Удалившись на большое расстояние от островов Маршалла, мы вернемся теперь к Тевара – последнему из названных мифологических центров, – обратившись к его мифу о происхождении кула. Я приведу этот миф в переводе, близко придерживаясь оригинального рассказа, услышанного из уст информатора из Обураку на киривинском языке. У меня была возможность проверить и исправить его рассказ благодаря информации, полученной от одного из аборигенов из Санаро’а на pidgin-English.
Рассказ о Касабвайбвайрета и Гумакаракедакеда
«Касабвайбвайрета жил на Тевара. Он услышал весть о славном соулава (ожерелье из спондилуса), которое лежало (хранилось) в Вавела и называлось Гумакаракедакеда. Он сказал своим детям: «Поедем в Вавела, совершим кула, чтобы достать это соулава». Он положил в свою лодку недозрелый кокос, несформировавшийся орех бетеля и зеленые бананы.
Они поплыли к Вавела, они причалили у Вавела. Его сыновья вышли на берег, они пошли искать Гумакаракедакеда. Он остался в лодке. Его сын принес дары из продуктов, они (люди из Вавела) отказались их принять. Касабвайбвайрета произнес заклинание над орехом бетеля: он пожелтел (стал зрелым); он произнес заклинание над орехом кокоса: его мягкое ядро налилось; он заколдовал бананы: они созрели. Он снял свои волосы, свои седые волосы; свою сморщенную кожу и оставил это в лодке. Он встал, он пошел, передал дар покала из продуктов, получил ценное ожерелье как подарок кула, поскольку он уже был красивым мужчиной. Он пошел, положил его, воткнул его в волосы. Он пришел к лодке, надел свою оболочку (сброшенную кожу); надел морщины, седые волосы и остался.
Его сыновья пришли и заняли места в лодке, поплыли к Гирибва. Они готовили себе пищу. Он позвал своего внука: «О, мой внук, подойди сюда, поищи у меня вшей». Внук подошел, стал возле него. Касабвайбвайрета заговорил, обращаясь к нему: «Мой внук, поймай вошь посреди (моих волос)». Внук разделил его волосы; увидел ценное ожерелье Гумакаракедакеда, остававшееся в волосах Касабвайбвайрета. «Ой!..» крикнул он своему отцу, говоря ему: «Мой отец, Касабвайбвайрета уже получил Гумакаракедакеда». «О, нет, он не получил его! Я вождь, я красив, я не достал эту драгоценность. Как же мог этот сморщенный старик достать это ожерелье? Наверняка он не смог». «Правда, отец, он его уже достал, я его видел: оно у него уже в волосах».
Вся посуда для воды уже пуста; сын вошел в лодку, разлил воду так, чтобы она вылилась, и остались только пустые сосуды (сделанные из скорлупы кокосовых орехов). Позже они поплыли, отправились на остров Габула (Габувана на амфлетианском языке и языке добу). Этот человек, Касабвайбвайрета, захотел воды и сказал об этом сыну. Этот человек взял сосуды для воды – нет, все они пусты. Они сошли на берег Габула, усагелу (члены экипажа) выкопали себе ямки для воды (на берегу). Этот человек остался в лодке и закричал «О, мой внук, принеси мне сюда воды, пойди туда и зачерпни для меня воды!» Внук сказал: «Нет, иди сюда сам и зачерпни (сам себе)!» Затем они набрали воды, закончили это дело, и пришел Касабвайбвайрета. Они замутили воду, она стала грязная. Он сел, и стал ждать.
Они тронулись в путь, они поплыли в лодке. Касабвайбвайрета закричал: «О, мой сын, почему ты меня бросаешь?» Сын сказал: «Я думаю, что ты достал Гумакаракедакеда!» «Скоро, о мой сын, когда мы прибудем в деревню, я дам тебе его!» «О, нет! Ты оставайся, я поеду!» Он берет камень бинабина, этот человек Касабвайбвайрета, он бросает его так, чтобы сделать дыру в лодке и чтобы люди могли упасть в море. Но нет! Они поспешили, они поплыли, этот камень встал, он сделался островом в море. Они поплыли, они пристали на Тевара. Те (жители деревни) спросили: «А где Касабвайбвайрета?». «О, его сын разозлился на него за то, что он уже достал Гумакаракедакеда!» Так этот человек Касабвайбвайрета остался на острове Габула. Он увидел приближающегося Током’мвава (Вечерняя Звезда). Он сказал: «Друг мой, плыви ко мне, дай мне только войти в твою лодку!» «О, нет, я плыву в другое место». Приблизился Кайлатеку (Сириус). Он попросил его: «Позволь мне поплыть с тобой». Но тот ему отказал. Приблизился Каййуоси (Южный Крест). Касабвайбвайрета захотел отправиться с ним. Он отказал. Приблизился Умнакайва’у (Альфа и Бета Центавра). Он хотел занять место в его лодке. Он отказал. Прибыл Киби (три далеко отстоящие звезды, не образующие отдельного созвездия на нашей карте неба). Он также отказался забрать Касабвайбвайрета. Приблизился Улува (Плеяды). Касабвайбвайрета попросил забрать его с собой. Улува сказал: «Подожди, смотри вокруг, прибудет Кайкийадига. Он тебя заберет». Прибыл Кайкийадига (три центральные звезды пояса Ориона). Касабвайбвайрета спросил его: «Друг мой, каким путем ты пойдешь?» – «Я взойду на вершину горы Тарйебуту. Я сойду вниз, я уйду». «О, мой друг, подойди ближе, позволь мне только сесть (на тебя)». «Иди, – видишь, с одной стороны ва’и (рыба стрингари), с другой стороны ло’у (рыба с ядовитыми шипами), ты садись в середину, так будет хорошо! Где твоя деревня?» – «Моя деревня Тевара». – «Что стоит на том месте, где находится твоя деревня?» – «На том месте, где моя деревня, стоит дерево буса!». Они направились туда. Деревня Касабвайбвайрета уже прямо под ними. Он заколдовал это дерево буса, оно выросло, оно поднялось до самого неба. Касабвайбвайрета сменил место (с пояса Ориона на дерево), он сел на дерево буса. Он сказал: «О, мой друг, разорви это ожерелье. Часть его я дам тебе, часть его я отнесу на Тевара». Он дал его часть своему товарищу. Дерево буса опустилось до земли. Он был зол, потому что его сын его бросил. Он сошел внутрь земли. Он оставался там долго. Собаки пришли туда и копали, и копали. Они его выкопали. Он вышел наверх, он стал таува’у (злой дух, см. главу II, раздел VII). Он нападает на людей. Вот почему деревня на Тевара – это деревня колдунов и колдуний, это из-за Касабвайбвайрета».
Чтобы сделать яснее этот довольно темный рассказ, необходим краткий комментарий. Первая часть рассказывает об экспедиции кула, в которой участвуют герой, его сын, его внук и некоторые другие члены экипажа. Сын берет с собой хорошие, свежие продукты, чтобы отдать их как инициирующий дар и таким образом склонить партнеров подарить ему знаменитое ожерелье. Сын – молодой человек и, кроме того, известный вождь. Дальнейшие стадии более ясны: с помощью магии герой превращается в молодого, привлекательного мужчину, а свои недозрелые, плохие плоды превращает в прекрасные дары, которые следует преподнести партнеру. Он без труда получает ценный трофей, который прячет у себя в волосах. Затем в минуту слабости и по причинам, которые невозможно выяснить из рассказов туземных комментаторов, он намеренно показывает ожерелье своему внуку. Скорее всего мотивом было тщеславие. Его сын (а, возможно, также и другие спутники) приходит в ярость и устраивает ему ловушку. Они делают так, чтобы он сам пошел за водой на берег острова Габула. Когда они уже набрали себе воды, а он все еще копал, они отплыли, оставив его одного на берегу. Подобно Полифему вслед убегавшей команде Одиссея, он тоже бросает камень в предательскую лодку, но не попадает в цель, и камень становится выступающей из моря скалой.
Эпизод его освобождения звездами совершенно ясен. Прибыв в деревню, он с помощью магии заставляет дерево вырасти, и, отдав большую часть своего ожерелья своему избавителю, он спускается вниз с оставшейся частью. Его уход под землю и последующее превращение в таува’у показывают, как он рассердился на людей. Как обычно, присутствие столь могущественной злобной личности в деревне накладывает отпечаток на всю общину, которая впоследствии порождает колдунов и колдуний. Все эти дополнения и комментарии я получил благодаря перекрестному опросу моего первого информатора.
Добуанский информатор из Санаро’а добавил еще несколько вариантов ко второй части рассказа. Согласно ему, Касабвайбвайрета, пребывая на небе, женился и оставался там достаточно долго для того, чтобы дать жизнь трем сыновьям и двум дочерям. Решив снова сойти на землю, он делает дыру в небе, смотрит через нее вниз и видит дерево бетеля в своей деревне. Тогда он говорит одному из своих детей: «Когда я буду сходить, ты держи за один конец ожерелья». С помощью ожерелья он опускается на пальму бетеля и дергает за второй конец Гумакаракедакеда. Ожерелье разрывается; большая его часть остается на небе, а меньшую Касабвайбвайрета забирает с собой на землю. Прибыв в деревню, он устраивает пир, на который приглашает всех жителей. Он произносит какое-то магическое заклинание над пищей, и жители деревни, съев ее, превращаются в птиц. Этот последний поступок вполне соответствует его характеру таува’у, в которого он превращается в предыдущей версии мифа. Мой добуанский информатор также добавил – в виде комментария, – что спутники Касабвайбвайрета разгневались на него за то, что он достал ожерелье на Бойова, потому что это было вопреки правильному направлению оборота ожерелий в кула. Однако это, очевидно, является рационализацией событий мифа.
Сравнивая приведенный выше рассказ о Токосикуна с этим, мы сразу же замечаем явное сходство между ними во многих чертах. В обоих мифах герои сначала являются старыми, дряхлыми и очень уродливыми мужчинами. Благодаря своим магическим силам они в ходе повествования омолаживаются – один навсегда, а другой просто меняя кожу ради сделки в кула. В обоих случаях герой определенно берет верх в кула, чем вызывает зависть и ненависть своих спутников. Также в обоих рассказах спутники решают наказать героя, и остров или побережье Габувана становятся местом исполнения наказания. В обоих рассказах герой в конце концов поселяется на юге – только в одном случае у себя дома, а в другом он туда переносится с одного из островов Маршалла. Отступление в мифе о Касабвайбвайрета (то есть то, что он получает ожерелье с севера, тогда как обычное направление оборота ожерелий в этом регионе – с юга на север) заставляет нас заподозрить, что эта история может быть трансформацией легенды о человеке, который осуществляет кула с севера. Когда с ним плохо обошлись спутники, он поселился на Тевара и стал местным героем культуры и впоследствии описывался как принадлежащий к этой местности. Как бы это ни было (гипотетическая интерпретация принадлежит мне, а не получена от аборигенов), но две истории так похожи друг на друга, что их следует, очевидно, рассматривать в качестве вариантов одного и того же мифа, а не в качестве независимых традиций.