Избранное
ПРЕДИСЛОВИЕ
В конференц-зале Всероссийского театрального общества в Москве подводились итоги фестиваля чехословацкой драматургии. Сто пятнадцать театров Советского Союза поставили тридцать четыре пьесы двадцати пяти писателей Чехословакии.
Рядом с советскими режиссерами, актерами, художниками, теми, кто посвятил свой труд сценическому воплощению произведений чешских и словацких драматургов, сидели гости из Чехословакии и среди них — седовласый человек с добрым лицом — словацкий драматург и журналист, Заслуженный деятель искусств ЧССР Иван Буковчан. Он как-то вдруг по-юношески зарделся, когда один из выступавших протянул ему с трибуны пачку театральных афиш, присланных от коллективов советских театров, в которых шла его пьеса «Прежде чем пропоет петух».
Переведенная на русский, латышский, литовский, эстонский, казахский языки, пьеса эта была поставлена в сезон 1973/74 года в театрах десяти городов: В Одессе и Якутске, Риге и Вильянди, Алма-Ате и Каунасе, Каменске-Уральском и Чебоксарах, Иванове и Чимкенте. Она дала советскому театру богатые возможности для самых разнообразных сценических трактовок, художественного осмысления множества важных проблем нашего времени. Из одиннадцати пьес, написанных Буковчаном, драма «Прежде чем пропоет петух» вызвала наибольший интерес и в Чехословакии, и за рубежом.
Иван Буковчан родился 12 сентября 1921 года в Банской Быстрице — городке, ставшем в августе 1944 года сердцем восстания словацкого народа. Ему было двадцать три года, когда народ сказал решительное слово в сражении с гитлеризмом. Есть у писателя свои счеты с войной, он не случайно снова и снова возвращается к ней.
Через все творчество И. Буковчана проходит тема Словацкого национального восстания. В каждой из пьес, раскрывающих эту тему — «Вечеринка страусов» (1967), «Прежде чем пропоет петух» (1969), «Снег над кедром» (1973), — люди обычные, большей частью заурядные, оказываются по воле автора в ситуациях чрезвычайных, где и проявляются те главные качества человеческого характера, которые в условиях обыденной жизни могли бы остаться нераскрытыми. О человеке и его достоинстве размышляет И. Буковчан в своих пьесах, о дани, которую он должен платить за это достоинство.
«В каждом случае это цена высокая, — пишет он. — Каждый человек в час испытания, перед лицом насилия, угрозы физического уничтожения должен сделать выбор только наедине с собой; погибнуть или остаться в живых — правда, ценой моральной смерти — иного выхода нет».
Это более всего относится к драме «Прежде чем пропоет петух», ибо в ней речь идет о борьбе с фашизмом за духовные ценности каждого человека в отдельности и ценности общечеловеческие.
Словно выстрел, хлопнула дверь, и, очутившись одни, молодые люди робко огляделись. Что в этом доме есть вместительный подвал, знал в городе каждый: в дни Национального восстания в нем сидели арестованные повстанцами коллаборационисты. Но почему немцы заперли их здесь? Патруль задержал влюбленных, едва лишь пробил комендантский час. «Что могло произойти в родном городке, пока мы целовались в парке?» — размышляет вслух Ондра, а его повеселевшая спутница уже примирилась с судьбой. Тем более что заставленный домашней утварью подвал не так уж страшен и больше похож на склад подержанных вещей, чем на тюремную камеру. Фанка готова продолжать прерванный так грубо час свидания, но трепетный шепот влюбленных обрывает скрипучий кашель, и из огромного старинного кресла неожиданно поднимается старик — пан Терезчак.
Пан Терезчак попал в подвал не случайно. Один за другим здесь оказываются и разные жители городка: школьный учитель Томко и ветеринар Шустек, парикмахер Угрик, аптекарша и повитуха, женщина легкого поведения и никому не известный человек, которого остальные окрестили просто Бродягой. Так десять растерянных и испуганных людей, десять случайных прохожих — жителей маленького словацкого городка — оказались заложниками. Если до рассвета, гласит приказ коменданта, не отыщется виновный в убийстве часового, то к утру, прежде чем пропоет петух, их всех расстреляют. Но сами заложники узнают об этом не сразу. Сначала каждый из них станет искать путь лишь к своему спасению, считая, что он, в отличие от остальных, арестован по недоразумению.
Свои привычные оценки, свои повседневные заботы, симпатии и антипатии они принесли сюда, в этот подвал. Но вот вновь хлопнула дверь — появился местный немец пан Фишл, доверенное лицо коменданта. Смущаясь и спеша выразить сочувствие, он сообщил своим землякам об уготованной им доле. Пан Фишл спустится в этот подвал еще не раз, чтобы передать новые условия фашистского диктатора. Так в пьесе Буковчана для всех действующих лиц начинается следующий круг испытаний — экзамен на моральную стойкость, на человеческую прочность.
Поначалу действие носит событийный характер, развивается столь стремительно, что драма порой напоминает детектив, но, достигнув критического накала, пьеса приобретает черты диспута-раздумья, а конфликт перемещается в сферу глубоких нравственных столкновений.
Условия фашистского коменданта сводятся к следующему: поскольку убитый солдат был «плохим немцем и стоял на часах в нетрезвом виде», нужно казнить одного из заложников — для соблюдения формальности, — остальные же могут покинуть подвал, выбрав жертву по своему усмотрению.
В эту ночь каждый из заложников узнал о другом больше, чем за все предшествующие годы жизни в городке. Они сумели преодолеть панику и растерянность, справились, кто как мог, с безотчетным страхом, воспротивились нагнетению атмосферы взаимного предательства (а именно этого методично добивался комендант фон Лукас).
Арестованные сами удержали схватившихся было Бродягу и Угрика, не позволили аптекарше сводить старые счеты с Мариной Мондоковой: они понимали, что спасение жизни одного ценой гибели другого — не выход для них. Именно поэтому они не позволили студенту Ондрею, возмущенному трусостью и нерешительностью остальных, выбежать из подвала под пули фашистов. И теперь им вновь предстоит испытание — предстоит решить, кто же станет тем единственным, которого должны казнить. В яростной схватке вновь сталкиваются благородство и подлость, безверие и надежда, животный страх и мужество. И в эту последнюю схватку все-таки входит смерть: Угрик убивает Бродягу.
Смерть Бродяги как бы побуждает тех, кто остался жить, преодолеть последний круг ада, чтобы отстоять свое человеческое достоинство. Люди находят силы не только воспротивиться фашистскому диктату, но и стать человеческой общиной, способной потребовать возмездия. И Угрик, тот самый Угрик, который предал в себе все человеческое, стремясь выжить во что бы то ни стало, не посмел ослушаться их молчаливого приговора.
Театры Советского Союза создали разнообразные сценические варианты пьесы Буковчана. В театре «Угала» из Вильянди или драматическом театре в Каменске-Уральском она решалась в ключе бытового правдоподобия, в Одессе, на сцене Драматического театра им. Октябрьской революции — как острый диспут, в Алма-Ате, в Русском театре драмы им. М. Ю. Лермонтова и Каунасском драматическом театре — как пьеса-притча.
В Тульском драматическом театре им. Горького постановка пьесы И. Буковчана была не совсем обычной. Зрители и актеры назвали ее «премьерой дружбы». Чтобы осуществить спектакль, из словацкого города Зволена (театр им. Й. Тайовского) приехали режиссер Андрей Турчан и художник Ростислав Богуш.
Тульский театр нашел сценическое решение пьесы «Прежде чем пропоет петух» в психологической достоверности: каждый из исполнителей, по замыслу режиссера и художника, ведет своего героя к торжеству принципов человечности.
«Драматургия Буковчана, — говорит Андрей Турчан, — глубоко национальна по своим психологическим корням. Он — подлинно народный словацкий писатель, великолепно чувствующий и понимающий душу своего народа, его характер. Но, как истинный художник, он не замыкается в узконациональных рамках. Его пьесы всегда имеют общественное звучание… Главная разрабатываемая им тема… — это суровое испытание гуманизма в современном мире. Испытание на прочность тех духовных ценностей, без которых немыслимо здоровое человеческое общество, да и человеческая цивилизация вообще. Ибо страшен мир с распятой человечностью. Именно поэтому драматурга глубоко волнует, каковы же пути спасения мира от фашизма и в прошлом и сегодня».
Вера человека в жизнь, в ее движение — в основе творчества И. Буковчана. Театр — этап за этапом — раскрывает перед зрителем трудный путь каждого героя пьесы к познанию нравственной правды, точно соизмеряя внутреннюю жизнь образа с идейно-художественной задачей всего спектакля.
Следуя внутренней логике образов пьесы, Тульский драматический театр нашел интересное решение финала, усилив его эмоциональный накал тем, что изъял из текста драмы последний монолог Угрика, лишив его «слова перед казнью». Вместо многословия, суеты и истерии — молчаливая мрачная сосредоточенность человека, утратившего нравственную правду и искупающего смертью тяжкую вину.
Точное понимание материала пьесы позволило театру расставить и другие важные акценты. Прежде всего это касается прочтения образа старика-рабочего пана Терезчака. Из всех десяти он поначалу самый безучастный. Слишком велик груз его беды: отец предателя, убитого партизанами, он склонил голову, утратил веру в человека и потерял вкус к жизни. Через образ пана Терезчака автор и театр вступают в полемику с текстом Евангелия о неизбежности предательства: прежде чем пропоет петух, ты трижды отречешься от меня. Эти слова — как заклинание — в самые драматические моменты произносит несчастный старик, пока внезапно не узнает правду о гибели сына, честного парня, оклеветанного фашистами. У нас на глазах человеческая душа возрождается к жизни, пан Терезчак приобщается к решительной битве за истину, добро, за человечность.
Спектакль «Прежде чем пропоет петух» в Тульском драматическом театре был посвящен тридцатилетию великой победы над фашизмом.