кула, но играют роль упоминавшихся выше подарков коротомна, и в наше время их вряд ли встретим. Вместе с ожерельями перемещаются – но только в качестве незначительного и вспомогательного предмета кула – пояса, изготовляемые из тех же самых красных раковин спондилуса. Их отдают в качестве возвратных подарков за маленькие браслеты, как баси и т. д.
Существует одно важное исключение в соответствующих передвижениях ожерелий и браслетов. Как мы знаем из предыдущей главы, в Синакета изготовляется определенный тип бус из раковин спондилуса, – причем сами раковины гораздо больше и грубее, чем те, которые используются в кула. Эти бусы, называемые на киривинском языке катудабабиле, а на языке добу – сама’упа, иногда экспортируются из Синакета на Добу в качестве подарков кула и потому выполняют функцию браслетов. Однако эти катудабабиле, двигаясь в неправильном направлении, никогда не совершают полный круг кула, поскольку они никогда не возвращаются с востока на Тробрианы. Часть из них оседает в районах вне сферы кула, а часть опять возвращается на Синакета, присоединяясь к другим обращающимся по кругу ожерельям.
Другой вид предметов, часто играющих в обмене кула вспомогательную роль, – это большие тщательно отполированные лезвия топоров, называемые на киривинском языке беку. Их никогда не используют ни для каких практических целей; они играют роль только символов богатства и парадных предметов. В кула их дарят в качестве карибуту (просительных подарков), и в этой роли они обращаются в обоих направлениях. Сырье для них добывается на острове Вудларк, а полируются они в Киривина, однако они гораздо чаще перемещаются в направлении от Тробрианов на Добу, нежели в обратном направлении.
Подводя итоги, можно сказать, что подлинными предметами обмена кула являются, с одной стороны, браслеты (мвали) и загнутые клыки (дога), и, с другой стороны, изящные длинные ожерелья (соулава или баги), среди которых можно выделить много подклассов. Показателем особого положения этих трех предметов является то, что только они упоминаются в заклинаниях (или, по крайней мере, они являются несравненно важнее всех упоминаемых в них предметов). Позже я перечислю все подклассы и разновидности этих предметов.
Хотя, как мы видели, сделкам кула сопутствует и пышная церемониальность, и разработанный этикет (и даже, можно сказать, торговая честь), однако в них остается немало места также и для споров и трений. Если кто-то добудет очень красивую драгоценность, которую он не обязан сразу же предлагать в качестве йотиле (ответного дара), то сразу же найдется некоторая группа его партнеров, которые будут соперничать за обладание ею. Но поскольку успеха может достичь только один, все остальные будут расстроены, более или менее оскорблены и полны злобы. Ещё большую враждебность создает вопрос эквивалентности. Поскольку обмениваемые ценности не могут быть ни измерены, ни даже сопоставлены посредством точного стандарта; поскольку не существует ни определенного соответствия, ни показателей соотносимости между разными видами ценностей, то поэтому нелегко удовлетворить человека, который подарил очень ценное ваигу’а. Получая ответный дар (йотиле), который он не считает равноценным, человек не может по этому поводу ни устроить сцену, ни даже открыто выразить свое неудовольствие во время акта обмена. Однако он почувствует себя глубоко обиженным, что будет выражено в частых обвинениях и оскорблениях. И хотя это не будет высказываться в лицо партнеру, но рано или поздно это дойдет до его ушей. В конце концов можно обратиться к универсальному методу установления различий – к черной магии, и колдуну заплатят за то, чтобы он наслал на оскорбителя зло.
Говоря о каком-то знаменитом ваигу’а, абориген, превознося ее ценность, скажет: «Много людей умерло из-за нее» – что означает не то, что они погибли во время битвы или стычки, но что были погублены черной магией. Существует система знаков, по которым, осматривая тело на следующий день после смерти, можно распознать, из-за чего на умершего насылали чары. Среди этих знаков есть и такие, которые показывают, что человека устранили из-за его успеха в кула или потому, что в связи с этим он кого-то обидел. Надо помнить, что в основе всех сделок лежит сочетание педантичности и этикета, с одной стороны, с жестокой обидой и жадностью – с другой, и что именно это является тем чувством, которое управляет интересами туземцев. Обязанность быть справедливым и вежливым основана на том общем правиле, что быть скупым в высшей степени недостойно и бесчестно. Поэтому, хотя человек будет, как правило, стремиться преуменьшить ценность полученной вещи, однако не следует забывать, что даритель искренне стремился сделать все от него зависящее. Кроме того, в некоторых случаях, когда человек получает по-настоящему красивый предмет, он будет хвастаться им и будет искренне удовлетворен. Такого рода успех будет, несомненно, приписан не щедрости партнера, но своей собственной магии.
Чертой, которую повсеместно считают достойной порицания и позорной, является стремление удерживать у себя какие-либо ценные предметы и не спешить передавать их дальше. О человеке, который так поступает, скажут, что он «трудный в кула». Ниже приводится принадлежащее аборигенам описание этого свойства, присущего туземцам с островов Амфлетт:
«Люди с Гумасила, их кула очень трудна: они скупые, они задерживают. Им бы хотелось иметь одно соулава, два, три больших (соулава) или, может быть, четыре. Человек бы их покала, он бы их покапокала; если он родственник, то он достанет соулава. Только люди Кайлеула и Гумасила скупые. Люди с Добу, Ду’а’у, Китава – хорошие. Приплывешь на Муйува – они такие же, как с Гумасила».
Это значит, что человек с Гумасила завладел несколькими ожерельями; в качестве покала требует много продуктов – характерное удвоение указывает на упорство и настойчивость в покала, – но даже и тогда он дал бы ожерелье только родственнику. Когда я спросил того же информатора, не грозит ли такому скупому человеку смерть от черной магии, он ответил:
«Человек, который очень преуспел в кула – он умрет, а скупой человек – нет, он будет сидеть спокойно».
III
Возвращаясь теперь к конкретному проведению кула, посмотрим, как будет поступать толивага из Синакета. Предположим, что после прибытия он уже получил одно или два ожерелья, однако у него больше партнеров и он ожидает получить больше ценных предметов. Пока он не получит достаточного количества их, он будет соблюдать табу. Ему нельзя ничего есть из местной пищи – ни ямса, ни кокосовых орехов, ни перца или орехов бетеля. Согласно их поверью, нарушение этого табу грозит ему тем, что он больше не получит никаких ценных предметов. Кроме того, он пытается смягчить сердце своего партнера, симулируя болезнь. Он останется в лодке и пошлет партнеру весть о том, что он болен. Житель Добу поймет, что означает такая условная болезнь. И тем не менее он может уступить, как если бы это его убедило. Если же эта уловка не поможет, человек должен будет прибегнуть к магии. Существует формула, называемая квойгапани, или «магия опутывания сетью», которая порабощает сознание того, на которого она направлена, делает его глупым и потому податливым на уговоры. Формулу произносят над одним или двумя орехами бетеля, которые потом дают партнеру и его жене или сестре.
Заклинание Квойгапани
«О лист квега, о дружеский лист квега. О, лист квега здесь, о лист квега там!
Я войду через рот женщины с Добу; я выйду через рот мужчины с Добу. Я войду через рот мужчины с Добу; я выйду через рот женщины с Добу. Обольстительный лист квега, окутывающий сетью лист квега, сознание женщины с Добу прельщено листом квега, опутано сетью листа квега». Выражение «прельщено», «опутано сетью» с помощью листа квега повторяется с рядом таких выражений, как: «Твое сознание, о мужчина с Добу», «твой отказ, о женщина с Добу», «твое нежелание, о женщина с Добу», «твои внутренности, твой язык, твоя печень», называющих таким образом все органы понимания и чувства, и все понятия, описывающие эти свойства. Заключительная часть тождественна заключительной части нескольких цитировавшихся выше формул.
«Нет уже моей матери, моя мать – ты, о женщина с Добу, и т. д.» (ср. заклинания Кайкакайа и Ка’убана’и в предыдущей главе).
Квега – растение, вероятно, относящееся к тому же семейству, что и перечный бетель, а его листья жуют вместе с орехом арека и известью, когда не хватает настоящего стручкового бетеля (мваййе).
Стоит заметить, что в нескольких магических формулах вместо настоящего стручкового бетеля обращаются к квега. Средняя часть заклинания достаточно ясна: в ней вся прельщающая и опутывающая сила квега насылается на все мыслительные способности жителя Добу и на те части его организма, где эти способности сосредоточены. После применения этой магии все ресурсы домогающегося человека оказываются исчерпанными. Он должен оставить надежды и, поскольку его табу потеряло силу, начать есть плоды Добу.
Наряду с кула осуществляется вспомогательный обмен обычными товарами. В разделе VI главы VI мы классифицировали разные типы «отдавания и получения» в том виде, в каком их можно обнаружить на Тробрианах. Межплеменные сделки, которые теперь происходят на Добу, также соответствуют этой схеме. Сама кула относится к классу (6) – «Церемониальный обмен с отложенным платежом». Подарки в виде пари, или предметов, вручаемых посетителями после высадки на берег, отплачиваемые тало’и, или прощальными дарами хозяев, относятся к классу (4) – подарков более или менее равноценных. Наконец, между гостями и местным населением происходит также и чистый, простой торговый обмен (гимвали). Однако партнеры никогда не совершают между собой непосредственных обменов типа гимвали. Местный житель, как правило, подарит более ценный предмет, поскольку тало’и всегда превосходит пари и по количеству, и по ценности. Кроме этого, во время своего пребывания гостям дают также и маленькие подарки. Конечно, если в составе пари находятся имеющие высокую ценность подарки (например, каменное лезвие или хорошая ложка для извести), то просительные должны быть всегда возвращены строго в эквивалентной форме. Все остальное будет гораздо более ценным.
Торговля происходит между гостями и местными жителями, которые не являются их партнерами, но должны принадлежать к тому сообществу, с которым совершается кула. Таким образом, деревни Нуманума, Ту’утауна и Бвайова являются теми тремя сообществами, которые образуют то, что мы назвали «общностью кула» или «единицей кула», с которой люди из Синакета находятся в партнерских отношениях. Житель Синакета будет проводить гимвали (торговый обмен) только с человеком одной из этих деревень, который не является его личным партнером. Или, если воспользоваться объяснением аборигена:
«Некоторые наши вещи мы даем как пари; некоторые задерживаем; позже мы отдадим их как гимвали. Они приносят свои орехи арека, свое саго, они кладут это. Они хотят какие-то вещи от нас, они говорят «Я хочу это каменное лезвие». Мы даем его, мы кладем в нашу лодку орех бетеля, саго. Однако если они дадут нам недостаточное количество, мы будем бранить их. Тогда они принесут больше».
Таково четкое определение гимвали, во время которой люди торгуются и определяют на месте равноценность товаров.
Когда прибудет экспедиция из Синакета, туземцы из соседних районов (то есть с маленького острова самого Добу, с другого берега пролива Доусона и из Дейде’и – деревни, расположенной на юге) соберутся в трех деревнях сообщества кула. Эти аборигены из других районов привозят с собой определенное количество товаров. Однако им нельзя непосредственно торговать с гостями с Бойова. Они должны обменивать свои товары с местными жителями, а те опять будут обмениваться ими с людьми из Синакета. Таким образом, хозяева из сообщества кула действуют как посредники во всех торговых отношениях между людьми из Синакета и обитателями более отдаленных районов.
Подводя итог социологическим аспектам этих сделок, мы можем сказать, что гость входит в троякие отношения с аборигенами с Добу. Во-первых, имеется его партнер, с которым он обменивается общими подарками на основе свободного отдавания и получения такого типа сделки, который осуществляется наряду с самой кула. Во-вторых, имеется местный житель, а не его личный партнер в кула, с которым он проводит гимвали. И, наконец, есть посторонний, с которым осуществляется обмен при посредничестве местного жителя. Однако при всем этом не следует воображать, что торговый аспект сбора особенно бросается в глаза. Стечение туземцев оказывается большим, что прежде всего объясняется их любопытством и желанием поглазеть на торжественный прием экспедиции увалаку. Однако если я скажу, что каждый гость с Бойова и приносит, и забирает с собой около полудюжины предметов, то я не преуменьшу. Некоторые из этих вещей жители Синакета приобрели в промысловых районах Бойова во время предварительной торговой экспедиции (см. главу VI, раздел III). С этого они имеют определенный доход. О его величине можно судить по следующим примерам цен, которые платят на Бойова и получают на Добу.
Во второй колонке этой таблицы указаны цены, которые платят жители Синакета жителям промысловых деревень Кубома – района, расположенного в северной части Тробрианских островов. В третьей колонке приводится цена, которую они получают на Добу. Данные этой таблицы я получил от информатора из Синакета, и они, вероятно, далеко не точны, а доходы от сделок наверняка значительно различаются. Однако несомненно, что за каждую вещь житель Синакета будет просить ту цену, которую он за нее заплатил плюс какой-нибудь дополнительный предмет.
Таким образом, мы видим, что эта сделка приносит посредникам определенный доход. Жители Синакета выступают в роли посредников между ремесленными центрами Тробрианов и Добу, тогда как хозяева посредничают в отношениях между обитателями Синакета и людьми более отдаленных районов.
Помимо торговли и приобретения драгоценностей кула туземцы из Синакета навещают своих приятелей и дальних родственников, которые, как мы уже видели выше, оказались в этих краях в результате миграции. Гости, переходя из хутора в хутор, пересекают плоскую плодородную равнину и наслаждаются чудесными и незнакомыми пейзажами этой земли. Им показывают постоянно бьющие горячие источники в Нуманума и Дейде’и. Через каждые несколько минут вода по очереди закипает в источниках каждой группы, выбрасывая вверх струи воды высотой в несколько метров. Равнина вокруг этих источников неплодородна: здесь нет ничего, кроме растущих кое-где карликовых эвкалиптовых деревьев. Насколько мне известно, это единственное место во всей восточной Новой Гвинее, где можно встретить эвкалипты. Так, по крайней мере, мне говорили некоторые умные аборигены, в обществе которых я посещал эти источники и которые путешествовали по всем восточным островам и восточной оконечности Новой Гвинеи.
Окруженные сушей заливы и лагуны, северная оконечность пролива Доусона, замкнутая как озеро горами и вулканическими конусами, – все это тоже должно казаться тробрианцам странным и прекрасным. В деревнях они оживленно общаются с приятелями, причем обе стороны изъясняются на языке добу, который совершенно отличен от киривинского, но который жители Синакета знают с юных лет. Любопытно, что на Добу никто не говорит на киривинском языке.
Как уже было сказано выше, между гостями и женщинами с Добу не возникает никаких сексуальных отношений. Как сказал мне один из информаторов:
«Мы не спим с женщинами с Добу, так как Добу – конечная гора (Койавигуна Добу); это табу магии мвасила».
Однако когда я спросил, будут ли результаты нарушения этого табу губительными лишь для их успеха в кула, то ответ был таков, что они боятся нарушить это табу и что так повелось издавна (токунабогво айгури), чтобы ни один мужчина не имел дела с женщинами с Добу. В действительности жители Синакета вообще боятся жителей Добу и заботятся о том, чтобы никоим образом их не обидеть.
После трех-четырех дней пребывания на Добу флотилия из Синакета отправляется в обратный путь. Никакой особой прощальной церемонии нет. Ранним утром они получают свои тало’и (прощальные подарки), состоящие из провизии, орехов бетеля, предметов повседневного пользования, но иногда среди тало’и таится и ценный предмет кула. Тяжело нагруженные, они облегчают свои лодки посредством магического обряда кайлупа и вновь отправляются на север.