В этом мифе, как мы видели, не упоминается ни о каких событиях, посредством которых изменился бы естественный вид пейзажа. Следовательно, этот миф типичен для того, что я назвал самым последним мифологическим слоем. Далее это подтверждается еще и тем, что в мифе нет ни одного намека на происхождение чего бы то ни было – даже и на происхождение магии мвасила. Все это потому, что этот миф теперь рассказан и прокомментирован, он свидетельствует о том, что все мужчины, которые с нашим героем отправляются в экспедицию кула, знают систему магии кула, мвасила Моникиники. Превосходство Токосикуна заключается в его особой магии красоты; в его способности выказывать огромную силу и оставаться невредимым, противостоя великим опасностям; в его умении спасаться от гибели в волнах и, наконец, в его знании черной магии, булубвалата, с помощью которой он препятствует своим спутникам успешно совершать кула. Этот последний пункт содержался в комментарии к этому мифу, сделанном тем человеком, который мне его пересказал. Когда я впоследствии буду говорить о магии кула более подробно, читатель увидит, что упомянутые четыре признака превосходства соответствуют тем категориям, на которые мы разделим магию кула, если классифицировать ее в соответствии с ее основными идеями и целями.
Только одной магии не знал Токосикуна. Из мифа мы видим, что он не знал природу вайуго – бечевы для связывания лодок. Следовательно, он явно не был строителем лодок и не знал соответствующей магии. Здесь-то и могли подловить его спутники.
В географическом отношении этот миф связывает Дигумену с островами Амфлетт, что также делает и предварительная версия рассказа о Токосикуна. И здесь герой тоже окончательно поселяется на Гумасила; и элемент миграции содержится в обеих версиях. И опять-таки во втором рассказе Токосикуна решает поселиться на островах Амфлетт при виде скалы Селавайа. Если вспомнить гумасиланскую легенду о происхождении магии кула, то и в ней тоже говорится об этой скале. Мне не удалось узнать имя человека, который, согласно этой легенде, жил на скале Селавайа, но очевидно, что это тот же миф, только сильно искаженный в гумасиланской версии.
IV
Если двигаться к западу от Дигумену, с которым связан миф о Токосикуна, то следующим важным центром магии кула является остров Китава. С этим местом традиция связывает магическую систему Моникиники, хотя об этом человеке никакой особой истории не рассказывают. Кроме того, Китава является местом действия и другого очень важного мифа, который служит основанием магии лодки. Я записал три независимые версии этого мифа, которые по сути одна с другой согласуются. Здесь я приведу полностью рассказ, в том виде, в каком он был передан мне моим лучшим информатором и записан на киривинском языке, а потом я покажу, в каких моментах остальные версии отличаются от приведенной. Из полного рассказа я не буду исключать некоторые утомительные повторы и очевидно несущественные подробности, так как они необходимы для придания рассказу характерного колорита туземного фольклора.
Чтобы понять нижеследующий рассказ, необходимо понять, что Китава – это появившийся из моря коралловый остров. Его центральная часть приподнята на высоту около трехсот футов. Непосредственно за плоским берегом поднимается крутая коралловая стена, а с ее вершины начинается мягкий спуск в сторону центрального склона. Именно в этой средней части и расположены деревни и было бы совершенно невозможно переправить лодку из какой-либо деревни на берег. Поэтому на Китава, в отличие от некоторых деревень Лагуны на Бойова, лодки всегда приходится выдалбливать и связывать на берегу.
Миф о летающей лодке из Кудайури
«Мокатубода из клана Лукуба и его младший брат Товейре’и жили в деревне Кудайури. Вместе с ними жили их три сестры – Кайгуремво, На’укувакула и Мурумвейри’а. Все они вышли из-под земли в месте, называемом Лабикево на Китава. Эти люди были у’ула («основа», здесь: «первые владельцы») магии лигогу и вайуго.
Все мужчины с Китава решили отправиться в большую экспедицию кула на Койа. Мужчины из Кумвагейа, Кайбуту, Кабулуло и Лалела построили себе лодки. Они выдолбили вага внутри, вырезали табуйо и лагим (декорированные доски носа), сделали будака (боковые доски верхнего борта). Они перенесли составные части на берег, чтобы совершить йовага (собрать и связать их вместе).
Люди с Кудайури построили свою лодку в деревне. Мокатубода, начальник деревни Кудайури, отдал им такой приказ. Они разозлились и ворчали: «Очень тяжелая лодка. Кто понесет ее на берег?» На это он ответил: «Нет, не такая тяжелая; все будет хорошо. Я свяжу мою вага в деревне». Он отказался переносить лодку; она осталась в деревне. Другие люди собирали свою лодку на берегу; он собирал ее в деревне. Они связывали ее бечевой вайуго на берегу, он связывал свою лодку в деревне. Они конопатили свои лодки на берегу моря, он конопатил свою в деревне. Они красили свои лодки в черное на берегу, он чернил свою лодку в деревне. Они делали йоулала (красили в красное и белое) на берегу, он делал йоулала в деревне. Они шили свой парус на берегу, он делал это в деревне. Они устанавливали мачту и оснастку на берегу, он – в деревне. После этого люди с Китава провели тасасориа (пробный рейс) и кабигидойа (визит церемониального показа лодки), но судно с Кудайури не сделало ни того, ни другого.
Вскоре все мужчины с Китава велели своим женщинам готовить пищу. Однажды женщины принесли всю пищу, гугу’а (предметы личного пользования) и пари (предметы и товары, предназначенные для торговли) и положили это в лодку. Люди с Кудайури погрузили все эти вещи в свою лодку в деревне. Начальник Кудайури, Мокатубода, попросил всех своих младших братьев, всех членов своей команды принести некоторые свои пари, совершил над ними магические действия и сделал из них лилава (магический узелок).
Люди из других деревень пошли на берег; каждая лодка была укомплектована своим усагелу (члены экипажа). Человек из Кудайури приказал своей команде сесть в лодку в деревне. Люди из других деревень подняли мачту на берегу; он же поднял мачту в деревне. Они приготовили снаряжение на берегу; он приготовил снаряжение в деревне. Они натянули парус в море; он сказал: «Пусть наш парус будет поднят» и его спутники подняли парус. Он сказал: «Пусть каждый человек займет свое место!» Потом он зашел в свой дом, взял лигогу (топорик), взял немного кокосового масла, взял посох. Произнес магические слова над топором, над кокосовым маслом. Вышел из дому и приблизился к лодке. Его маленькая собака по кличке Токулубвейдога прыгнула в лодку[78]. Он сказал своей команде: «Подтяните парус повыше». Они потянули за бечеву. Он натер посох кокосовым маслом. Ударил посохом по подпоркам судна. Потом он ударил своим лигогу в у’ула своей лодки и добвана (то есть по обоим концам лодки). Он вскочил в лодку, сел, и лодка полетела!
Перед ним появилась скала. Лодка разделила скалу надвое и перелетела через нее. Он нагнулся и посмотрел; его спутники (то есть другие лодки с Китава) плыли по морю. Он сказал своим младшим братьям (то есть родственникам в лодке): «Вычерпывайте воду, выливайте ее за борт!» Те, кто плыл внизу, думали, что это дождь – та вода, которую они выливали сверху.
Они (остальные лодки) приплыли к Гирибва и увидели там лодку на якоре. Они сказали: «Не из Добу ли эта лодка?» Они так подумали и захотели лебу (взять силой, что необязательно в качестве враждебного акта) буна (большие раковины каури), которые принадлежали людям с Добу. Потом они увидели собаку, ходившую на берегу. Они сказали: «Уи-и-и! Это Токулубвейдога, собака из Лукуба! Это та лодка, которую они перевязывали в деревне, в деревне Кудайури. Как же она здесь оказалась? Ведь она стояла на якоре в джунглях!» Подойдя к людям из Кудайури, они сказали: «Как вы сюда приплыли?» «О, я приплыл сюда вместе с вами (тем же путем)». «Шел дождь. Он падал на вас?» – «О да, он падал на нас». На следующий день они (люди из других деревень на Китава) поплыли к Вакута и вышли на берег. Они совершили кула. На другой день они поплыли, а он (Мокатубода) остался на Вакута. Когда они исчезли из виду в море, его лодка поднялась в воздух. Он улетел с Вакута. Когда они (остальные команды) прибыли на Гумасила, он уже был там на мысу Лубубуйама. Они сказали: «Эта лодка похожа на лодку наших спутников». Тут вышла собака. «Эта собака из клана Лукуба с Кудайури». Они опять спросили его, как он сюда приплыл; он сказал, что приплыл тем же путем, что и они. Они совершили кула на Гумасила. Он сказал: «Вы плывите первыми, я поплыву позже». Они были удивлены: «Каким же путем он плывет?» Они заснули на Гумасила.
На следующий день они поплыли на Тевара, пристали к берегу Кадимвату. Там они увидели его причаленную лодку. Вышла собака и побежала вдоль берега. Они сказали людям из Кудайури: «Как вы сюда приплыли?»
«Мы приплыли с вами, приплыли тем же путем». Они совершили кула на Тевара. На другой день они поплыли на Бвайова (деревня в районе Добу). Он полетел и пристал к берегу Сарубвойна. Они приплыли туда, они увидели: «О, смотрите на эту лодку. Не рыбаки ли это с Добу?» Вышла собака. Они узнали собаку. Спросили его (Мокатубода), каким путем он сюда прибыл. «Я приплыл с вами, здесь и встал на якорь». Они пошли в деревню Бвайова, совершили в деревне кула, нагрузили свои лодки. Перед отъездом люди с Китава получили подарки от людей с Добу и отправились в обратное путешествие. Они поплыли первыми, и он полетел по воздуху. На обратном пути на каждой остановке они сначала видели его, и спрашивали его, каким путем он приплыл, на что он давал один из тех ответов, которые приведены выше.
От Гирибва они поплыли на Китава; он остался на Гирибва; он вылетел с Гирибва; прилетел на Китава, на берег. Его гугу’а (предметы личного пользования) были принесены в деревню как раз тогда, когда плыли его спутники и увидели причаленную лодку и бегущую по берегу собаку. Все мужчины очень рассердились, потому что его лодка летала». Они остались на Китава. На следующий год они работали на огородах, все мужчины с Китава. Солнце было очень сильным, совсем не было дождя. Солнце сожгло их огороды. Этот человек (начальник с Кудайури, Мокатубода) пошел в огород. Он остался там, совершил булубвалата (черную магию) дождя. Налетела тучка и дождь пролился только на его огород, а их огороды спалило солнце. Они (остальные мужчины с Китава) пришли и увидели свои огороды. Они пришли и увидели, что все мертво, солнце их уже спалило. Они пошли в его огород и увидели, что все в нем влажное; ямс, таиту, таро, все было прекрасным. Они сказали: «Убьем его, чтобы он умер. Потом совершим магию над тучами, и на наши огороды прольется дождь».
Настоящей, правильной магии человек с Кудайури (т. е. Мокатубода) им не дал; он не дал им магии лигогу (топорика); не дал им магии кинисалили (магию дождя); не дал им магии вайуго (связывания лодки), кокосового масла и посоха. Товейре’и, его младший брат, думал, что он уже получил магию, но он ошибался. Его старший брат дал ему только часть магии, а настоящей магии не научил.
Они пришли (к Мокатубода, начальнику Кудайури), он сидел у себя в деревне. Его братья и племянники по матери наточили копья, ударили его, он умер.
На следующий год они решили отправиться в большую экспедицию кула на Добу. Старая вага, которую выдолбил и связал Мокатубода, уже не была хорошей, связки сгнили. Тогда младший брат Товейре’и выдолбил новую лодку, чтобы заменить ею старую. Люди из Кумвагейа и Лалела (остальные деревни на Китава) услышали, что Товейре’и долбит свою вага, и сами стали долбить свои. Они собирали и связывали свои лодки на берегу. Товейре’и делал это в деревне.
Дальше в этом туземном рассказе перечисляются все детали постройки лодки и противопоставляются действия других жителей Китава на берегу моря действиям Товейре’и, который строит лодку в деревне Кудайури. Это в точности повторяет сказанное вначале, когда Мокатубода строил свою лодку, и я не буду это здесь приводить. Рассказ подходит к тому критическому моменту, когда все члены экипажа сидят в лодке, готовые к полету. Товейре’и вошел в дом и совершил магию над топориком и кокосовым маслом. Он вышел, помазал посох маслом, постучал им по подпоркам лодки. Он сделал то же, что делал его старший брат. Ударил топориком по обоим концам лодки. Вскочил в лодку и сел, но вага не поднялась в воздух. Товейре’и вошел в дом и воззвал к старшему брату, которого он убил: он убил его, не узнав его магии. Люди из Кумвагейа и Лалела поплыли на Добу и совершили кула. Люди из Кудайури остались в деревне. Три сестры были очень злы на Товейре’и за то, что он убил старшего брата и не научился у него магии. Они сами научились магии лигогу и вайуго, они уже имели их в своих лопоула (желудках). Они могли летать по воздуху, они были йойова. На Китава они жили на вершине горы Ботигале’а. Они сказали: «Покинем Китава и улетим». Они полетели по воздуху. Одна из них, На’укувакула, полетела на запад, пролетела через перешеек Дикува’и (где-то на западных Тробрианах), прилетела на Симсим (один из островов Лусансэй). Там она превратилась в камень, она стоит в море. Две другие полетели сначала (на запад) к берегу Йалумугва (на восточном побережьи Бойова). Там они попытались проломить коралловую скалу Йакайба, но она была слишком твердой. Они полетели (дальше на юг по восточному побережью) через морской перешеек Виласаса и попытались пробить скалу Куйалуйа, но не смогли. Они полетели (дальше на юг) и попытались пробить скалу Кавакари, но и она была слишком твердой. Они полетели (дальше на юг). Они попытались пробить скалы в Гирибва. Это им удалось. Именно поэтому теперь есть пролив в Гирибва (пролив, отделяющий главный остров Бойова от острова Вакута). Они полетели (дальше на юг) по направлению к Добу. Они прибыли на остров Тевара. Они прилетели на берег Кадимвату и пробили его. Теперь там есть пролив Кадимвату между островами Тевара и Увама. Они полетели на Добу; полетели дальше на юг к мысу Сарамва (близ острова Добу). Они сказали: «Облетать ли нам мыс вокруг или прямо прорваться через него?». Они облетели мыс. Встретив другое препятствие, они пробили его, образовав пролив Лома (западный край пролива Доусона). Они повернули, полетели назад и сели вблизи Тевара. Они превратились в камни, они стоят в море. У одной из них глаза смотрят на Добу, это Мурумвейри’а; она ест людей, и добу – людоеды. Вторая, Кайгуремво, не ест людей, и ее лицо обращено на Бойова. Люди с Бойова не едят людей.
Этот рассказ чрезвычайно ясен в общих чертах и очень драматичен, а описываемые в нем события и ситуации в высшей степени логичны и психологически мотивированы. Из всех мифов, слышанных мною в этой части света, именно этот, наверное, самый выразительный. Он также является хорошим примером того, что было сказано выше в разделе II, то есть, что в мифических рассказах отражены также социальные и культурные условия, тождественные тем, которые существуют в настоящее время. Единственным исключением является гораздо большая эффективность магии в мире мифов. Рассказ о Кудайури, с одной стороны, скрупулезно обрисовывает те социальные условия, в которых живут герои, их занятия и заботы, – и всё это совершенно не отличается от того, каковы они сегодня. С другой стороны, рассказ показывает героя, наделенного подлинно сверхъестественной силой благодаря его знанию магии постройки лодки и магии дождя. Нельзя более убедительно, чем в этом рассказе, обосновать положение о том, что только абсолютное знание правильной магии дает эти сверхъестественные силы.
Кроме того, этот миф является настоящим кладезем этнографической информации благодаря содержащемуся в нем перечислению разнообразных деталей племенной жизни. Его положения, дополненные и объясненные комментариями аборигена, содержат в себе многое из того, что нужно знать о социологии, технике и организации постройки лодки, мореходства и обмена кула. Подробное изложение событий этого рассказа знакомит нас, например, с разделением на кланы, с их происхождением и локальным характером, с принадлежностью магии отдельным лицам и ее связью с тотемной группой. Почти во всех мифологических рассказах тробрианцев называются клан, субклан и то место, откуда родом герой. Из приведенной выше версии мы видим, что герои появились в конкретном месте и что сами они вышли из-под земли, то есть что они являются первыми на земле представителями своего тотемного субклана. В двух других версиях последний пункт не получил своего эксплицитного выражения, хотя я думаю, что он имплицитно содержится в событиях мифа, поскольку летающая лодка была, очевидно, построена в первый и вместе с тем в последний раз. Из других версий мы узнаем, что то отверстие в земле, из которого вышел субклан, тоже называется Кудайури и что их магическая система называется Вилувайаба.
Переходя к следующей части повествования, мы находим в ней описание постройки лодки, причем все три версии передают его одинаково подробно. И здесь тоже, если короткие предложения заменить полным рассказом о том, что делается – а это описание можно получить от каждого умного информатора; если каждое слово, описывающее этапы постройки лодки, заменить полным описанием тех процессов, которые этими словами обозначаются, – то этот миф станет для нас почти полным этнографическим описанием постройки лодки. Мы увидим, как эта лодка собирается, как она связывается, конопатится, раскрашивается, оснащается, как на ней ставят парус – словом, что с ней делают, прежде чем ее можно будет спустить на воду. Помимо последовательного перечисления технических стадий в этом мифе мы находим ясную картину той роли, которую играет предводитель, являющийся номинальным владельцем лодки: говоря о ней как о своей лодке, он в то же время руководит ее постройкой и, игнорируя желания остальных, отвечает за магию. В мифе упоминается даже тасасориа и кабигидойа, а также несколько раз делаются намеки на экспедицию кула, предварительной стадией которой миф называет постройку лодки. Частые, утомительные повторы и перечисления установленных обычаем последовательных событий, будучи интересными в качестве фольклорных данных, не менее ценны в качестве этнографических документов и иллюстрации отношения аборигенов к обычаю. Эта особенность туземной мифологии указывает и на то, что задача служить этнографическим информатором не так уж чужда и трудна для туземца, как могло бы показаться на первый взгляд. Он вполне привык перечислять одну за другой различные стадии традиционных процессов в его собственных рассказах и делает это с почти педантичной дотошностью и полнотой. Поэтому ему и легко наделять этими качествами свои рассказы, когда ему нужно это делать в интересах этнографии.
Драматический эффект кульминации рассказа – неожиданный полет лодки – явно подчеркивается в повествовании и был представлен мне во всех трех его версиях. Во всех трех версиях члены экипажа должны пройти через многочисленные подготовительные этапы мореплавания. А параллель между разумным поведением его товарищей на берегу и абсурдным способом приготовлений посреди деревни в нескольких сотнях футов над уровнем моря делает напряженность более ощутимой, а внезапные denouement – более эффектными. Во всех вариантах этого мифа магия также совершается непосредственно перед полетом, о чем явно упоминается и что является важным эпизодом повествования.
Несколько непоследовательным выглядит эпизод с вычерпыванием воды из лодки, которая ни разу не коснулась моря. Однако если вспомнить, что во время постройки лодки в нее заливают воду, чтобы она не пересохла и, следовательно, не сжалась, не растрескалась и не покоробилась, то нелогичность и недостатки повествования исчезают. Я могу добавить, что вычерпывание воды и случай с дождем содержатся только в одной из моих трех версий.
Эпизод с собакой гораздо более значителен и важен для туземцев, и он упоминается во всех трех версиях. Собака – это животное, связанное с кланом Лукуба, то есть туземцы скажут, что собака – это Лукуба, свинья – Маласи, а игуана – Лукулабута. В нескольких рассказах о происхождении и сравнительной иерархии кланов каждый из них представлен своим тотемным животным. Так, игуана вышла из-под земли первой, поэтому Лукулабута считается старейшим кланом. Собака и свинья оспаривают друг у друга первенство в ранге, причем собака основывает свои притязания своим более ранним появлением на земле, потому что она появилась сразу же после игуаны; свинья – тем, что не ест нечистой пищи. Спор выиграла свинья, и поэтому клан Маласи считается кланом высшего ранга, хотя в действительности это касается только одного из его субкланов – субклана Табалу из Омаракана. Случай с лебу (отбирание силой) некоторых украшений у добуанцев относится к обычаю применять дружественное насилие в некоторых сделках кула (см. главу XIV, раздел II).
Во второй части истории мы находим героя, вновь наделенного магическими силами, намного превосходящими те, которыми обладают сегодняшние колдуны. Это правда, что они могут вызвать дождь или задержать тучи, а вот он способен создать маленькую тучку, которая проливается обильным дождем над его собственным огородом, оставляя остальных иссыхать под солнцем. Эта часть повествования не затрагивает вопросов, связанных с лодкой, и она интересна в той мере, в которой она опять показывает то, что представляется туземцам реальным источником сверхъестественной силы их героя.
Мотивы, которые приводят к убийству Мокатубода, в рассказе не изложены эксплицитно. Ни один миф, как правило, особенно не углубляется в исследование субъективной стороны событий. Однако из пространных и действительно утомительных повторов того, как другие люди с Китава постоянно обнаруживают, как лодка из Кудайури постоянно перегоняет их и как они удивляются и сердятся, становится очевидным, что успехи Мокатубода должны были нажить ему много врагов. Но вот что объяснить не так просто, так это тот факт, что его убили его же родственники, а не другие люди с Китава. Одна из версий упоминает о его братьях и сыновьях сестры как об убийцах. Другая же утверждает, что люди с Китава спрашивали младшего брата – Товейре’и, – овладел ли он уже магией полета и магией дождя, и лишь после того, как он ответил утвердительно, Мокатубода был убит своим младшим братом при молчаливом одобрении остальных.
К этой версии был добавлен интересный вариант, согласно которому Товейре’и убивает старшего брата в огороде. Потом он возвращается в деревню и советует, уговаривая их, детям Мокатубода забрать тело, совершить над ним траурные обряды и приготовиться к погребению. Потом он сам устраивает сагали – большую траурную раздачу продуктов. Это является интересным свидетельством туземных обычаев и представлений. Товейре’и, хотя и убил своего брата, тем не менее остается человеком, который должен позаботиться о совершении погребальных обрядов, действовать в качестве распорядителя церемоний и платить за услуги, оказанные в них другими. Лично он может и не касаться тела, и не принимать участия ни в оплакивании, ни в погребении; однако как ближайший родственник умершего он является сиротой – человеком, у которого, так сказать, отсекли часть тела. Мужчина, у которого умер брат, должен скорбеть так, как если бы это была скорбь по самому себе[79]. Возвращаясь к мотивам убийства, которое в соответствии со всеми рассказами было совершено родственниками Мокатубода с одобрения других мужчин, можно сказать, что зависть, амбиции и желание занять почетное место начальника наверняка соединились со злобным отношением к нему. И действительно, мы видим, с какой самоуверенностью Товейре’и приступает к совершению магических обрядов и разражается рыданием лишь после того, как он обнаружил, что его обманули.
Теперь перейдем к одному самых замечательных эпизодов всего мифа, – того, в котором йойова или летающие ведьмы связываются с летающей лодкой и с такой скоростью лодки, которая была сообщена ей магией. В заклинаниях, придающих ей скорость, часты намеки на йойова или мулукуауси. Это отчетливо видно в уже приводившемся заклинании вайуго (глава V, раздел III), которое еще предстоит подвергнуть лингвистическому анализу (глава XVIII, разделы II–IV). Карийала (магическое чудо, ср. главу XVII, раздел VII), сопутствующее вайуго, состоит в проносящихся звездах, то есть когда обряд вайуго совершается ночью над мотками веревки, то должны появиться падающие с неба звёзды. Падающие звезды должны появиться и тогда, когда умирает колдун, знающий эту систему магии. Но как мы уже знаем (глава X, раздел I), падающие – это не что иное, как мулукуауси в полете.
В этом рассказе о лодке из Кудайури мы находим мифологическое обоснование такой связи. Та же самая магия, которая позволила лодке плыть по воздуху, придает трем сестрам из Кудайури способность превращаться в мулукуауси и летать. В этом мифе они также наделены силой рассекать скалы – силой, которая присуща также и лодке, которая пробила скалу сразу же после того, как она покинула деревню. Три сестры рассекают скалы и пробивают землю в нескольких местах. Мои туземные комментаторы уверяли меня, что, когда в начале мифа лодка сначала посетила Гирибва и Кадимвату, в этих местах земля все еще была целой и в каждом из них еще был берег. Мулукуауси попытались пробить остров Бойова в нескольких местах вдоль восточного побережья, но им это удалось только у Гирибва. Таким образом, миф несет на себе печать архаики, ссылаясь на глубокие изменения естественных черт ландшафта. Две сестры, которые полетели на юг, возвращаются из самой дальней точки и садятся вблизи Тевара, в чем можно усмотреть некоторую аналогию нескольким другим мифам, герои которых с островов Маршалла селятся где-то между островами Амфлетт и Добу. Одна из них обращает свой взор в сторону севера, в направлении жителей Бойова, которые не являются людоедами, и ей приписывается отвращение к каннибализму. Вероятно, это своего рода мифологическое объяснение того, почему жители Бойова, в отличие от жителей Добу, не едят людей, – объяснение, имеющее свой аналог в другом мифе, мифе об Ату’а’ине и Атурамо’а, который мы вскоре приведем, но и еще лучше представленное в мифе о возникновении каннибализма, который я здесь не цитирую.
До сих пор во всех этих традициях герои относились к клану Лукуба. К нему принадлежат Гере’у, Токосикуна, семейство из Кудайури и их собака, а также собака Токулубвайдога из мифа, рассказанного в главе X, разделе V. Я могу добавить, что в некоторых легендах, рассказываемых о происхождении человечества, этот клан появился из-под земли первым, а в других легендах – вторым по времени, но зато в качестве клана высшего ранга, хотя в этом ему впоследствии пришлось уступить Маласи. Тудава, убийца людоеда и главный культурный герой Киривина, также принадлежит клану Лукуба. Существует даже исторический факт, который согласуется с этим мифологическим первенством клана и его последующим упадком. Каких-то шесть-семь поколений назад Лукуба были главным кланом на Вакута, однако свое первенство в этом плане им пришлось уступить клану Маласи, что произошло тогда, когда субклан Табалу, вожди Маласи самого высокого ранга на Киривина, эмигрировали на юг и осели на Вакута. В цитируемых здесь мифах Лукуба выступают лучшими строителями лодок, мореходами и смелыми путешественниками – за исключением одного только Токосикуна, который, хотя и превосходил других во всех остальных аспектах, ничего не знал о строительстве лодок.