кула он должен осыпать их ласковыми речами и подарками. Он может упрекать незамужнюю девушку за поведение ее брата по отношению к нему. Она тут же попросит кусочек бетеля, над которым мужчина, прежде чем его подарить, произнесет ту или иную магическую формулу, и тогда девушка – по всеобщему поверью – повлияет на своего брата, чтобы тот совершал обмены кула со своим партнером[74].
III
В том кратком обзоре племени острова Амфлетт, который был дан в главе II, разделе IV, я называл его членов «типичными монополистами» – как по их экономическому положению, так и по характеру. Они – монополисты в двух отношениях: с одной стороны, как производители прекрасной глиняной посуды, единственными поставщиками которой для дальних районов они являются и, с другой стороны, как торговое сообщество, расположенное на полпути между густо населенной страной Добу с ее богатыми огородами и Тробрианами, главным ремесленным сообществом в восточной Новой Гвинее.
Выражение «монополисты», однако, следует понимать правильно. Острова Амфлетт не являются центром торговых посредников, постоянно занятых импортом и экспортом нужных товаров. Лишь раз-другой в году на их острова прибывает большая экспедиция, а раз в каждые несколько месяцев они сами отплывают к юго-востоку или к северу, и опять принимают небольшие экспедиции тех или иных ближайших соседей. Именно благодаря этим небольшим экспедициям они и собирают относительно большое количество товаров из всех окружающих районов и могут передавать их таким гостям, если те в них нуждаются и желают их приобрести. Ни в одном из такого рода обменов они не будут устанавливать высокие цены, однако они, без сомнения, считаются менее щедрыми и менее склонными к подаркам или обмену, но всегда стремящимися к получению взамен своих товаров ценных подарков и дополнительных вещей. При обмене своей глиняной посуды они тоже не могут запрашивать завышенные цены – такие, как, в соответствии с принципами спроса и предложения, они могли бы навязывать своим соседям. Ведь и они, как и прочие туземцы, не могут действовать вопреки установленным обычаями правилам, регулирующим этот обмен, точно так же, как и все остальные. И впрямь, принимая во внимание те большие усилия, которых требует добывание глины, а также высокую степень мастерства, необходимого для изготовления посуды, можно сказать, что цены, за которые ее продают, очень низкие. Однако и здесь их поведение во время этих сделок отличается определенной надменностью, и они прекрасно понимают, чего они стоят как гончары и поставщики посуды для других туземцев.
Ещё несколько слов стоит сказать об их гончарном ремесле и о торговле на этих островах.
Жители островов Амфлетт являются единственными изготовителями гончарных изделий на обширной территории. Они являются единственными поставщиками для тробрианцев, жителей островов Маршалла Беннетта, а также, я думаю, вся глиняная посуда острова Вудларк поставляется с островов Амфлетт[75].
В южном направлении они вывозят свои изделия на Добу, Ду’а’ду и еще дальше к югу – в бухту Милни. Однако это еще не все, поскольку хотя в некоторых их этих дальних районов посуда с островов Амфлетт и используется наряду с другой, однако она несравненно лучше любой другой керамики, какую только можно найти во всей британской Новой Гвинее. Хотя и большая по размеру, эта посуда очень тонкая и долговечная, обладающая прекрасной законченной формой (см. фото XLVI).
Самая лучшая посуда с островов Амфлетт своим высоким качеством обязана как прекрасному сырью, так и искусной обработке. Глину для нее привозят на острова из карьера Йайавана с северного берега острова Фергюссон, находящегося на расстоянии дня пути от островов Амфлетт. Только на островах Гумасила и Набвагета можно найти глину очень низкого качества: она вполне пригодна для изготовления мелкой посуды, но довольно бесполезна для изготовления крупной.
Есть легенда, объясняющая, почему сейчас нельзя добыть хорошую глину на островах Амфлетт. В старые времена, на одной из вершин Гумасила, называемой Томоунумоно, жили два брата: Торосипупу и Толикилаки. В те времена там было много отличной глины. Однажды Торосипупу отправился на ловлю рыбы с самоловкой. Он поймал очень красивого огромного моллюска, и, когда он вернулся, его брат Толикилаки сказал: «О, это мой моллюск, я его съем!». Торосипупу отказал ему, ответив очень непристойным намеком на этого двустворчатого моллюска и на то, как он его использует. Толикилаки повторил свою просьбу, Торосипупу снова отказал. Братья поссорились. Тогда Толикикаки забрал с собой часть глины и ушел на Йайавана на главном острове. Вскоре после этого Торосипупу взял остаток глины и ушел за ним. Легенда ничего не говорит об их дальнейшей судьбе. Однако на Гумасила осталась лишь очень плохая глина, и кроме нее с тех пор там нет ничего другого.
С тех пор мужчинам приходится дважды в год отправляться к Йайавана, чтобы принести глину, из которой затем женщины выделывают горшки. Чтобы добраться до Йайавана, им надо потратить около одного дня, а поскольку она расположена в юго-западном направлении, им можно путешествовать при любом преобладающем ветре и так же хорошо возвращаться. Там они остаются на два дня, копая там глину, высушивая ее и наполняя ею несколько корзин ватага. По моим подсчетам, каждая лодка на обратном пути везет около двух тонн груза. Этого хватит женщинам для работы на полгода. Светлую, цвета соломы, глину сохраняют под домами в больших лоханях, сделанных из боковин старых лодок.
В давние времена, до прихода белых людей, условия были несколько более сложными. Только жители острова Кватоуто, находясь в приятельских отношениях с местным населением, могли свободно действовать на северном побережье. Добывали ли там глину жители других островов, будучи при этом вооружены и готовясь отбить нападение, или же они обычно приобретали глину на Кватоуто путем обмена – этого я не мог установить с точностью. Информация, которую можно получить на островах Амфлетт, в высшей степени неудовлетворительна, а несколько моих информаторов высказывали по этому поводу совершенно противоречивые мнения. Однако в моем случае представляется очевидным, что, как в старину, так и теперь, Кватоуто был источником лучшей керамики и что, хотя и на Гумасила, и на Набвагета всегда изготавливали посуду, она, вероятно, была худшего качества. На четвертом острове – Домдом – никто никогда не занимался этим ремеслом, и до сих пор на этом острове нет ни одной женщины, которая могла бы слепить горшок.
Как я уже упоминал, изготовлением этих вещей занимаются исключительно женщины. По двое-трое они сидят перед хижинами, окруженные кучами глины и орудиями своего ремесла, и в этих очень неудобных и плохих условиях они создают настоящие шедевры гончарного искусства. Я лично имел возможность видеть работающими только очень старых женщин, хотя провел на островах Амфлетт около месяца.
Если говорить о гончарной технологии, то она состоит в том, что вначале глине придают грубую форму изделия, затем хлопают его лопаткой, а потом скребут стенки раковиной моллюска до тех пор, пока не получат нужной толщины. Описывая эту технологию детально, можно сказать, что сначала женщина долго месит некоторое количество глины. Из этого материала она формует два полукруглых куска или, если она хочет сделать большой горшок, несколько кусков. Эти куски кладутся потом по кругу, один около другого на плоском камне или на доске, так, чтобы они образовали толстый круглый ролик (снимок XLV, сверху). Затем женщина начинает обрабатывать этот валик двумя руками, постепенно спрессовывая его и одновременно округляя его в форме покатой стены (снимок XLV, снизу). Обычно левой рукой она работает внутри, а правой обрабатывает внешнюю сторону этой стенки, которая постепенно приобретает форму полукруглого свода. В верхней части этого свода есть отверстие, через которое женщина просовывает левую руку во время внутренней обработки внутренней поверхности свода (см. снимок XLV, сверху). Вначале основные движения ее рук были направлены снизу вверх, когда она сплющивала валик, делая из него тонкие стенки. Следы ее пальцев, двигающихся вверх и вниз, оставляют продольные борозды (детали см. на снимке XLVI, сверху). В конце этой стадии движения становятся круговыми, оставляя концентрические горизонтальные следы на своде. Это продолжается до тех пор, пока горшок не приобретет правильную кривизну всей его поверхности.
Кажется почти чудом, когда видишь, как за относительно короткое время из этого все-таки очень хрупкого материала и почти без всяких инструментов женщина создает практически безупречную полусферу, иногда достигающую около метра в диаметре.
После того как посуда приобретет правильную форму, женщина берет в правую руку маленькую лопатку из легкого дерева и осторожно постукивает ею по глине (см. снимок XLVI, снизу). Это длится довольно долго, а для больших горшков – около часа. После того как округлость горшка достаточно таким образом уже обработана, женщина постепенно прилепляет к верхушке небольшие кусочки глины, закрывающие отверстие, а потом снова хлопает лопаткой по своду. При изготовлении маленьких горшков лопаткой хлопают только после того, как отверстие уже залеплено. Установленную на циновке посуду выставляют на солнце, где она стоит один-два дня до тех пор, пока не затвердеет. Затем посуду переворачивают отверстием вверх, дном книзу и осторожно ставят в корзину. Далее по краю отверстия горизонтально прилепляют полоску глины, которая, загибаясь внутрь, образует грациозную кайму. Около каймы в качестве украшений прилепляют три небольшие глиняные шишечки под углом 120° и заостренной палочкой вокруг каймы процарапывают узор (иногда – и внизу на внешней поверхности сосуда). В этом состоянии посуда снова выставляется на некоторое время на солнце.
Когда посуда затвердеет настолько, чтобы с ней можно было спокойно обращаться (хотя это нужно делать очень осторожно), ее укладывают отверстием вниз на высушенных ветвях, положенных на камни. С внешней стороны ее обкладывают веточками и кусочками дерева и разжигают огонь; ветки, лежащие внизу, обжигают посуду изнутри, а верхние – с внешней стороны. В результате получается красивое гончарное изделие, которое, если оно новое, имеет красно-кирпичный цвет, а после того, как им несколько раз воспользуются, становится совершенно черным. Его форма не вполне полукруглая: это наполовину эллипсоид, похожий на широкую часть разрезанного в середине яйца. В целом это изделие оставляет ощущение совершенства – и по форме, и по элегантности, – и не может, насколько я знаю, сравниться ни с одним из гончарных изделий Южных Морей (см. фото XLVI).