АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ
— Избавь меня, бог, от друзей, а с врагами я сам справлюсь!
Он так усердно боролся с врагами, что бог избавил его от друзей.
КАРФАГЕН
Едва Карфаген возник, как уже стали поговаривать о том, что он должен быть разрушен.
— У нас кончились ассигнования на строительство, а на разрушения не использованы средства, — поговаривали в римском сенате. — Поэтому, как ни прискорбно, другого выхода нет: Карфаген должен быть разрушен.
Римляне с прискорбием согласились и стали понемножку разрушать Карфаген.
Дело осложнялось тем, что жители Карфагена, мало сведущие в бюджетных трудностях чуждой им Римской империи, сильно тормозили разрушение своего города.
— Карфаген должен быть разрушен! — поговаривали в римском сенате через год.
— Карфаген должен быть разрушен! — поговаривали там через три года.
Римский бюджет переживал трудности. И вместе с ним переживали трудности жители далекого города Карфагена.
СОКРАТ
— В споре рождается истина…
— Что ты, Сократ, не надо! Спорить с богами бессмысленно, выпей-ка лучше яду!
— Пей, говорят по-гречески!
— Просят, как человека!
Так осудило жречество самого мудрого грека.
Праведность — дело верное. Правда карается строго. Но не боялись смертные выступить против бога. Против его бессмысленных, бесчеловечных догматов.
В спорах рождались истины. И умирали сократы.
КСАНТИППА
Верная, примерная Ксантиппа, как ты любишь своего Сократа! Охраняешь ты его от гриппа, от друзей, от водки, от разврата, от больших и малых огорчений, от порывов, низких и высоких, от волнений, лишних впечатлений, от весьма опасных философий, от суждений. слишком справедливых, изречений, чересчур крылатых… Любящая, добрая Ксантиппа, пожалей несчастного Сократа!
ПЛАТОН
Платон был общительный человек, и у него было много друзей. Но все они говорили ему:
— Платон, ты друг, но истина дороже.
Никто из них в глаза не видел истины, и это особенно обижало Платона. «Почему они ею так дорожат?» — с горечью думал он.
В полном отчаянии Платон стал искать истину. Он искал ее долго, всю жизнь, а когда нашел, сразу потащил к друзьям.
Друзья сидели за большим столом, пили и пели древнегреческие песни. И сюда, прямо на стол, уставленный всякими яствами, Платон вывалил им свою истину.
Зазвенела посуда, посыпались черепки.
— Вот вам истина, — сказал Платон. — Вы много о ней говорили, и вот — я ее принес. Теперь скажите — что вам дороже: истина или друг?
Друзья притихли и перестали петь древнегреческие песни. Они сидели и смотрели на истину, которая неуклюже и совсем некстати громоздилась у них на столе. Потом они сказали:
— Уходи, Платон, ты нам больше не друг!
ЖЕНА ЦЕЗАРЯ
Это был тот день, когда к Помпее, жене великого Цезаря, под видом женщины проник переодетый мужчина.
— Кай Юлий, это уже не в первый раз! — сказали Цезарю его приверженцы.
— Не в первый? Я что-то не вспомню других.
— Кай Юлий, у тебя просто плохая память.
Цезарь был оскорблен:
— Ну, знаете… Мне может изменить жена, но память мне изменить не может.
— Может, может! — хором твердили приверженцы.
И тогда Цезарь заколебался.
— Уходи, Помпея, — сказал он. — Жена Цезаря должна быть вне подозрений.
Это был тот день. Это был последний день Помпеи в доме у Кая Юлия Цезаря.
— До свиданья, Юлий, — грустно сказала она. — Я думаю, ты еще будешь раскаиваться.
Жена ушла.
Подозрения остались.
Жена Цезаря была вне подозрений.
РАБСТВО
Туллий Цицерон был рабом своего красноречия.
Гней Помпей был рабом своего успеха.
Юлий Цезарь был рабом своего величия.
Один был в Риме свободный человек: раб Спартак.
АРХИМЕД
— Эй, что ты там чертишь на песке?
— Вычисляю. Знаете ли вы, что, если найти точку опоры, можно перевернуть земной шар?
— Перевернуть земной шар? Ого, в этой мыслишке кое-что есть!
Не троньте, не троньте его кругов! Не троньте кругов Архимеда!..
Один из пришлых римлян-врагов с ученым вступает в беседу:
— К чему говорить о таком пустяке? — легат вопрошает с улыбкой. — Ты строишь расчеты свои на песке, на почве, особенно зыбкой.
Сказал — и услышал ответ старика:
— Солдат, вы меня извините. Но мудрость жива и в сыпучих песках, а глупость — мертва и в граните.
— Ты, вижу, мастер красивых слов, — легат завершил беседу. — Старик, я не трону твоих кругов.
Сказал — и убил Архимеда.
История мчится на всех парах, одни у нее заботы: уже архимеды горят на кострах, восходят на эшафоты…
Они, архимеды, кладут кирпичи, другим уступая победу…
И ныне, как прежде, над миром звучит: НЕ ТРОНЬТЕ КРУГОВ АРХИМЕДА!
ГЕРОСТРАТ
А Герострат не верил в чудеса. Он их считал опасною причудой. Великий храм сгорел за полчаса, и от него осталась пепла груда.
Храм Артемиды. Небывалый храм по совершенству линий соразмерных. Его воздвигли смертные богам — и этим чудом превзошли бессмертных.
Но Герострат не верил в чудеса, он знал всему действительную цену. Он верил в то, что мог бы сделать сам. А что он мог? Поджечь вот эти стены.
Не славолюбец и не фантазер, а самый трезвый человек на свете — вот он стоит. И смотрит на костер, который в мире никому не светит.
ДИОГЕН СИНОПСКИЙ
Диоген получил квартиру.
После тесной и душной бочки стал он барином и жуиром, перестал скучать в одиночку. Всем доволен, всем обеспечен, он усваивал новый опыт. Иногда у него под вечер собирались отцы Синопа. Те, что прежде его корили, те, что прежде смотрели косо…
И все чаще в своей квартире тосковал Диоген-философ.
И тогда, заперев квартиру, неумытый, в одной сорочке, шел к соседнему он трактиру.
Диогена тянуло к бочке…
ИЗБИЕНИЕ МЛАДЕНЦЕВ
Палач тяжело дышал.
— Сил моих нету! Прямо детский сад, а не серьезное заведение!
— Чтобы рубить головы, надо свою сохранить на плечах, — мягко улыбнулся царь Ирод.
— Трудно с ними, — всхлипнул палач. — Сущие ведь младенцы!
— Младенцы? — Ирод встал из-за стола. — Младенцы? — Ирод вышел на середину кабинета. — Запомни, палач: если думать о будущем, младенцы — это самый опасный возраст. Сегодня младенец а завтра Иисус Христос!
СИИ МАЛЫЕ
«Горе тому, кто соблазнит единого из малых сих!»
Соблазненные такими речами, сии малые захотели большего. Они обивали высокие пороги, высиживали в приемных, предъявляли справки о том, что они действительно малые. Власти предержащие выслушивали их со вниманием.
— Вы добрые малые, и горе тому, кто вас соблазнит! — говорили предержащие власти и выдавали малым самые лестные характеристики.
— Вы добрые малые… — говорили они и заверяли характеристики своими подписями.
Но время шло, воздавалось кесарю кесарево, богу богово, а добрым малым никто ничего не воздавал. И они сидели в приемных с заверенными характеристиками.
ОВЦЫ И КОЗЛИЩА
Стали отделять овец от козлищ.
— Ты кто есть?
— Овечка.
— А откуда рога?
— Честным трудом добыты.
— А борода?
— В поте лица нажита.
— Проходи, проходи, овечка!
Отделяют дальше.
— Ты кто?
— Овечка.
— Где ж твоя борода?
— Беда ободрала.
— Где ж твои рога?
— Нужда обломала.
— Проходи, проходи, овечка!
Проходят козлища, лезут, прут, нагоняют страх на честных овечек. «Ох, — трясутся овечки, — трудные времена пошли! Не знаешь, когда бороду отпускать, когда постригаться!»
ИЗ ПОСЛАНИЯ АПОСТОЛОВ РАСПЯТОМУ СПАСИТЕЛЮ
…А в остальном у нас, господи, все по-старому. Род приходит, и род уходит, и возвращается ветер на круги своя. Все алчущие, все жаждущие — все вопиют, и никто никого не слышит. Горе нам, господи, ибо не ведаем, что творим… У вас там наверху поспокойнее: никакой суеты сует, никакого томления духа… Благо тебе, Спаситель, что ты спасся вовремя…
А еще Иуда передает тебе свой поцелуй…
НАЗОРЕИ
Иудейские секты — начало, становление христианства… Не забылось, не отзвучало слово древнего Экклезиаста:
— Сердце мудрого в доме плача, сердце глупого — в доме веселья…
Назореи, вот незадача: где же вам справлять новоселье?
Вас никто осуждать не станет, обижать никто не посмеет: вы и добрые христиане, вы и честные иудеи. Вы и глупыми быть перестали, вы и умными стать не успели…
Вы живете, свой дом печали называя домом веселья.
НЕЧИСТАЯ СИЛА
Не стало бесам житья: отовсюду их изгоняют. Только вселится бес в человека, а тут уже целая куча праведников:
— Чур тебя, нечистая сила! Изыди!
Изошли бесы кто в чем стоял и удалились в изгнание.
Бредут они по грешной земле, на судьбу свою плачутся.
— Совести у них нет, — плачется Бес Совестный.
— Черствые сердца, — плачется Бес Сердечный.
И вдруг чуют бесы — идет им навстречу праведник. В темноте не видать, но у бесов на это особое чутье.
— Наше вам почтение! — поклонился Бес Церемонный. — Позволено будет спросить, откуда путь держите?
— Из города.
— А что вы делали в городе, позволено будет спросить?
— Изгонял бесов, — говорит праведник.
Притихли бесы, опустили глаза, чтобы в темноте не так блестели.
— А это хорошее дело — бесов изгонять? — осторожно спросил Бес Совестный.
— Видно, хорошее, если за него деньги платят, — сказал праведник и пошел своей дорогой.
Призадумались бесы: вот ведь как устроился человек. Кого-то там погонял — и деньги в кармане. И сердце у него не болит, и совесть его не мучит…