рушкой сил колдовства, злых духов и некоторых существ, управляемых черной магией. Смерть почти во всех ее формах является результатом действия одной из этих сил. Постоянные недомогания и всякого рода острые заболевания, – а фактически все, кроме таких легко объяснимых недомоганий, как физическое перенапряжение или легкая простуда, приписывается действию магии. Я уже говорил (в главе II) о нескольких способах, которыми злые силы приносят болезни и смерть. Таува’у, который приносит эпидемии, и токвай, который причиняет резкие боли и нетяжелые заболевания, являются единственными примерами нечеловеческих существ, осуществляющих то или иное непосредственное влияние на человеческие судьбы. Но даже члены этого ограниченного пантеона демонологии лишь время от времени нисходят в среду смертных, чтобы привести в действие свои потенциальные силы. Несравненно более глубокий страх и более постоянную озабоченность аборигенов вызывают бвага’у – вполне человеческие колдуны, которые делают свое дело исключительно с помощью магии. Следом за ними, – по количеству магических деяний и частоте их «подвигов», идут мулукуауси – летающие ведьмы, подробно описанные в главе XI. Они являются хорошим примером того, что всякая вера в высшие силы имеет в своей основе веру в магию. Магия наделяет эти существа способностью уничтожать человеческую жизнь и повелевать другими разрушительными существами. Кроме того, магия дает человеку силу и средства для самозащиты, а при правильном ее применении – и для противостояния всем подлым козням мулукуауси. Сравнивая две эти силы, можно сказать, что в повседневной жизни колдуна боятся куда больше и куда чаще считают его действующим, тогда как мулукуауси появляются на сцене лишь в определенные драматические моменты (такие, как присутствие смерти, катастрофа на суше и, особенно, на море), но в таком случае они действуют куда более страшным оружием, нежели бвага’у. Здоровье, нормальное состояние человека, если они были утрачены, могут быть восстановлены с помощью магии и только магии. Нет такой вещи как естественное выздоровление, поскольку возвращение здоровья всегда является результатом устранения злой магии посредством магического противодействия.
Всем тем переломным моментам жизни, которые связаны со страхом перед опасностью, пробуждением страстей или сильных чувств, также сопутствует магия. Рождению ребенка всегда предшествует магическая процедура, проводимая для того, чтобы сделать ребенка удачливым и нейтрализовать опасности и злое влияние. При наступлении пубертата никаких обрядов или магии не совершается, однако для этих людей пубертат не представляет какого-то явного перелома в личной жизни, поскольку их половая жизнь начинается задолго до того, как они достигают половой зрелости, постепенно формируясь и развиваясь по мере созревания организма. Тем не менее любовная страсть продублирована тщательно разработанной магией, которая воплощена в многочисленных обрядах и формулах: им придается большое значение и приписываются все успехи в сексуальной жизни. Вредные результаты недозволенной любви – то есть любви в рамках клана, которая, кстати сказать, считается у аборигенов основным видом половой аморальности – также могут быть нейтрализованы магией особого типа.
Основные социальные интересы, земледельческое тщеславие, стремление добиться успеха в кула, честолюбие и демонстрация личной притягательности в танце – все это находит свое выражение в магии. Существует разновидность магии красоты, церемониально совершаемой над танцующими, но имеется также и разновидность магии безопасности в танцах, цель которой – предотвратить вредоносную магию завистливых чародеев. Особая земледельческая магия, совершаемая индивидом над его урожаем и семенами, равно как и та вредоносная магия, которую он насылает на огороды своих соперников, выражает личные амбиции в земледелии, как противоречащие интересам всей деревни, обеспечиваемые общинной земледельческой магией.
Имеющие большое значение для человека силы природы – такие, как дождь и солнечный свет, надлежащее чередование которых приводит к созреванию урожая; ветер, которым необходимо управлять для мореходства или рыболовства, – все это также управляется магией. Магия дождя и солнца может применяться как для хороших, так и для недостойных целей, в чем она представляет особый интерес на Тробрианах, так как самой сильной системой этой магии владеют верховные вожди из Киривина. Вызывая длительную засуху, вожди с Омаракана всегда могли выразить свое общее неудовольствие своими подданными и таким образом укрепить свою всеобъемлющую власть, независимо от какого-либо другого механизма, который они могли бы использовать для навязывания своей воли как отдельным индивидам, так и целым сообществам.
Основные, обеспечивающие продуктами питания хозяйственные действия (а на Тробрианах ими прежде всего являются земледелие и рыболовство), также полностью управляются магией. Успех в этих занятиях, конечно, во многом зависит от удачи, судьбы или случая, а все это, как считают аборигены, требует сверхъестественной помощи. С примерами хозяйственной магии мы уже встречались при описании постройки лодки и ловли раковин калома. Общинная магия земледелия и рыболовецкая магия некоторых деревенских сообществ даже еще в большей степени, чем описанные случаи, демонстрирует ту особенность, которую мы обнаружили столь отчетливо выраженной в магии лодки, то есть, что обряды и формулы не являются простым приложением к хозяйственной деятельности, только сопутствующим ей и не оказывающим на нее никакого влияния. Совсем наоборот, можно сказать, что вера в магию является одной из тех основных психологических сил, которые позволяют организовать и систематизировать экономические усилия на Тробрианах[84]. Способности в искусствах, равно как и вдохновение в нем также приписываются влиянию магии.
Чувства ненависти, зависти и ревности помимо того, что они находят свое выражение во всех мощных воздействиях черной магии бвага’у и мулукуауси, порождают и многие формы колдовства, известные под общим названием булубвалата. Классические формы этой магии имеют своей целью охлаждение чувств жены или любовницы, либо уничтожение привязанности свиньи к дому. Свинью магически отсылают в чащу, сделав так, чтобы она утратила любовь к своему хозяину и повадки домашнего животного. Хотя заклинания, используемые для отчуждения жены, несколько отличаются, с их помощью у нее тоже вызывают отвращение к домашней жизни, вынуждая ее оставить мужа и вернуться к родителям. Имеется также булубвалата огородов, лодок, кула, калома, а по сути – всего, а значительная часть благотворной магии занимается тем, что нейтрализует действие булубвалата.
Список различных форм магии еще не вполне исчерпан. Существует магия условных проклятий, совершаемая ради охраны собственности от возможного вреда, причиняемого другими; существует военная магия; магия, связанная с табу на кокосовые орехи и орехи бетеля, – она должна вызвать их рост и умножение; существует магия для предотвращения грома и воскрешения людей, которых ударила молния; существует магия зубной боли и магия для того, чтобы продукты долго не портились.
Все это указывает на широкое распространение магии, на ее крайнюю важность, а также на тот факт, что она всегда оказывается крепче там, где затрагиваются жизненные интересы; где пробуждаются яростные страсти или чувства; где усилиям человека противостоят таинственные силы и где ему приходится признать, что существует нечто такое, что не укладывается в самые тщательные его расчеты, с его добросовестными приготовлениями и усилиями.
II
Давайте же теперь вкратце сформулируем основы представления о магии, как ее понимают аборигены. Всякая формулировка верований, встречающихся у людей, так сильно отличающихся от нас, сопряжена с трудностями и полна ловушек, подстерегающих нас по большей части именно там, где мы пытаемся постичь самую суть поверий, то есть тех самых общих представлений, которые лежат в основании ряда действий и совокупности традиций. Имея дело с туземным сообществом на той стадии развития, которую мы встречаем на Тробрианах, мы не можем ожидать, что получим определенные, точные и абстрактные постулаты от философа, принадлежащего к самому сообществу. Абориген считает свои основные положения чем-то само собой разумеющимся, и если рассуждает о верованиях или исследует их, то это всегда будет касаться только деталей и конкретного применения. Всякие усилия этнографа склонить информатора сформулировать такого рода общее положение должны предприниматься в форме наводящих вопросов наихудшего типа, поскольку в эти наводящие вопросы ему придется вводить слова и понятия, сущностно чуждые туземцам. И даже если бы информатор понял их смысл, то его представления были бы искажены нашими собственными идеями, которые были воплощены в вопросах. Поэтому этнограф должен делать обобщения сам, должен формулировать абстрактные положения без непосредственной помощи туземного информатора.
Я говорю «непосредственная помощь», поскольку обобщение должно быть полностью основано на тех опосредованных данных, которые были представлены аборигенами. В ходе сбора информации, обсуждения формул и перевода их текстов аборигены излагают множество мнений по вопросам деталей. Такие спонтанные мнения, если их поместить в правильно выстроенную мозаику, могут почти сами по себе дать нам истинную картину, могут почти заполнить всю сферу туземных верований. Тогда наша задача свелась бы только к суммированию этой картины в абстрактной форме.
Однако этнограф обладает даже еще лучшей базой данных, на основании которой он может делать свои выводы. Объективные явления культуры, в которых поверья выкристаллизовались в форме традиции, мифа, заклинания и обряда, являются наиболее важным источником знаний. В них мы можем столкнуться с теми же реалиями верований, с которыми абориген сталкивается в его близком общении с магическим – с теми реалиями, которые он не только исповедует вслух, но и в которых он живет – отчасти в воображении, а отчасти – в реальном опыте. Анализ содержания заклинаний, исследование манеры, в которой они произносятся и в которой совершаются сопутствующие обряды; изучение поведения аборигенов – и как действующих лиц, и как зрителей; знание социального положения и социальных функций специалиста по магии – все это открывает для нас не только саму структуру их представлений о магии, но также и связанные с ними чувства и эмоции, а также природу магии как социальной силы.