– Сколько вы собираетесь здесь пробыть?
– Пока не приедут люди из Добу.
– Они приедут, – сказал Товасана, – но ни через два, ни через три дня и ни через четыре дня; они приедут завтра или, самое позднее, послезавтра.
– Вы едете с ними на Бойова?
– Сначала я поплыву на Вакута, а потом на Синакета с людьми из Добу. Они собираются рыбачить на берегу Сусува, а я отправлюсь в ваши деревни – Кадувага, Кайсига, Куйава. Много ли мвали в ваших деревнях?
– Да, есть. У такого-то и такого-то они есть.
Далее следовал длинный перечень названий больших браслетов, названо примерное количество маленьких, безымянных, и имена тех людей, которые в то время ими владели.
Заинтересованность как слушающих, так и отвечающих была совершенно явной, и Товасана назвал примерную дату своего визита к нынешним гостям. Приближалось полнолуние, а поскольку у туземцев имеются названия для каждого из дней недели до и после полнолуния, легко можно высчитать предыдущие и последующие дни. К тому же каждый из семидневных периодов лунного цикла называется именем той четверти, которая на него выпадает. Это позволяет туземцам фиксировать даты с достаточной точностью. На этом примере можно судить, каким образом в старые времена сроки прибытия различных экспедиций становились известными на огромном расстоянии, а в наши дни, когда суда белых людей с экипажами из туземцев часто переплывают с острова на остров, вести распространяются даже еще быстрее. В прежние времена небольшие предварительные экспедиции вроде той, которую мы здесь и описываем, устанавливали даты и начинали приготовления часто даже за год до отплытия.
Затем люди из Кадугава стали допытываться, нет ли на Гумасила каких-либо чужаков с Тробриан. На это им ответили, что в деревне есть один человек из Ба’у и один из Синакета. Потом был задан вопрос о том, сколько на Гумасила ожерелий для обмена кула, и разговор снова вернулся к отдельным вопросам касательно кула.
Для людей с Тробриан считается достаточно обычным оставаться на островах Амфлетт довольно долго, то есть в промежуток между экспедициями. Они живут в домах своих партнеров, приятелей или родственников по несколько недель или даже месяцев, стараясь соблюдать местные обычаи. Они присаживаются поговорить с мужчинами из деревни. Они помогают в работе и отправляются рыбачить, что особенно привлекательно для тробрианцев как искусных рыболовов, обнаруживающих здесь совершенно новый тип этого занятия. Будь это экспедиция на одну из песчаных кос, где рыбаки остаются на несколько дней, ловя большими сетями дюгоней и черепах; будь это плавание в небольшой лодке, откуда рыболовы пытаются ловить скачущих сарганов при помощи крачек; будь это забрасывание на глубину самоловок – все это в новинку для тробрианца, привыкшего только к таким способам рыбной ловли, которые пригодны для мелководья кишащей рыбой Лагуны.
Однако в один из моментов такая жизнь для тробрианца будет, скорее всего, непривычной. Ведь для него здесь совершенно не допускаются какие-либо отношения с женщинами. Привыкнув у себя дома к легким интрижкам, здесь он обречен на полное воздержание не только от сексуальных сношений с замужними и с незамужними женщинами, но даже и от социального общения с ними в той свободной и беззаботной манере, которая характерна для Бойова. Лайсета из Синакета, один из моих основных информаторов, который провел несколько лет на островах Амфлетт, не без стеснения и сожаления признался мне, что ему никогда не удалось завязать ни одной интрижки со здешними женщинами. Чтобы поддержать свою честь, он утверждал, что несколько амфлеттанских красоток признавались ему в любви и оказывали ему знаки внимания, но он всегда отказывался от них: «Я боялся, боялся бово’у из Гумасила; они очень злые». Бово’у – это местные колдуньи. Что бы мы ни думали об искушениях Лайсета (а его внешний вид и отсутствие обаяния делают эту похвальбу мало правдоподобной) и независимо от того, боялся ли он злых чар или порядочной взбучки, фактом остается то, что тробрианцы, оказавшись на островах Амфлетт, вынуждены отказываться от привычного им поведения и совершенно не общаться с женщинами. Когда на Гумасила или Набвагета прибывают суда с многочисленными членами экипажа, женщины убегают и отсиживаются в зарослях до тех пор, пока берег не опустеет.
А вот обитатели островов Амфлетт, наоборот, привыкли пользоваться милостями незамужних женщин из Синакета. В наши дни мужское население этой деревни, всегда порицавшее этот обычай (хотя и не до такой степени, чтобы предпринимать какие-либо действия), рассказывает амфлеттанцам, что это правительство белых людей запретило мужчинам из Гумасила и Набвагета поддерживать сексуальные отношения в Синакета. Один из тех очень немногих случаев, когда мужчины с островов Амфлетт выказали хоть какой-то интерес к разговору со мной, имел место тогда, когда они допытывались у меня, правда ли это.
«Мужчины из Синакета говорят нам, что мы окажемся за решеткой, если будем спать с девушками из Синакета. Правда ли, что правительство посадит нас за это в тюрьму?»
Как и всегда, я ответил на это, что тайны поведения белых в таких делах мне совершенно неведомы.
Небольшая группа людей из Кадувага, визит которых к Товасана я уже описал, сидела там около двух часов, куря, жуя бетель и ведя угасающую временами беседу. Все это время они смотрели куда-то вдаль с тем выражением собственной значимости, которое появляется в таких случаях. После того как произошел обмен последними словами о взаимных планах, а маленькие мальчики принесли в лодку несколько горшков в качестве тало’и (прощального подарка для гостей), гости отчалили и проплыли на веслах три-четыре мили по направлению к Набвагета.
Теперь представим себе большую экспедицию кула из Синакета, которую мы уже видели на привале в двух деревнях на Гумасила. Она проходит более или менее так же: ведутся такие же беседы, партнерам преподносятся в дар подарки пари того же типа. Только все это, конечно, происходит в гораздо большем масштабе. Перед каждым домом сидит большая группа людей, тогда как другие прогуливаются туда-сюда по деревне, море перед которой кишит пестрыми, тяжело нагруженными лодками. В маленькой деревне, над которой начальствует Товасана, оба вождя – То’удавада и Коута’уйа – восседают на том же самом помосте, на котором мы видели принимающего других своих гостей старика. Остальные синакетанские начальники направляются в расположенную за мысом большую деревню: там под высокими пальмами они разобьют лагерь, откуда будут смотреть через пролив на пирамиду острова Домдом и далее на юг, на главный остров, вырастающий перед ними величественными контурами Койатабу. Здесь, между маленькими хижинами на сваях, живописно разбросанными в лабиринте заливчиков, лагун и плотин, на плетеных циновках из кокосового волокна рассядется множество людей, причем каждый, как правило, будет сидеть недалеко от жилища своего партнера. Они будут флегматично жевать бетель, украдкой наблюдая за тем, как выносят горшки, которые им подарят, и тем нетерпеливей ожидая раздачи даров кула, хотя, с точки зрения поверхностного наблюдателя, они остаются довольно бесстрастными.
II
В главе III я писал о социологии кула и дал краткое определение партнерства, его функций и обязанностей. Я говорил там, что люди вступают в эти отношения определенным образом и сохраняют их до конца жизни. Я говорил и о том, что число партнеров того или иного человека зависит от его социального положения и ранга. После того, как мы уже представили себе то нервное напряжение, с которым в давние времена каждая экспедиция кула приближалась к стране, полной мулукуауси, бово’у и других колдовских сил, – к стране, где берут своё происхождение сами таува’у[72], – особенности заморского партнера как защитника становятся очевидными. Иметь там приятеля, то есть того, кто не имеет там недобрых намерений, – это великое благо. То, что это на самом деле значит для туземцев, можно, однако, осознать лишь по нашем прибытии на Добу, когда познакомишься с совершаемой ими особой магией безопасности и поймешь, насколько и впрямь серьезны их опасения.
Теперь мы вновь ненадолго отступим от нашего связного повествования и рассмотрим один за другим несколько аспектов социологии кула.
1) Социологические ограничения участия в кула. – Не каждый человек, живущий в сфере культуры кула, участвует в ней. А особенно – на Тробрианах, где имеются целые районы, не осуществляющие обмен кула. Так, несколько деревень на севере главного острова, деревни на острове Тума, равно как и деревни ремесленников из Кубома и земледельческие деревни Тилатаула, обменом кула не занимаются. В таких деревнях, как Синакета, Вакута, Гумасила и Набвагета в кула, принимает участие каждый мужчина. Это же относится и к малым островам, соединяющим большие разрывы в цепи кула, – к островам Китава, Ива, Гава и Квайавата, разбросанным по морям между Тробрианами и островом Вудларк, и к Тубетубе, Вари и т. д. С другой стороны, в том регионе, где говорят на языке Добу, имеются, я так думаю, определенные группы деревень, где или вообще не занимаются обменом кула, или занимаются в меньшем масштабе, то есть у их вождей имеется лишь несколько партнеров в соседних деревнях.
В некоторых деревнях в Киривина, управляемых большими вождями, некоторые люди никогда не принимают участия в кула. Так, в деревне, глава которой обладает рангом гуйа’у (вождя) или гумгуйа’у (низшего вождя), некоторые обычные жители самого низкого ранга и не являющиеся родственниками главы не участвуют в кула. В старину это правило строго соблюдалось, и даже сейчас, хотя оно уже не так выполняется, немногие из соответствующих этому описанию рядовых жителей занимаются кула. А потому ограничения, касающиеся вступления в