уже нельзя было бы спасти. Бомримвари, как только их нашла, тут же совершила над ними некоторые магические действия. Потом она вернулась в торговое поселение, совершила несколько магических обрядов над имбирным корнем и водой и сделала так, что лопоуло вернулись на свое место. Вскоре после этого девочка начала быстро поправляться. За спасение ребенка родители щедро заплатили йойова.
Живя в Обураку, деревне, расположенной в южной половине Бойова, я находился на границе между районом, где йойова не существуют, и другим, находящимся к востоку, где их очень много. С другой стороны острова, который в этом месте очень узок, располагается деревня Вавела, где колдуньей считается почти каждая женщина, а некоторые из них – даже и весьма знаменитые ведьмы. Идя ночью через райбваг, туземцы из Обураку укажут вам на некоторых светлячков, которые вдруг исчезают и уже не загораются повторно. Это мулукуауси. Опять-таки по ночам рои летучих мышей перелетают над высокими деревьями по направлению к большому болотистому острову Боймапо’у, который замыкает Лагуну с противоположной деревне стороны. Это тоже мулукуауси, летящие с востока, где их настоящая родина. А еще они имеют обычай садиться на верхушки деревьев, растущих у края воды: именно поэтому это место особенно опасно после заката. Меня часто предупреждали не сидеть здесь на помостах вытащенных на берег лодок, хотя мне это и нравилось: оттуда я наблюдал игру цветов на гладких водах и на светлых мангровых листьях. Если вскоре после этого я чувствовал себя плохо, то всякий считал, что меня «толкнули» мулукуауси, и некоторые магические действия были совершены надо мной моим приятелем Молилаква – тем самым, который дал мне некоторые формулы кайга’у – магии, совершаемой на море против ведьм. В этом случае его усилия оказались вполне успешными, и мое быстрое выздоровление было приписано туземцами исключительно заклинаниям.
II
Но больше всего относительно мулукуауси нас интересует их связь с морем и кораблекрушением. Очень часто они кружат над морем и встречаются в условном месте на рифе. Здесь они лакомятся особого рода кораллом, выломанным из рифа и называемым туземцами нада. Он возбуждает их аппетит к человеческому мясу, точно так же, как выпитая соленая вода возбуждает бвага’у. А еще они обладают некоей косвенной властью над морской стихией. И хотя в этом моменте туземцы не вполне между собой согласны, можно не сомневаться, что существует определенная связь между мулукуауси и всеми теми другими опасностями, с которыми можно встретиться на море, такими как акулы, «зияющие бездны» (икапвавега вивиту), многие маленькие морские животные, крабы, некоторые виды раковин и другие, о которых вскоре пойдет речь: все они, как считается, могут стать причиной смерти утопающих. Существует и вполне определенное поверье, что оказавшийся в воде после кораблекрушения человек не встретит никакой реальной опасности, если только его не съедят мулукуауси, акулы или другие животные. Если благодаря соответствующей магии эти опасности удается отвести, то утопающий останется невредимым. Вера во всемогущество человека (или, скорее, в данном случае женщины) и в равную силу противодействия ей с помощью магии лежит в основании всех представлений туземцев о кораблекрушении. А наилучшим защитным средством, предохраняющим от всех опасностей, является магия тумана, называемая кайга’у, которая наряду с магией кула и магией лодки является третьим элементом магического оснащения каждого морехода.
Человек, хорошо знающий кайга’у, считается способным невредимо путешествовать по самым опасным морям. Известный вождь Манийува, который славился как один из самых больших знатоков и кайга’у, и других видов магии, умер во время экспедиции на Добу около двух поколений тому назад. Его сын Марадиана научился кайга’у у своего отца. И хотя мулукуауси чрезвычайно опасны в присутствии трупа, и хотя туземцам никогда даже и не пришло бы в голову положить мертвое тело в лодку, тем самым умножив возможности нападения ведьм, однако Марадиана, доверяя своей кайга’у, благополучно привез тело отца назад на Бойова. Это деяние, свидетельство и великой удали отважного морехода, и действенности магии кайга’у, осталось в памяти и в традиции туземцев. Один из моих информаторов, похваляясь своей кайга’у, рассказал мне, как однажды он совершал свои ритуалы, возвращаясь из Добу. В результате этого возник такой туман, что остальные лодки сбились с пути и прибились к острову Кайлеула. И впрямь: если мы и можем говорить о живом веровании (то есть о таком, которое сильно воздействует на человеческое воображение), то особенно ярким примером его служит вера в опасность на море со стороны мулукуауси. В моменты душевного стресса, во время даже самой незначительной опасности на море или тогда, когда рядом кто-то умирает или уже умер, туземцы сразу же эмоционально реагируют в духе этого поверья. Невозможно жить среди этих туземцев, говорить на их языке и участвовать в их племенной жизни, постоянно не сталкиваясь с верой в мулукуауси и в эффективность магии кайга’у.
Как и во всех других видах магии, и здесь тоже есть разные системы кайга’у, то есть разные формулы, слегка различающиеся в выражениях, хотя обычно сходные в их основных словесных формулировках и в «ключевых» выражениях. В каждой системе магии имеются два основных вида заклинаний – гийотанава или кайга’у «Низа» и гийорокайва или кайга’у «Верха». Заклинание первого вида обычно состоит из короткой формулы или формулы, произносимой над некоторыми камнями и небольшим количеством извести в горшочке для извести и корнем имбиря. Гийотанава, как на это указывает само название, – это магия, направленная против злых сил, подстерегающих утопающих снизу. Эти заклинания закрывают «разверзающиеся бездны» и заслоняют терпящих кораблекрушение от взора акул. Они охраняют их и от других злых предметов, которые могут вызвать смерть тонущего человека. Магия гийотанава прогоняет или ослепляет встречающихся на берегу маленьких морских червей, крабов, ядовитую рыбу soka и рыбу-пилу баибаи’и, равно как и скачущие камни – винейлида или ну’акекепаки. Самым, пожалуй, экстравагантным в этой связи является вера в то, что токвалу, вырезанные человеческие фигурки на носу лодки, и получеловеческие изображения на верхушке мачты, называемые гувайа, равно как ребра лодки, могут «съесть» утопающего, если этому не противодействовать магией.
Кайга’у «Верха» или магия гийорокайва состоит из длинных заклинаний, произносимых над некоторым количеством имбирного корня в некоторых случаях перед плаванием, во время плохой погоды и кораблекрушения. Она направлена исключительно против мулукуауси и потому образует наиболее важный класс из этих двух. Эти заклинания никогда нельзя произносить ночью, так как в этом случае мулукуауси могут увидеть и услышать человека и сделать его магию недейственной. Опять-таки и если заклинание «Верха» читается на море, то его необходимо произносить так, чтобы колдун не был покрыт водяной пылью, ибо если морская вода увлажнит его губы, то ее запах скорее привлечет, чем рассеет летающих ведьм. Человек, который знает кайга’у, должен быть еще и очень осторожен во время еды. Когда он ест, дети не должны ни говорить, ни играть рядом, ни вообще как-то шуметь; никто не должен в это время обходить его за спиной или показывать на что-нибудь пальцем. Если что-то такое отвлечет человека во время еды, то он должен сразу же прекратить еду и не возобновлять ее до следующего приема пищи.
Основная идея магии кайга’у в том, что она создает определенного рода туман. И мулукуауси, преследующая лодку, и акулы, и живые камни, которые лежат на дне, подстерегая мореходов, и морские глубины со всеми их ужасами, и обломки лодки, готовые причинить вред ее владельцу, – все это ослепляется туманом, который поднимается во исполнение заклинания. Итак, парализующий эффект этих двух главных форм магии и специализированная сфера влияния каждой из них – таковы четкие и ясные догматы туземных верований.
Но и здесь мы опять-таки не должны пытаться слишком далеко заходить в интерпретации этих догматов. Своего рода туман застилает глаза всех злых существ или ослепляет их, из-за чего туземцы невидимы для них. Но спрашивать, создает ли кайга’у настоящий туман, видимый также и человеку, или же сверхъестественный туман, видимый только мулукуауси, или же он просто ослепляет их глаза, чтобы они не могли ничего видеть, значило бы спрашивать слишком много. Тот же самый туземец, который будет похваляться, что он вызвал настоящий туман – столь густой, что из-за него спутники сбились с пути, на следующий день совершит кайга’у в деревне во время погребения и будет уверять, что мулукуауси сейчас в тумане, хотя воздух, и это всем очевидно, как нельзя более прозрачен. Туземцы расскажут, как, плывя в ветреный, но погожий день после произнесения кайга’у в лицо ветру, они слышат визг мулукуауси, которые, теряя своих спутниц и наводящий на след запах, кличут друг друга в темноте. И опять-таки некоторые выражения подтверждают, судя по всему, то представление, что кайга’у – это по преимуществу магическое воздействие на глаза ведьм. Туземцы говорят:
«Индудубила матала мулукуауси» – «Это затемняет глаза мулукуауси» или «Игуйугвайу» – «Это ослепляет». А если спросить: «Что же тогда видят мулукуауси?», они ответят – «Они увидят только туман. Они не видят место, они не видят людей, только туман».
Значит, и здесь, как во всех других повериях, существуют некоторые, и весьма существенные, расхождения во мнениях и во взглядах, и только очень общие их контуры точно определены традицией, воплощены в ритуале и выражены фразеологией магических формул или положениями мифов.