок). Так они узнают, что флот прибыл на берега Сарубвойна, и совершает теперь заключительный магический обряд, готовясь войти в деревни Ту’утуана и Бвайова. Женщины беспокоятся, надеясь на благополучное прибытие из Добу, боясь, как бы плохая погода не вынудила мужчин вернуться от островов Амфлетт. У них есть специально приготовленные юбки из травы, которые они наденут, чтобы встретить на берегу возвращающиеся лодки; они также надеются получить саго, которое считается деликатесом, а также несколько украшений. Если по какой-либо причине флот вернется раньше срока, то это вызовет во всей деревне огромное разочарование, поскольку это значило бы, что экспедиция не удалась, что ничего не привезено тем, кто остался дома и что у них не будет возможности надеть свои церемониальные одежды.
Глава VIIIПервая стоянка флота на Мува
I
После стольких предварительных действий и приготовлений мы должны были бы ожидать, что, выйдя в плавание, туземцы поплывут прямиком к высоким горам, которые призывно манят их с далекого юга. Но, совсем наоборот, в первый день они довольствуются очень коротким отрезком пути и, проплыв всего несколько миль, останавливаются на большой песчаной отмели, называемой Мува и лежащей к юго-востоку от деревни Синакета. Здесь, вблизи песчаного берега, окаймленного старыми, искривленными деревьями, лодки швартуются с помощью шестов, а экипаж готовится к церемониальному распределению продуктов и устраивает на берегу стоянку для ночлега.
Эта несколько загадочная задержка становится более понятной, если мы осознаем, что туземцы после подготовки к далекому путешествию лишь теперь наконец впервые оказались все вместе вдали от остальных жителей деревни. Своего рода сборы и смотр сил, как правило, связывающиеся с предварительным пиршеством экипажа, характерны для всех экспедиций или визитов на Тробрианах.
Я уже говорил о больших и маленьких экспедициях, но я, пожалуй, недостаточно ясно показал, что сами туземцы четко различают большие состязательные экспедиции кула под названием увалаку и, с другой стороны, экспедиции меньшего масштаба, называемые «просто кула» (кула вала). Увалаку должны происходить каждые два или три года в каждом районе, хотя теперь и в этом отношении, как и во всех других, туземцы разленились. Экспедицию необходимо проводить тогда, когда удается собрать большое количество ваигу’а – по причинам, которые я назову позже. Иногда поводом к увалаку может стать какое-то особое событие, – такое, например, как обладание кем-то из начальников исключительно красивой свиньей или вещью высокой ценности. Так, в 1918 г. большая состязательная экспедиция из Добу была предпринята по той видимой причине, что Кауйапору, один из начальников Ту’утауна, владел большим боровом с клыками, которые загибались так, что образовывали почти круг. Другим поводом экспедиции увалаку может стать, например, обилие продуктов или, как в давние времена, завершение успешной военной экспедиции. Разумеется, эти причины, эксплицитно приводимые туземцами, являются, так сказать, дополнительными поводами, поскольку в действительности увалаку снаряжается всякий раз, когда наступает ее черед, то есть за исключением случаев большой скудности пищи или смерти важного лица.
Увалаку – это экспедиция кула исключительно большого масштаба, предпринимаемая с соблюдением определенной социальной организации при скрупулезном соблюдении всех церемониальных и магических обрядов и отличающаяся от меньших экспедиций своими размерами, элементом соперничества и еще одной-двумя дополнительными чертами. На увалаку отплывают все лодки данного района с экипажами в полном составе. Каждому очень захочется принять в ней участие. И все-таки независимо от этого естественного желания существует представление о том, что все члены команды обязаны принять участие в экспедиции. Это их долг по отношению к вождю или предводителю увалаку: толи’увалаку (как его называют) – это всегда один из внутрирегиональных вождей или начальников. Он играет роль организатора всех церемоний перед отплытием с побережья Синакета; он руководит распределением продуктов и после прибытия в заморские деревни, и в ходе церемониального возвращения домой. Лента сушеного и выбеленного листа пандануса, привязанная к жерди на носу его лодки, является видимым знаком его достоинства. Эта лента называется тарабауба’у на киривинском языке и дойа на языке добу. Начальник деревни, который является толи’увалаку экспедиции, получает, как правило, больше даров кула, чем другие. На него падает и слава этой экспедиции. Таким образом, титул толи в этом случае является почетным и номинальным титулом собственности, доставляя его обладателю в основном славу (бутура) и в этом своем качестве высоко ценясь туземцами.
Однако с экономической и правовой точки зрения обязанность, привязывающая к нему членов экспедиции, является самой важной социологической чертой. Он совершает распределение продуктов, в котором участвуют все остальные, что накладывает на них обязанность участвовать в экспедиции – какой бы трудной она ни была и даже если зачастую им приходится останавливаться и даже возвращаться из-за неблагоприятной погоды или противного ветра или, в старые времена, из-за встречи с враждебными племенами. Как говорят туземцы, «Мы не можем вернуться с увалаку, поскольку мы съели свинью и использовали бетель, подаренный нам толи’увалаку».
Экспедиция может отправиться в обратный путь лишь после того, как она посетит самые отдаленные из тех сообществ, с которыми жители Синакета проводят обмен кула, и после того, как она посвятит достаточно времени собиранию всех доступных здесь ваигу’а. Приводились конкретные случаи того, как экспедиции должны были несколько раз отправляться из Синакета и всякий раз возвращаться после того, как все продукты съедались на Мува, откуда встречный ветер не позволял лодкам двигаться на юг. Или же опять-таки несколько десятилетий тому назад одной памятной экспедиции приходилось отправляться в путь один или два раза, потому что в Вакута их застал штиль и нужно было щедро заплатить заклинателю ветров в деревне Окинаи, чтобы он вызвал попутный для них южный ветер, а затем, когда им наконец удалось поплыть на юг, они встретили