Вот вы бросились за мной
Сходу, без оглядки,
Значит, с чувством новизны
Всё у вас в порядке.
Наши предки
В глубине веков
Превратили мамонтов
В слонов:
Сбрили шерсть,
Загнули бивни книзу
И чуть-чуть добавили
Длины.
Так по их
Пещерному капризу
Появились на земле
Слоны.
Говорят, что мамонты
Исчезли.
Нет, они
В слоновьи шкуры
Влезли!
Гуси к северу летели,
С крыльев перья облетели.
Заприметили луга,
Закричали: "Га-га-га!"
Приземлились — изумились:
— Мы не зря сюда стремились:
Сколько вкусного всего
Наросло тут, ого-го!
Лугом шли, нога к ноге,
Лук щипали, ге-ге-ге,
И глотали, гу-гу-гу,
Лягушачью мелюзгу.
Гуси ели, ели, ели
Сорок дней и две недели.
Крылья густо обросли,
Да поднять их не смогли.
Каждый стал из них раз в двести
Тяжелее утюга.
Вот и топчутся на месте,
Причитая: "Га-га-га!"
Хозяин остриг
Под нулёвку барана.
Он стал гладкокожим,
Навроде варана.
Баран горевал:
Только осень настала,
Вся кожа от холода
Синею стала.
Хозяйка за лето
Наделала пряжи,
Связала жилет шерстяной
Для продажи.
Теперь бедолагу
Она пожалела
И этот жилет
На барана надела.
За снятую шерсть
Он уже не в обиде:
Овечкам он нравится
В этом прикиде.
Я ноль целых две десятых,
А вокруг лесная глушь.
Ночь на шумных перекатах
Разлила густую тушь.
В ерниках зашебуршала,
Зашумела в камыше.
Неуютно как-то стало,
Неспокойно на душе.
Я ноль целых две десятых,
Я почти что круглый нуль,
А в распадках — рёв сохатых,
Топот вспугнутых косуль.
За соседним перевалом
Будто кто грызёт сухарь.
На сосну с тяжёлым треском
Сонно шлёпнулся глухарь.
Костерок едва дымится,
За спиной клубится мрак…
Будь я целой единицей,
Было страшно бы не так.
Но вокруг в лесах косматых
Никаких людских примет:
Я ноль целых две десятых
На квадратный километр.
Эта плотность населенья
Хоть кого сведёт с ума:
Ни зимовья, ни селенья,
Только глушь да эта тьма.
Хоть к походам я привычный,
Но и мне уже невмочь:
Грустно дробью десятичной
Коротать такую ночь!
Люблю поспать в глуши лесной
На тёплой печке земляной.
В тайгу приходит чудо-печь
Не по веленью щучьему:
Ты должен сам костёр разжечь,
Огонь насытить сучьями.
Потом забросить в самый жар
Коренья кедра-стланика,
Чтоб от земли белёсый пар
Валил, как из предбанника,
Нарвать травы, убрать костёр,
Пройтись по углям веником
И бросить сверху белозор,
А лучше клевер с вейником,
Поставить дом походный свой,
Гостиницу дорожную.
И тут в палатке, под травой,
Задышит печь таёжная:
Пахнёт, как летом на лугу
Духмяным зноем клевера,
И ты забудешь про пургу,
Про мокрый ветер с севера.
Ты можешь в дождь костёр разжечь?
Ах, нет? Тогда не жалуйся,
Забудь про эту чудо-печь
И дома спи, пожалуйста!
— Что ты, охотник, принёс из тайги?
— Шкуру оленя, клыки кабарги.
— Ну, а ещё?
— Косача, глухаря.
— Значит, ты вёрсты отмеривал зря
Как твой товарищ?
— Вернулся пустым:
Всё любовался пейзажем лесным.
Белку — смешно! — не стрелял — рисовал,
Нюхал пионы, подснежники рвал,
Щёлкал на плёнку оленей и коз…
— Вот кто с охоты богатство принёс!
В жизни встречались мне почерки разные:
Ровные, рваные, чистые, грязные,
Быстрые, добрые, злые и прочие.
Но полюбил я всех больше — рабочие.
Вот вырастает кирпичная кладка -
Красная, в мелкую клетку тетрадк а,
Чёткая скоропись каменных строчек.
Кто тут работает, чей это почерк?
Память моя, я готов поручиться:
Этот же каменщик строил больницу,
Плот ную кладку — кирпич к кирпичу -
Я от других за версту отличу!
Вот за окном прогудели машины,
Словно галоши, прошлёпали шины.
Кто-то газует, сцепление рвёт,
Кто-то спокойно машину ведёт.
Память моя, поручиться готов я:
Эта машина шофёра Петрова,
Он проработал на ней до седин,
Так её водит он только один!
В брызгах, в сиянии огненных точек
Сварщик находит свой собственный почерк:
Пекарь — в пекарне,
В забое — проходчик,
В небе за тучами — штурман и лётчик.
Чистый ли, ровный, косой ли, кривой -
Почерк в работе у каждого свой!
Кем был твой прадед на Руси -
Свою фамилию спроси.
Есть в каждом классе Кузнецов.
Кто прадед Кузнецова?
Он был из рода кузнецов,
Отец отца отцова.
У Гончарова прадед знал
Гончарный круг и глину.
У Дегтярёва — дёготь гнал,
В дегтярне горбил спину.
Быть может, юный Столяров
И с долотом не сладит,
А прадед был из мастеров,
Он столяром был, прадед.
С пилою Пильщиков дружил,
Мял Кожемякин кожи.
В атаки Воинов ходил,
Стрельцов сражался тоже…
Звучат, как музыка, как стих
Фамилии простые.
Вглядись — и ты увидишь в них
Историю России.
В дни тревоги и печали
Без торжественных звонков
Школы раненых встречали,
Молодых и стариков.
Переполненные болью
Приползали поезда
В чисто вымытые школы,
В тыловые города.
Школы всё тогда прощали:
Крики, слёзы, громкий смех.
Школы к жизни возвращали.
К сожалению, не всех.
Помню, как над нашей школой
Появился красный крест:
Школа стала невесёлой,
Но шумливой, как разъезд.
Замаячили халаты,
Лампы вспыхнули в ночи.
В классах — белые халаты,
А в учительской — врачи.
Школы как бы с полем брани
Породнились в те года.
Их солдаты-ветераны
Не забудут никогда.
Стоит им проехать мимо
И на школу бросить взгляд -
Швы и раны нестерпимо,
Как в те годы, заболят…
Устало на стыках
Состав громыхал.
Составу мальчишка
Рукою махал.
Так делают
Чуть ли не все малыши.
Но этот усердно махал,
От души.
— Забавный мальчонка! -
Сказал машинист.
Помощник добавил, шутя:
— Активист!
И сразу глаза
Потеплели у них:
Припомнили славных
Мальчишек своих.
Наутро опять
Громыхал эшелон.
И снова стоял
Возле насыпи он.
И снова махал
Изо всех своих сил,
Хоть небо намокло
И дождь моросил.
— Замёрз ведь,
Дрожит как осиновый лист.
Сидел бы у печки! -
Сказал машинист.
— Здесь пост у мальчишки,-
Помощник сказал.
И оба нажали
На кнопку "сигнал".
Узнали про мальчика
Все поезда.
Солидно и веско
Гудели всегда.
В окно машинисты
Кричали: "Привет!"
И он энергично
Махал им в ответ.
Однажды,
Когда закапелило с крыш,
На место своё
Не явился малыш.
И сразу замедлили ход
Поезда:
Наверно, с мальчонкой
Случилась беда!
Диспетчер встревожен:
Наметился сбой -
Застряли составы,
Один и другой.
Работу
Таёжный разъезд
Тормозит,
Таёжный разъезд
Остановкой грозит!
Не знает диспетчер,
Что вот уже год
На этом разъезде
Мальчонка живёт.
Что болен мальчонка,
Что жар у него,
Спешат машинисты
К постели его…
Летят телеграммы
Сквозь ветер и ночь:
Мальчонке немедленно
Надо помочь!
И опытный врач
Сквозь чернильную тьму
На быстрой дрезине
Несётся к нему…
Ты слышишь -
Грохочут опять поезда?
Врачи помогли,
Отступила беда.
Разъезду гудят
Поезда за версту,
Ведь друг их, мальчишка,
Опять на посту.
По дороге скачет суп
Из картофеля и круп.
Скачет полем и опушкой,
Через лужи, через брод
С мясом, перцем и петрушкой
И крупой невпроворот.
Посолили суп в Касторной,
Помешали в Тербунах.
Положили перец чёрный
Через сорок вёрст — в Грязцах.
В Седмиховке разогрели,
В Золотухино поели,
А на станции Оскол
Чисто вымыли котёл.
Вьётся дым кудлатой тенью,
Искры сыплются из труб:
На военное ученье
По дорогам скачет суп.
Эти кухни полевые,
В старых шрамах и пыли,
Все дороги фронтовые
В годы грозные прошли.
Под бомбёжками бывали
И в сплошных разрывах мин.
Севастополь штурмовали,
Шли с "катюшами" в Берлин.
Любопытные судачат:
— Это что за бочки скачут,
Сизый дым валит из труб?-
Это с перцем и укропом
К едокам летит галопом
Сытный, вкусный, ароматный,
Боевой солдатский суп!
Самолёт остывал
На весеннем ветру.
Пассажиры досмотр