Палач мой всечасный, я умер от страсти.
Владычице мира я раб безответный,
В юдоли безгласной я умер от страсти.
Душа подступает к устам у Машраба, —
В любви моей страстной я умер от страсти!
Увидев тебя, всех людей я забыл,
К усладам-соблазнам угас в сердце пыл.
Всю душу, все сердце я отдал тебе,
И сам райский сад мне навек опостыл.
Других ты вином своей неги хмелишь,
Мой хмель — моя кровь, я в разлуке — без сил.
В жестокий тот день, о услада души,
Тобой на беду, видно, встречен я был.
И ночью и днем думал я и постиг:
Кто в мире, как ты, и прекрасен и мил!
Ты — тело мое, и душа моя — ты,
Твой след я повсюду, везде находил.
Поверь мне: в пустынях, томясь по тебе,
Костями я слег в подземелье могил.
И сердце скорбит, и тоскует душа,
Безжизнен, отраву мечтаний я пил.
И в сердце и в речи моей — только ты,
Тебе — мои клятвы, весь мир мне постыл.
И, зная, что мне не дождаться тебя,
Я сердце мечтой о тебе вдохновил.
Увы, не видать мне тебя, не найти,
С печалью вдвоем я кручинюсь, уныл.
Едва я увидел румяный твой лик,
Сгорел я и пепел на небо я взвил.
Любовь твоя вечно светла, о Машраб,
Ты ночью и днем светишь ярче светил!
Я, лик твой увидеть мечтая, пришел,
Изведать, сколь сладки уста, я пришел.
Все сердце пылает, занявшись огнем,
Я, в пепел сгорая и тая, пришел.
О светоч мой лунный, внемли мне, молю, —
Лик лунный узреть — неспроста я пришел.
Пылаешь свечой ты, маня мотыльков,
К тебе я, в огонь твой влетая, пришел.
Откинь же завесу, открой мне чело, —
К тебе я открыть вся святая пришел.
Красавица, я послужить тебе рад, —
Рабом быть, надежду питая, пришел.
Машраб, здесь — дол времени, чаша времен, —
На малый срок в эти места я пришел.
Я изумлен безмерно: вдруг твоя краса открылась мне,
Струило дивный свет вокруг чело, подобное луне.
Все сердце мне и душу сжег огонь сиянья твоего,
И я летел, как мотылек, себя сжигая в том огне.
Стократ лукав был ее пыл, согретый хмелем кабачка,
И я всю веру вмиг забыл и был я словно бы во сне.
И видел я: она меня коварной красотой томит,
И я, сгорая от огня, застыл, безумный, в стороне.
В любви таков уж мой удел — лишь видеть свет ее красы,
И я смущением зардел, как розы рдеют по весне.
И мне не надобно пути к святыням веры и красы, —
Мне в море перл мой обрести желанно — хоть на самом дне.
Сумела накрепко запасть в, меня, Машраб, печаль любви,
Жива во мне одна лишь страсть, иное все невнятно мне!
Твой лик я увидел и стал одержим,
И чужд стал мне разум — расстался я с ним.
И пусть я умру, все мученья стерпев,
С пути не сверну — пусть он будет прямым.
Любовью вконец посрамлен на весь мир,
Всем притчею стал я — и добрым и злым.
Не думаю дум я о райском вине, —
От уст твоих пряных я стану хмельным.
Все, кроме тебя, я отверг, глух и слеп,
Все кинул, единой мечтою томим.
Я светоч красы твоей видел во сне, —
Летел мотыльком я к огню через дым.
Любовью к тебе, как вином, я налит:
Я сам — и сосуд, и владеющий им.
Я был малой каплей в пучине морской,
Я жемчугом стал, что пучиной храним.
С огнем не дружа, древу жара не знать, —
Любовный огонь — мой собрат-побратим.
Пал тленом я в землю, но к жизни возрос:
Стал тысячей зерен, а был лишь одним.
В огне того лика все в небыль сожглось:
Душа вошла в душу — в любви я незрим
Пал тысячью ливней из глаз твоих дождь, —
Был глушью, а стал цветником я твоим.
С любимою я разлучен много лет,
Безумный и горестный, я нелюдим.
Спокойному — век, говорят, не гореть, —
Спокоен я был — ныне жаром палим.
Подай же Машрабу вина в кабачке, —
В мечеть не вошел я, а стал уж хмельным!
Лишь раз пришел я в этот мир и пленником утрат ушел,
Один лишь миг и жил я, сир, и, не познав отрад, ушел.
Искал я друга, одинок, но — нет, увы, найти не мог,
И сердце я печалью сжег — отчаяньем объят, ушел.
Не смог, влачась в мирском саду, я одолеть свою беду,
В печалях жил я, как в аду, — измученный стократ, ушел.
Корысть мой направляла шаг, в грехах плутал я так и сяк,
В сей мир пришел я, гол и наг, — не сыт и не богат ушел...
Глупцы-невежды день-деньской к соблазнам льнут, забыв покой,
И я, пленен тщетой мирской, от неземных услад ушел.
Машраб, ты о любимой млел — все ждал, во все глаза глядел,
Но был столь тяжек твой удел, что ты, тоске не рад, ушел.
Соловей садов вселенной, песнь пою в мирском саду я,
Для любимой, несравненной страстно свой напев веду я.
Чаровница неземная! Даже ночью, сна не зная,
Как Хафиз, томлюсь, стеная, и рыдаю, как в бреду я.
Опьяняясь хмелем страстно, млею, как Меджнун несчастный,
За Лейли моей прекрасной — за тобой, томясь, бреду я.
Опален твоей красою, сердцем я горю, душою, —
Весь дотла сожжен тобою, про свою пою беду я.
Жду свершения обета, день и ночь мне нет ответа,
Ты сказала: «Жди рассвета!» — вот теперь рассвета жду я.
Слов всесведущий ценитель, всех правдивых наставитель,
Мерных строчек повелитель, со стихом, Машраб, в ладу я!
О, это ужас, Судный день — с тобою разлученным быть,
И счастья благостная сень — разлук с тобой лишенным быть.
В огне любви сгораю я, пылает в сердце кровь моя,
Увы, мне суждено, друзья, навеки обреченным быть.
Огонь мне грудь и сердце сжег, от мук измен я изнемог,
Со мной сдружился злобный рок, и как мне не спаленным быть!
Рыдаю я в плену оков, и тяжкий жребий мой суров,
И я всю жизнь отдать готов — готов испепеленным быть.
Любовь к тебе палит дотла — всех тебе верных извела, —
Позволь же, если ты не зла, мне одному влюбленным быть.
Зачем, друзья, на небосвод пенять мне, ждя его щедрот, —
От века бремени невзгод дано мне предрешенным быть.
Хоть раз Машрабу зов пошли, спроси, как дни его прошли, —
Позволь ему, хоть и вдали, просителем смятенным быть.
Повстречавшись с чаровницей, замер я, плененный, сразу,
Чудным взором поразиться должен был, смущенный, сразу.
И всю ночь, забыв дорогу, я блуждал звездой ночною, —
Лик твой лунный, слава богу, я узрел, влюбленный, сразу.
Как Фархад, от мук печален, я страдал в горах кручины,
Но, кайлом судьбы повален, я упал, сраженный, сразу.
И пока, пируя ночью, ты с другими забавлялась,
Истерзал себя я в клочья, словно помраченный, сразу.
Чем зардеет горячее лик твой пламенной свечою,
Тем быстрей лечу к свече я — гибну, опаленный, сразу.
Если сладкому обету суждено свершиться, верь мне:
Я души моей монету всю отдам, польщенный, сразу.
А увидеть мне случится, как ты пьешь вино с другими, —
Знай: вину тому пролиться — вылью все, взбешенный, сразу.
Лей мне, кравчий, без зарока — сразу дай вина
Машрабу:
Жизнь свою в мгновенье ока отдал я, влюбленный, сразу.
Красавица, узрев тебя, я жертвою неволи стал —
На улице твоей, скорбя, скитаться в горькой доле стал.
Твои ресницы-стрелы вдруг насквозь пронзили тело мне,
И я кровавой жертвой мук, невиданной дотоле, стал.
Творец, да будет не дано другим столь горестной любви,
А я, что делать, уж давно скитальцем сей юдоли стал.