В дальнем селе ожидают гонца,
Только не видно дороге конца.
В небо уходит, сливается с ночью,
Сон это все, или вижу воочью.
Где же граница меж светом и тьмой,
Серая птица кружит надо мной.
Правлю коня: «Ну-ка, вынеси, друг!»
Только уходят поводья из рук,
Тихо сползаю на землю с коня,
Не дотянул до живого огня.
В поле, в степи – все едино теперь…
Скрипом исходит бездомная дверь.
«Тихая заводь, трава, да тальник…»
Тихая заводь, трава, да тальник,
Да серебрится водица…
Что ж ты, мужик, головою поник —
Или надумал топиться?
С берега в омут и думы долой,
Бог, мол, простит горемыку,
Что ты мотаешь хмельной головой –
Шепот подобен твой крику.
Камень тяжелый, зачем он тебе,
Что есть вины тяжелее,
Что же случилось такое в судьбе —
Коль ты с веревкой на шее.
В речку задумчиво смотришь браток,
Время ль настало молиться?
Тихая заводь, да берег высок —
Плачет сестрица-водица.
С картины Н. Бурцева (декабрь 1997 года)
Скрипом исходит бездомная дверь,
Холодом тянет из пропасти…
Жадное время нежданных потерь —
Я не готов к нему, господи!
Громом ударит средь белого дня —
Голову в плечи невольно —
Капельку сердца отнять у меня,
Больно же, господи! Больно.
Мир этот словно свихнулся с ума,
Разве возможно такое —
Что натворила ты нынче, зима —
Из полымя, да и в горе.
Я не смогу уже, друг, никогда
Петь и смеяться в походе,
Поле. Над полем ночная звезда
Медленным светом исходит.
«Девочка, женщина, птица…»
Девочка, женщина, птица —
Песня, летящая ввысь.
Если сумела родиться,
То полюби эту жизнь.
Девочка, баба, старуха,
Кто тебя сделал такой?
Ставнями хлопает глухо
Дом, что внутри неживой.
Девочка, девонька, птица —
Время ли нам горевать?
В ножки тебе поклониться,
В дом тот хозяйкой позвать.
«Так и не встретились с тобой…»
Так и не встретились с тобой,
Хоть обошел я все пределы,
Но только ветер ледяной,
Но только ветер белый, белый…
Но только вихри в небесах
И свет звезды, холодный дальний,
Да прядь седая в волосах,
Как Млечный путь моих скитаний.
Дорога в сотни, сотни лет,
Разлуки, встречи и свиданья,
То тьма, то свет – тебя лишь нет,
Мы разминулись в Мирозданьи.
Вернуть назад тот день и час,
Тот миг случайного виденья,
Где взгляд твоих печальных глаз
Меня коснулся на мгновенье.
«Я же просил тебя больше не сниться…»
Я же просил тебя больше не сниться,
Что ж ты опять растревожила сны.
Как мне с тобой навсегда распроститься —
Я не хочу мимолетной весны.
Все устоялось осенней порою,
Канули в лету певцы-соловьи.
Сердце свое я кольчугой укрою,
Чтобы не ранили стрелы твои.
Вот оно – светлое, светлое утро,
Сны разлетелись, ушли без следа.
Только душе до сих пор беспробудно
Светит и светит ночная звезда.
Гений тьмы
Я негатив цветного фото,
Я не проявлен, но умен.
Никто не знает номер года,
И день, в который я рожден.
Никто не знает дату эту,
Гляжу на мир из мира тьмы…
И некого призвать к ответу —
Ведь фотографии немы.
Но если вдруг меня проявят —
То, подрезая и кроя,
Меня на фото и оставят —
Как гения небытия.
«О чем мы тогда говорили…»
О чем мы тогда говорили,
Мне трудно припомнить теперь,
Слова, будто бабочки, плыли
И крыльями хлопала дверь.
Летало, шипело, витало
Оно над тобой, надо мной…
То слово вдруг облаком стало,
И встало преградой стальной.
Но после прогнулось… и с криком
Прорвало безмолвие лет
И стало прошедшее мигом,
И тьма поменялась на свет.
И мы, словно бабочки, плыли,
И слово летело в ночи —
О чем мы тогда говорили?
…Не надо, не надо, молчи.
«Воспоминанья тяжелы…»
Воспоминанья тяжелы
И груз вины так больно давит,
Все натыкаюсь на углы,
Как будто кто-то мною правит.
Как будто водит тень мою
Детина рыжий и косматый,
Я ничего не узнаю —
Весь мир кривой и угловатый.
Весь мир нацелен острием
В меня, возникшего из праха,
То палашом, а то копьем,
Да так, что в лоскуты рубаха,
Да так, что вдребезги столы,
Что приготовлены для тризны,
Воспоминанья тяжелы —
В них страх давно прошедшей жизни.
В них пепел будущих времен,
От чувств, сгоревших понапрасну…
Воспоминанье – дивный сон,
И страшный сон, и сон прекрасный.
«В реке свинцовая вода…»
В реке свинцовая вода,
И тучи, тяжелее ртути,
И за бедою вновь беда,
И лютый холод сердце студит.
Такая гиблая пора,
Во всем царит хандра и скука,
И истина, как мир, стара,
И жизнь – пресквернейшая штука.
Бежать бы мне из этих мест,
Все так вокруг осатанело,
Но не подняться – тяжкий крест
Ломает душу, давит тело.
Иного нет, видать, пути,
Как с божьей карою смириться.
Но что-то рвется из груди
И в даль ненастную стремится…
Ожиданье
Холодная зеленая вода
И берега, застывшие в молчаньи,
И вдоль холмов дорога в Никуда —
И вяжет время кружева печали.
Шуршит шуга, на берег громоздясь,
И мир лесной готовится к затишью,
И в этом есть непрочная, но связь
Между природой и моею жизнью.
Всему есть время – вечеру и дню,
Всему свои отмеренные сроки…
Еще пылать холодному огню
И обжигать стареющие щеки.
Уже грядут на землю холода,
Дрожит от ветра тоненькая ива,
В реке рябит зеленая вода, —
Все в ожиданьи белого прилива.
«Как холодно и неуютно в мире…»
Как холодно и неуютно в мире,
Зима пошла опять на новый круг.
Сижу один в простуженной квартире
И жду, когда в дверь постучится друг.
Напрасно жду, уже давно за полночь.
Он не придет, погряз в своих делах…
Ему нужна моя, быть может, помощь,
А я боюсь пророчества в словах.
Я испытал всю мощь и силу Слова.
В ненастный день и в неуютный час,
Сорвавшись с губ, не возвратится снова —
То слово, что убийственно для нас.
«…Со мною будет все иначе…»
…Со мною будет все иначе:
Разлуку смертную кляня,
Одна лишь женщина заплачет —
Одна – любимая моя.
Забыв обычай деревенский,
На холод выйдет за порог…
И будет плач ее вселенский,
И будет крик ее высок.
И будет эхо долго, долго
Лететь, цепляясь за кресты…
И до ближайшего околка,
И до светящейся звезды.
Вечеря
Ну вот и все, зашторено окно.
И до утра в саду безмолвна тропка.
Сидим и цедим кислое вино
И думаем о жизни неторопко.
Что жизнь моя? Что жизнь твоя, мой друг? —
Работа на излом и растяженье,
Как много суеты, напраслины вокруг,
Как много хвастовства и мельтешенья…
Так что же, жизнь и вправду пустота,
Коли вокруг одни пустые речи…
Молчат сегодня мудрые уста,
Сидим вдвоем и коротаем вечер.
«Жил. И не просто ведь жил…»
Жил. И не просто ведь жил —
Завтрашний день предугадывал,
Я ли траву не косил,
Я ли стога не укладывал.
Я ли колодец не рыл
И за работу, в награду —
Воды подземные пил,
Жадно впивая прохладу.
Жадно и жарко любил
Чудную, злую, святую…
Было немеряно сил —
Вот и растратил впустую.
Вот и сложились года
В стог, где одна лишь солома…
Заплесневела вода
В старом колодце, у дома.
«Мы эту зиму еще передюжим…»
Мы эту зиму еще передюжим,