Но в жизни, дорогой читатель, существуют случайности и, как известно, их предназначение — расстраивать нормальный ход вещей. Они враги сонного покоя и предвидения, они рождают и губят надежды, издеваются над благими намерениями или приносят счастье. Они — камень, о который вы споткнетесь и вывихнете ногу, или друг, который вернет вам долг как раз тогда, когда вам позарез нужны деньги. В одном случае мы называем их судьбой, в другом — счастьем. И хотя герой нашей повести не верил ни в судьбу, ни в счастье, именно с ним случились некоторые события, которые могли бы заставить его поверить…
В один прекрасный весенний день к дверям квартиры Стойковых явилась судьба и нажала кнопку звонка. Стойковы обедали. Светозар не позволил жене, кормившей детей, выйти из-за стола и сам пошел открывать. За дверью стояли две знакомые женщины с их улицы, активистки Отечественного фронта.
— Добрый день, товарищ Стойков.
— Добрый день.
— Мы пришли предложить вам билеты на мартовский вечер, — сказала с кокетливой улыбкой та, что была помоложе. — Надеемся, вы нам не откажете? Вечер устраивает наша организация.
— Для внедрения товарищеских отношений между жителями нашей улицы, — поспешила объяснить пожилая.
Это прозвучало так убедительно, что Светозар улыбнулся и заплатил за билеты.
— Я приду, но с условием, что вы обещаете мне по танцу.
— Согласны, товарищ Стойков, — весело сказала молодая и, уходя, еще раз на него оглянулась.
Он вернулся в кухню, бросил билеты на стол.
— Будет мартовский вечер, отдай их кому-нибудь.
— А почему бы нам не пойти? — сказала Милена. — Я уже забыла, как танцуют.
— Если ты хочешь…
На другой день была суббота. Стойковы рано отужинали, уложили детей, принарядились. Светозар надел галстук в вишневую и серебристую полоску, который очень шел к его новому костюму, причесался перед зеркалом. Потом повернулся к жене.
— Достоин ли я сопровождать вас, товарищ Стойкова?
— Более или менее… достоин.
Она заботливо сдула пылинку с его воротника и поцеловала мужа в щеку. Он вернул ей поцелуй и тоже ее оглядел. На ней был бежевый костюм из мягкой шерсти, мужского покроя, — в нем она казалась стройней, чем обычно. Воротничок блузки, выпущенный наружу, и белокурые волосы, стянутые шелковой лентой, составляли чудесную мягкую рамку для ее белого голубоглазого лица. Милена всегда одевалась просто, к тому же она знала, что это нравится Светозару.
— Ты похожа на школьницу, — сказал он весело. — Сегодня я буду за тобой ухаживать, так и знай.
— Если я тебе разрешу.
Они вышли. На улице было свежо. Дул теплый влажный ветер. Маленькая тихая улочка, на которой они жили, на этот раз была необычно людной. Женщины стояли группками у ворот своих домов и разговаривали, молодые пары прогуливались по неосвещенной стороне. Милена взяла мужа под руку и прижалась к нему.
— Как хорошо… Ты помнишь, когда ты в первый раз пригласил меня на прогулку?
— Когда?
— Ровно шесть лет назад, в этот самый день.
— Ну, такие вещи помнят только женщины, — поддразнил он ее.
— Помнит тот, кто больше любит, — сказала она немного обиженно.
Он не успел ей ответить — они уже входили в зал партийного клуба, где шел вечер.
Их встретили булькающие звуки саксофона. Под потолком перекрещивались разноцветные бумажные гирлянды. Портреты видных деятелей на стенах были украшены алыми лентами и букетиками фиалок. Возле импровизированного буфета у двери уже толпились мужчины и женщины с разгоряченными лицами.
Художественная часть кончилась. На эстраде в глубине зала играл маленький джаз-оркестр. Молодежь танцевала, пожилые сидели на стульях, поставленных вдоль стен. Было тесно и душно, несмотря на распахнутые окна. Стойковы пробрались в угол зала, где нашли своих соседей. Пожали несколько потных рук, приняли участие в разговоре о погоде и о вновь открытом магазине. Когда оркестр заиграл вальс, Светозар пригласил жену.
— Только ты не слишком сильно меня кружи, — попросила она.
— До упаду, иначе я не танцую.
В этот вечер он был весел, как никогда. Она со счастливым смехом откинулась на его руку.
Они вернулись в свой угол запыхавшиеся, раскрасневшиеся. Светозар был тут же приглашен активисткой, которая не забыла про свое обещание.
Активистка оказалась порядочной болтушкой и, пока они танцевали, часто заглядывала в глаза своему кавалеру. У нее был вздернутый носик и удивительно длинные красивые ресницы. Но кавалер был рассеян и отвечал ей не совсем впопад.
— Да вы вовсе не обращаете на меня внимания, — сказала она, сморщив носик. — Это невежливо.
— Если я обращу на вас внимание, ваш муж будет ревновать.
— О, мой муж не из ревнивых.
Она сказала это с сожалением, и Светозар не мог не рассмеяться.
— Вам неприятно, что он вас не ревнует?
— Конечно. Все мужья ревнуют своих жен, а мой и бровью не ведет. А вы ревнивы?
На этот раз Светозар Стойков, красавец архитектор, как его называли между собой женщины квартала, вообще не ответил. Улыбка застыла у него на лице: ему почудилось, что среди танцующих мелькнула знакомая фигура. Наверное, он обознался, но сходство было достаточным, чтобы заставить его вздрогнуть.
— Что с вами? — спросила активистка, бросив на него удивленный взгляд.
— Что вы сказали? — переспросил он, глядя куда-то над ее головой.
На другом конце зала танцевала Евгения Радева.
Светозар побледнел. Огляделся, словно искал помощи. Его первой мыслью было немедленно уйти с вечера, скрыться, бежать. Да, но под каким предлогом? Милена непременно спросит, а он не умеет хладнокровно лгать…
Он повел свою партнершу так, чтобы между ним и Евгенией было достаточно танцующих пар. Но при каждом повороте он невольно искал ее глазами. Он следил за ней с каким-то неутолимым болезненным любопытством… Около восьми лет прошло со дня их последней встречи, а эта женщина, казалось, ничуть не изменилась. Те же волосы цвета воронова крыла, рассыпанные по плечам, те же огромные глаза, то же тонкое гибкое тело — цыганский тип, несмотря на молочно-белую кожу лица. Сейчас она танцевала — в пестром платье и коротком бледно-зеленом жакетике — с каким-то крупным дородным мужчиной. Кавалер что-то говорил ей. Время от времени она откидывала голову и смеялась. Это движение Светозар хорошо запомнил. Оно заставило его перенестись мысленно в еще более ранние годы, в тот солнечный день на берегу Вага…
Он отвел партнершу к ее супругу и вернулся к Милене. Раскрасневшаяся и слегка возбужденная, она была в превосходном настроении. Она пожелала сразу же опять танцевать, но он сказал:
— Давай немножко отдохнем, я вспотел.
Он говорил все, что приходило в голову, и старался слушать ответы жены, в то время как взгляд его шарил по залу, отыскивая Евгению с ее кавалером. Их не было — ни среди танцующих, ни среди зрителей. Может быть, они ушли? Он почувствовал облегчение и вместе с тем разочарование, как будто его обманули. И в этот же миг услышал за своей спиной мягкий грудной голос:
— Светозар, добрый вечер.
Он обернулся, немного помедлив. Перед ним стояла Евгения и смотрела на него изучающим внимательным взглядом, в котором было и удивление и теплота. Она подтолкнула вперед своего кавалера.
— Петр, знакомьтесь. Товарищ — мой старый приятель еще по Праге.
— Сотиров, — сказал полный мужчина, и на его круглом лице появилась добродушная улыбка.
Светозар пожал руку сначала ему, потом Евгении. В свою очередь представил жену. Милена сказала со спокойной шутливостью:
— А, девушка с фотографии?
Женщины скрестили взгляды в безмолвном поединке. Замечание Милены могло означать, что ей известно все о прошлом мужа, и Евгения свела свои тонкие брови. Наступило неловкое молчание, которое было прервано Сотировым:
— Ого, значит, была и фотография, а, Женни? О вас, товарищ Стойков, она мне рассказывала, но о фотографии — ни слова.
Его лицо здоровяка расцвело от смеха. Светозар сообразил, что надо держаться такого же тона.
— Что поделаешь, — сказал он со вздохом. — Старая любовь…
Ему удалось сказать это так непринужденно, что слегка омрачившееся лицо жены опять просветлело. Завязался легкий шутливый разговор — видимо, все четверо решили, что так будет лучше всего. Светозар и Евгения вспоминали о студенческих годах и общих знакомых — ровно столько, сколько требовалось. Потом Евгения сообщила, что ее муж, научный работник, переведен в бактериологический институт в Софию и ей пришлось распроститься с Пловдивским археологическим музеем, где она работала. Теперь они живут здесь неподалеку, она назвала адрес… Светозар улыбнулся:
— Дом, в котором вы живете, новый, не правда ли?
— Да.
— Тогда вы должны благодарить меня.
— Почему?
— Он построен по моему проекту.
— Ужас! — всплеснула руками Евгения. — Такой безобразный и без балконов… Я была лучшего мнения о твоих способностях.
— Постой, не суди слишком поспешно. Кроме архитектора, у нас всегда есть десяток комиссий и еще столько же подкомиссий, и все что-нибудь да поправят у тебя в проекте. Следят, чтоб он не получился слишком оригинальным. Так что, когда дитя появится на свет, автору стыдно бывает признать его за свое.
Пока он говорил, Евгения разглядывала его с откровенным любопытством. А он испытывал странное чувство нереальности происходящего: как будто он находится на сцене и знает, что скоро действие кончится… Неужели это та женщина, без которой когда-то он не мог представить себе мир?
Тоска сжала его сердце. «Вот как бывает в жизни… Все в конце концов забывается, и от человека остается тень того, чем он был когда-то. Может быть, так лучше?» Он кинул быстрый взгляд на ее мужа, вспомнил ее теорию о браке и горько усмехнулся. Вот оно, райское дерево, на которое в конце концов опустилась золотая птичка, вот оно, то сокровище, которое искала и нашла эта беспокойная и капризная кладоискательница…
Она словно угадала ход его мыслей. Слегка нахмурилась и повернулась к мужу: