— И соберут в него честь и славу народов… — промолвил он про себя. Такова жизнь королей. Их труд велик, и ответ за все лежит на их плечах.
Король вышел из своей опочивальни и направился, свежий и крепкий, к дверям залы, где стоял еще не убранный стол, за которым пан Ешек из Яновиц произнес сегодня свое трогательное пророчество о царствии небесном.
Но не дошел король до дверей, как они распахнулись, и перед ним стояла и пала на колени жена его, Альжбета Померанская, та, о которой он знал, что она любит его любовью сильной и нежной.
Альжбета стояла на коленях и с плачем обнимала ноги Карла.
Король стал поднимать ее, но она не захотела подняться, а, рыдая и плача, сказала так:
— Господин мой, прости меня, не ведала я, что творю. Не пан Гинек Главач, и не Ченек из Жумбурка, и не твой верный повар, а я, я сама подала тебе яд… Господин мой, во имя бога милосердного прошу тебя и заклинаю, выпусти всех троих из заключения! Я грешна, я сделала то, за что они пострадали, я молчала, когда их пытали, слова не промолвила, когда они под пыткой признавались в том, чего не делали!
Карл силой поднял свою жену с пола. Велел ей сесть и объясниться толком.
И вновь упала королева Альжбета к ногам Карла и, краснея и плача, сказала, что в тот день она подложила ему в кушанье любисток, думая, что он ее разлюбил, и желая вернуть себе его любовь.
Карл слушал и не верил своим ушам.
— Ты хочешь обелить виновных? — спросил он строго.
— Клянусь, что я это сделала сама.
Карл серьезно покачал головой.
— Ты не веришь, что я люблю тебя? — чуть дыша, спросила королева.
Тут король засмеялся и поцеловал ее в губы. Королева же бросилась на шею своему супругу и повисла на ней и обняла его изо всех сил, а сила в ней была великая.
Король Карл был в эту минуту счастлив.
— И ты, Альжбета, страдаешь от того, что я король? Обещаю тебе исправиться в ближайшие дни и месяцы. Не хочу, чтоб ты думала, будто я тебя не люблю.
И тут же велел кликнуть к себе бургграфа и приказал ему немедля отправить в Прагу гонца с указом, что именем короля узники Гинек Главач на Скалице, Ченек из Жумбурка и помощник главного повара тотчас же должны быть освобождены от оков и выпущены на свободу.
После чего они вместе с супругой отправились в храм, где шла торжественная всенощная в канун дня святого духа. Служил ее каноник Ешек из Яновиц.
Когда король с королевой и всеми рыцарями стражи и замковым капитулом вышли из храма, то дальше пошли по зеленому ковру из травы и свежих цветов, насыпанных народом, что жил на Карлштейне.
Над землей уже горели святые звезды, и воздух был чист как алмаз.
Перевод Н. Беляевой.
ПРИМЕЧАНИЯ
Над дилогией «Его звали Ячменек» и «Возвращение Ячменька» Франтишек Кубка работал в 1956—1957 годах. Однако замысел ее начал складываться значительно раньте. «В 1922—1923 годах, — вспоминает писатель, — я несколько месяцев жил в Оломоуце и узнал Гану, самую очаровательную равнину на свете. Там я придумал историю о ганацкой деревне, которая во время Тридцатилетней войны долгие годы успешно оборонялась против шведов»[176]. Этот рассказ-легенда «Свадьба в Кане Галилейской» вошел в сборник новелл Ф. Кубки «Семь остановок» (1931).
Среди произведений, поразивших Кубку еще в детстве и впоследствии не раз привлекавших его внимание, была немецкая «Народная книга о Тиле Эйленшпигеле». В 1930—1931 годах он набросал несколько глав романа, который должен был называться «Эйленшпигель в Праге». Действие первой главы развертывалось на Карловом мосту в Праге в момент, когда по нему проезжал Фридрих Пфальцский (1596—1632) с женой Елизаветой (1596—1662) и свитой, поспешно покидая королевскую резиденцию Град. В следующей главе описывалось опустевшее поле битвы на Белой горе. Одна из глав этого романа («Размышления под Тыном») была в виде самостоятельной новеллы включена автором в книгу «Скифский наездник» (1941), но снята цензурой и увидела свет лишь во втором издании сборника (1946). В этой главе, а также в рассказах «Майские ночи» и «Пражский ноктюрн» (сб. «Пражский ноктюрн», 1943) впервые выступают персонажи, которые впоследствии будут фигурировать и в романах о Ячменьке.
Роман «Эйленшпигель в Праге» Кубка не дописал. Характер героя немецкой готической легенды, хотя он и был бунтовщиком и утешителем угнетенных, не соответствовал чешскому национальному духу. К тому же в 30-е годы Кубка прочел роман бельгийского писателя Шарля до Костера «Легенда об Уленшпигеле» (1867) и увидел, что здесь уже выражено все, что «можно сказать о мудром бродяге, который вырастает в символ народного восстания». Но героев двух своих будущих исторических романов — королевского шута Палечка и рыцаря по прозвищу Ячменек, образы которых тоже подсказаны народными легендами, — Кубка воспринимал как родных братьев Уленшпигеля.
«Когда после второй мировой войны, — рассказывает писатель, — я продумывал смысл и фабулу романа о Ячменьке, то посетил ганацкую землю, Кромержиж, Оломоуц, Хропынь, Гулин, Скаштице, прочел много исторических, летописных и архивных материалов о Гане и Тридцатилетней войне и узнал, что моравские сословия даровали Зимнему королю Фридриху доходы города Кромержижа, а Зимней королеве Елизавете хропыньскую землю в качестве приданого. Так в моем сознании Хропынь — легендарное место рождения сказочного ганацкого «короля» Ячменька — связалась с представительницей рода Стюартов на чешском троне. Почему бы ганацкие сословия не могли послать сироту, внебрачного потомка владетелей хропыньского замка, которого служанка родила в ячменном поле, в качестве пажа чужеземной властительнице и почему бы не могла вспыхнуть и долго продолжаться любовь между моравским рыцарем и чешской королевой?
Я принялся сочинять сказку о похождениях героя, которого «звали Ячменьком»[177].
В Тридцатилетней войне, начавшейся и закончившейся в Чехии, писатель видел аналогию второй мировой войне. Как перед мюнхенской катастрофой в Праге появился «дружеский посредник» лорд Ренсимен, так перед поражением чехов на Белой горе в 1620 году в пражском Граде объявились английские послы Вестон и Конвей, с помощью дипломатических ухищрений отдавшие чешские земли и чешский народ в руки австрийского императора. События трехсотлетней давности оказались актуальными, поскольку сущность обеих трагедий одинакова: крах политики господ, ориентировавшихся на Запад.
По собственному признанию, Ф. Кубка писал свой роман так, как писались романы в эпоху Тридцатилетней войны и после нее. «Это цепочка новелл, связанных сквозным действием и фигурой главного героя»[178]. Формальным образцом для чешского писателя были «История Жиль Блаза из Сантиньяны» Лесажа, «Дон Кихот» Сервантеса и «Затейливый Симплициссимус» Гриммельсхаузена. Как исторический беллетрист, Кубка опирался и на традиции классиков чешской исторической прозы Алоиса Ирасека и Зикмунда Винтера. «От Ирасека я научился понимать демократический героизм»[179], — утверждал он. «Поучительным примером» в работе над «Ячменьком» стало для него описание белогорской битвы в романе З. Винтера «Магистр Кампанус» (1909). Учился он и у своего соавтора по переводу на русский язык либретто оперы Бедржиха Сметаны «Проданная невеста» Алексея Толстого, роман которого «Петр Первый» хорошо знал и высоко ценил.
Первое издание романа Ф. Кубки «Его звали Ячменек» вышло в издательстве «Чехословацкий писатель» в 1957 году, романа «Возвращение Ячменька» — в 1958 году. При подготовке второго издания 1965 года оба романа были объединены под общим заглавием «Романс о Ячменьке».
В дилогии Кубки очень мало вымышленных героев. Помимо исторических лиц, о которых даются сведения в постраничных примечаниях, мы встречаем здесь имена многих общеизвестных исторических деятелей, а также десятки второстепенных персонажей, прототипы которых также реально существовали. В романах Кубки фигурируют многочисленные сиятельные особы: австрийские эрцгерцоги и императоры «Священной Римской империи» Фердинанд II (1578—1637) и Фердинанд III (1608—1657), английские короли Яков I (1566—1625) и Карл I (1600—1649), турецкие султаны Осман II (1605—1622), Мустафа I (1599—1632) и Mурад IV (1609—1640), шведский король Густав II Адольф (1594—1632), князь Трансильвании Дьёрдь I Ракоци (1593—1648); бранденбургский курфюрст Георг Вильгельм (1595—1640), герцог брауншвейг-люнебургский Георг III (1582—1641), ландграф гессен-кассельский Вильгельм V (1602—1637) и др. Мы находим здесь государственных деятелей и дипломатов: например, английского дипломата Томаса Роу (1581—1644), польских политических деятелей и дипломатов Якуба Собесского (1588—1646) и Ежи Оссолиньского (1595—1650); здесь действуют военачальники, сражавшиеся на стороне протестантов: немецкий полковник Ганнес Штубенфолл, шведы — фельдмаршал Герман Врангель (1587—1644), генерал Нильс Браге (1604—1632) и др.; и на стороне католиков: генералы Йоахим Карпизон, Вильгельм Вердуо, Мельхиор фон Гатцфельд (ум. 1658) и др.; представители различных слоев чешского общества: таковы староместский гетман, выразитель взглядов демократических низов Микулаш Дивиш, чешские эмигранты — Бартоломей из Жеротина (ум. 1644), Боржек Догальский из Догалиц и др.; духовные лица: Хоэ (Ху де Зупех), Ян Гай (Гайус); врачи (доктор Румпф) и т. д. Все это усиливает историческую достоверность произведения Ф. Кубки.