Существуют и другие формы воспитания, приписываемые матерям, стремящимся к тому, чтобы их дочери выросли в настоящих йойова и мулукуауси. Ночью мать встанет сбоку около хижины с ребенком на руках и перебросит малышку через крышу. Потом очень быстро – с той скоростью, которая возможна только для йойова, она обежит кругом хижины и поймает ребенка с другой стороны. Это делают еще до того, как ребенок начнет летать. Цель этого – приучить девочку к быстрому перемещению в воздухе. Или же мать берет ребенка за ноги и держит его вниз головой до тех пор, пока она не произнесет заклинание. Так постепенно, посредством таких упражнений, ребенок обретает силу и вкусы йойова.
Легко отличить таких девочек от других детей. Их узнают по грубым вкусам и, в особенности, по их привычке есть сырое свиное мясо или сырую рыбу. И здесь мы подошли к тому моменту, в котором мифическое суеверие переходят в нечто более реальное, поскольку надежные информаторы (и не только туземные) уверяли меня в том, что действительно существуют девушки, которые выказывают страсть к сырому мясу и во время разделки свиньи в деревне пьют ее кровь и разрывают ее мясо. Мне ни разу не удалось проверить эти утверждения непосредственными наблюдениями, и они могут быть лишь результатом очень сильного верования, проецирующего свои собственные реалии так же, как мы это можем видеть во всех аспектах нашего общества, – в чудесных исцелениях, в спиритических явлениях и т. д. и т. п. Если, однако, пожирание девочками сырого мяса и впрямь имеет место, то это просто значит, что они разыгрывают то, что, как им известно, о них говорят и думают. Это опять-таки феномен социальной психологии, который во многих своих фазах встречается и в тробрианском обществе, и в нашем.
Это не значит, что йойова афишируют себя на публике. Действительно, хотя мужчина зачастую откровенно признается в том, что он бвага’у, и вполне открыто говорит о своей профессии, женщина никогда прямо не признается в том, что она йойова, – даже и своему собственному мужу. Но на нее несомненно каждый укажет как на таковую, и она зачастую будет даже подыгрывать этой роли, поскольку это всегда преимущество – считаться, будто ты наделен сверхъестественными силами. Более того, быть колдуньей – значит еще иметь хороший источник дохода. Эта женщина будет часто получать подарки, соглашаясь при этом с тем, что такому-то и такому-то человеку следует сделать зло. Она будет открыто принимать дары в уплату за излечение кого-то, кому сделала зло другая колдунья. Таким образом, профессия йойова в известном смысле профессия публичная, а самых значительных и самых могущественных колдуний будут перечислять по именам. Тем не менее ни одна женщина никогда открыто не скажет, что она йойова. Конечно, обладание такими способностями ни в коей мере не лишает женщину шансов на замужество, а лишь повышает ее общественный статус.
Так глубока вера в действенность магии и в то, что она является единственным средством овладеть необычными способностями, что все силы йойова приписываются магии. Как мы уже видели на примере обучения молодой йойова, магия должна совершаться на каждой стадии для того, чтобы сообщить ей свойства колдуньи. Уже вполне сформировавшаяся йойова должна совершать особую магию всякий раз, когда она хочет стать невидимой, взлететь, обрести большую скорость, или преодолеть темноту и расстояние, чтобы узнать, не произошел ли там какой случай. Но как и все относящееся к этой форме ведьмовства, формулы этих заклинаний никогда не раскрываются. И хотя я смог найти целое собрание заклинаний колдуна бвага’у, мне не удалось приподнять даже и краешек той непроницаемой завесы, которой окружена магия йойова. В действительности же у меня нет ни малейшего сомнения в том, что когда-либо существовал хоть один обряд, хоть одно слово этой магии.
Как только мулукуауси вполне овладеет своим ремеслом, она будет часто уходить по ночам питаться трупами или уничтожать моряков с разбитых лодок: ведь это две главные ее цели. Благодаря особому чутью, приобретенному посредством магии, она может, как говорят туземцы, «слышать», что такой-то и такой-то человек умер в таком-то и таком-то месте или что лодка находится в опасности. Даже молодая йойова-ученица имеет такой острый слух, что она скажет матери: «Мама, я слышу, они кричат!» Это значит, что человек умер или умирает в том или ином месте. Или скажет «Мама, вага тонет!». И тогда они обе полетят на это место.
Отправляясь с такой целью, йойова оставляет свое тело. Потом она взбирается на дерево и, произнося определенную магическую формулу, привязывает к нему бечеву. Потом она взлетает вместе с этой бечевой, бечева трещит. Именно в этот момент мы видим пролетающий по небу огонь. Всякий раз, когда туземцы видят падающую звезду, они знают, что это летит мулукуауси. Другая версия такова, что, когда мулукуауси читает некое заклинание, дерево, которое стоит где-то вблизи места ее назначения, склоняется в направлении дерева, на котором она сидит. Она перескакивает с верхушки на верхушку, и именно тогда мы видим огонь. По некоторым версиям, мулукуауси, то есть ведьма, во время полета передвигается голой, обвязав свою юбку вокруг своего тела, которое остается спать в хижине. По другим версиям, она крепко обвязывает вокруг себя юбку и летит, нахлестывая себя магической лентой пандануса по ягодицам. Эти последние версии нашли отражение в магии, примеры которой мы цитировали в главе V.
Прибыв на место, где лежит труп, мулукуауси вместе с другими слетевшимися сюда колдуньями садится на какой-нибудь высокий предмет – верхушку дерева или на вершину хижины. Там они ждут до тех пор, пока они, наконец, не смогут полакомиться трупом, а их алчность и аппетит столь велики, что они даже становятся очень опасны для живых людей. Люди, собирающиеся около умершего, чтобы его оплакивать и над ним бодрствовать, зачастую имеют специальные заклинания против мулукуауси, которые произносит над ними кто-то из тех, кто хорошо знает эти заклинания. Они бдительно следят за тем, чтобы никто не отбивался от других – и во время погребения покойного и после него воздух, по верованиям туземцев, так и кишит этими опасными ведьмами, распространяющими вокруг себя запах падали.
Мулукуауси выедают глаза, язык и внутренности (лопоула) трупа; когда они нападают на живого человека, они могут просто ударить или толкнуть его, вследствие чего он может заболеть – легче или тяжелее. Но иногда, схватив человека, они обращаются с ним как с трупом, и съедают некоторые его органы, после чего человек умирает. Диагноз можно поставить по тому, что этот человек быстро угасает, теряет речь, зрение, а иногда внезапно лишается всякой способности двигаться. Меньшую опасность для живых людей представляет тот случай, когда мулукуауси вместо того, чтобы съедать внутренности на месте, просто вынимают их. Они прячут эти внутренности в только им известном месте для того, чтобы иметь провизию для будущего пиршества. В таком случае для жертвы остается какая-то надежда. Другая йойова, срочно вызванная родственниками умирающего и хорошо ими оплаченная, примет форму мулукуауси и отправится на поиски недостающих органов, и если ей посчастливится их найти и возвратить, то это спасет жизнь жертвы.
Кенорийа, любимая дочь То’улава, вождя Омаракана, во время своего посещения соседней деревни была лишена внутренних органов мулукуауси. Когда ее принесли домой, она не могла ни двигаться, ни говорить и лежала как мертвая. Мать и ее родственники уже начали свой надгробный плач, и даже сам вождь разразился громкими стенаниями. И все-таки даже и в этой безнадежной ситуации они послали за женщиной из Вавела, хорошо известной йойова, которая, получив драгоценности и продукты, полетела как мулукуауси и прямо на следующую ночь нашла где-то в райбваг, около побережья Каулукуба, внутренности Кенории и вернула ей здоровье.
Другая подлинная история связана с дочерью греческого купца и киривинской женщины из деревни Обураку. Эту историю рассказала мне сама эта дама на абсолютно правильном английском, которому научилась в одном из белых поселений Новой Гвинеи, где ее принесли в дом главного миссионера. Однако этот рассказ не был испорчен никаким скептицизмом: он был рассказан с абсолютным простодушием и убежденностью.
Когда она была маленькой девочкой, в дом ее родителей пришла продать циновку женщина по имени Севавела с острова Китава, но замужем за мужчиной из Вавела. Родители циновку не купили, но дали ей лишь немного пищи, что ее очень рассердило, потому что она была известной йойова и потому привыкла к почтительному отношению. Когда наступила ночь, девочка еще играла на берегу перед домом, когда родители увидели большого светляка, порхающего над малюткой. Потом это насекомое облетело вокруг родителей и влетело в комнату. Заметив в этом светлячке что-то странное, родители позвали девочку и сразу же уложили ее в постель. Но она тут же почувствовала себя больной, не могла заснуть всю ночь, а родители вместе с многочисленными туземными слугами не смыкали над ней глаз. На следующее утро киривинская мать рассказчицы, выслушав повествование дочери, добавила, что девочка боге икариге; кукула вала ипиписи – «она уже была мертва, но ее сердце еще билось». Все присутствовавшие при этом женщины разразились церемониальным плачем. Однако дедушка девочки со стороны матери пошел в Вавела и привел с собой другую йойова по имени Бомримвари. Та взяла какие-то травы и натерла ею все свое тело. А потом в форме мулукуауси отправилась на поиски лопоуло (внутренностей) девочки. Она их искала-искала и нашла их в хижине Севавела, где они лежали на полке, на которой хранят большие глиняные горшки для церемониального приготовления мона (пудинг из таро). Они лежали там, «красные как коленкор». Севавела оставила их там, чтобы съесть их по возвращении с огорода, куда она ушла вместе с мужем. Если бы это произошло, то девочку