М а к л а у д. Теперь слушай внимательно. (Переводит дух, вытирает пот.) Ты знаешь, что такое «Санта Моника»?
Л у и д ж и. Вы имеете в виду маленький бар… или большую больницу?
М а к л а у д. Больницу. Там теперь пересаживают сердца прямо как на конвейере. (Пауза.) Им всегда нужен свежий материал.
Л у и д ж и. Какой материал?
М а к л а у д. Ну, сердца. Человеческие сердца. (Вытирает пот.) Здоровые, крепкие. Что называется, неизношенные.
Л у и д ж и (настораживаясь). А почему вы мне это говорите, Бенни?
М а к л а у д (не обращая внимания, продолжает). В «Санта Монике» вообще напридумали много всякой всячины… Это, конечно, не нашего ума дело… (Пауза.) Так вот, если бы они еще знали точное время смерти донора…
Л у и д ж и. Точное время?
М а к л а у д. Да. (Глядя на Луиджи.) День и час, когда донор умрет.
Л у и д ж и (понимая). Понятно, значит, если бы они знали, что донор умрет, скажем… скажем, первого апреля… в семь утра…
М а к л а у д. Да, например, первого апреля. Это было бы идеально. Ведь такое сердце можно было бы сразу…
Л у и д ж и (прерывает). Значит, вы про мое сердце говорите, Бенни?
М а к л а у д. Да. (Спокойно.) Про твое.
Л у и д ж и (растерян). Но ведь вы сказали, что спасете мне жизнь?..
М а к л а у д. Я это сделаю, иначе не быть мне Бенджаменом Маклаудом!
Л у и д ж и. Но жить без сердца я не могу. Если его из меня вынут…
М а к л а у д. Кто тебе сказал, что его вынут? (Теряя терпение.) Да пошевели же ты наконец мозгами, сицилийский ишак!
Л у и д ж и. Изо всех сил стараюсь, Бенни, но никак не…
М а к л а у д. Мы не дадим им твое сердце, понимаешь?.. Мы им только его пообещаем. Ну, понял наконец, макаронная душа?
Л у и д ж и (совсем сбит с толку). Пообещаем?.. Как это — пообещаем?
М а к л а у д. А вот как. (Вынимает лист бумаги.) Я тут все уже написал. Ты отдаешь свое сердце больнице «Санта Моника». И не возьмешь у них за это ни гроша.
Л у и д ж и. Ни гроша?..
М а к л а у д. Да. Отдаешь его даром. Так ты завоюешь симпатии… Представляешь себе заголовки в газетах: «Луиджи Ломбарди отдал свое сердце американской науке!», «Последний жест Ломбарди», «Благородный жест дважды убийцы».
Л у и д ж и (сдержанно). Я не дважды убийца, Бенни…
М а к л а у д. Так мы выиграем время. Для этого достаточно твоей подписи, а остальное предоставь мне. (Кладет бумагу на стол.) Подпишись вот здесь, Луиджи.
Луиджи подходит и подписывает дарственную, не читая.
М а к л а у д. Я люблю, когда мои клиенты читают то, что я им предлагаю подписать.
Л у и д ж и. «Я, Луиджи Ломбарди, приговоренный к смертной казни на электрическом стуле за совершенные мною два убийства…» (С упреком.) Бенни, не два убийства, не два!
М а к л а у д. По приговору — два. Но сейчас на это плевать. Читай.
Луиджи, «…заявляю, что после моей смерти в результате казни первого апреля сего года…» (Испуганно.) Так меня все же казнят? Первого апреля?
М а к л а у д. Боже правый. Ну а что я должен был написать? Что тебя не казнят?.. И сердце вынут у тебя заживо, да?
Л у и д ж и. Ах, вот оно что!
М а к л а у д. А еще говорят, что человек произошел от обезьяны… Ты, мне кажется, развиваешься в обратном направлении.
Л у и д ж и. Нет, нет, я уже вроде смекнул, Бенни. (Взмахнув листком.) Все это просто так… для вида. (Бодро хлопнув адвоката по плечу.) Адвокатский трюк, да?
М а к л а у д. Этот трюк спасет тебе жизнь. Читай дальше.
Л у и д ж и. «Мое решение принято добровольно, без какого бы то ни было воздействия сторонних лиц. Этот дар — моя последняя воля и духовное завещание». (Растроганно смотрит на листок.) Ох, Бенни, здорово написано, очень здорово… Даже если это только трюк.
М а к л а у д. Ну дочитай же до конца!
Л у и д ж и. Тут больше нечего читать. (Возвращает листок.) Только подпись.
М а к л а у д. Там есть еще одна фраза.
Л у и д ж и. Последняя?
М а к л а у д. Да, последняя. Прочти и ее.
Л у и д ж и (небрежно). «Обязуюсь выполнить условия, установленные специальным отделением больницы «Санта Моника»». (Возвращая листок.) Отчего же не выполнить. В каждой больнице свои порядки.
М а к л а у д. Их всего два. (Берет листок.) Но об этих условиях нельзя написать.
Л у и д ж и. Нельзя?
М а к л а у д. Видишь ли, специальное отделение… (Понизив голос.) Собственно, это ведь не просто больница… мало ли чем они там занимаются… (Таинственно.) Ты должен быть нем как могила — это первое условие. Нам обоим надо держать язык за зубами.
Л у и д ж и (кивает). А второе?
М а к л а у д. Смерть должна наступить не от электрического тока.
Л у и д ж и. Почему? Странно. По-моему, казнь на электрическом стуле — вполне солидный и современный способ…
М а к л а у д (прерывает его). Да, но электрический ток погубит сердце. Вероятно, поэтому они и настаивают на ином, новом виде казни.
Л у и д ж и (с интересом). Новом?
М а к л а у д. Собственно говоря, способ-то старый… очень старый. Но в Америке его никогда еще не применяли.
Л у и д ж и. Интересно, что же это может быть?!
М а к л а у д. Казнь мечом, Луиджи.
Л у и д ж и. Мечом?! (Не верит своим ушам.) Вы говорите — казнь мечом?
М а к л а у д. Да, таково второе условие.
Л у и д ж и. Но это… это страшное условие. (Задыхаясь.) Каким мечом?.. И почему мечом?
М а к л а у д (пожимая плечами). Этого я не знаю.
Л у и д ж и. А я знаю! (Потрясенный, с ужасом.) Тупым мечом!
М а к л а у д. Тупым? Откуда ты это взял? (Деловито.) Я думаю, наоборот — самым острым.
Л у и д ж и. Я слыхал от контрабандистов, которые переправляют к нам гашиш, что у них в Азии так делают: казнят тупым мечом! (В ужасе.) Чтобы подольше не наступала смерть, чтобы человек больше мучился!
М а к л а у д. Послушай… что ты выдумываешь? И почему так всполошился?
Л у и д ж и. Ведь это я подписал бумагу, а не вы. Но мучить себя я не дам!
М а к л а у д. Ну какие могут быть мучения, балда ты? (Убедительно.) Врачи из «Санта Моники» знают свое дело. Они заинтересованы в здоровом, крепком сердце донора, а не в том, чтобы он мучился!
Л у и д ж и (кричит). Но этот донор — я! И на такое условие не соглашусь! Я не желаю, чтобы какие-то докторишки отрубили мне голову… это уж слишком!..
М а к л а у д. Человека, которого доставят в «Санта Монику», уже убил закон… правосудие. Врачи получат лишь его тело!
Л у и д ж и. К чертям ваши адвокатские штучки! Я предпочитаю умереть вот тут. (Указывает на стул.) Солидно!.. Верните мне эту бумагу, Бенни!
М а к л а у д. Она спасет тебе жизнь!
Л у и д ж и. Нет… нет! Я не хочу рисковать! (Вспотев от страха.) Я не заслужил такой смерти и ни на какой меч не соглашусь!
М а к л а у д. И н и к т о не согласится! В том-то и вся штука, понял? (Торопливо перечисляет.) Министры… верховный суд… правительство… конгресс… президент… никто не захочет обжечься на таком деле… все станут перебрасывать его друг другу, как горячий каштан. Вот т а к мы выиграем время… а время будет работать на нас. «Санта Моника» не, получит разрешения — ручаюсь!
Л у и д ж и. А что если получит… что, если…
М а к л а у д. Никогда! Это создало бы опасный прецедент.
Л у и д ж и. Не знаю, что такое прецедент, но знаю, что́ я подписал!
М а к л а у д. Ты живешь в прекрасной стране, Луиджи. У нас замечательное правительство. Мы — первые на Земле… и первые на Луне. (С непоколебимой уверенностью.) Такое правительство не допустит, чтобы американскому гражданину отрубили голову… А ты ведь уже американский гражданин, Луиджи Ломбарди!
Л у и д ж и (отчаявшись, измученно). Может, вы и правы… Может, ваш план и в самом деле хорош, но… (Резко.) Отдайте мне бумагу, Бенни!
М а к л а у д. Ты что — рехнулся?
Л у и д ж и. Не отдадите?
М а к л а у д. Ты же обещал слушаться меня во всем.
Л у и д ж и. Я не обещал, что дам отрубить себе голову.
М а к л а у д. Никто тебе ее не отрубит, дурень!
Л у и д ж и. Нет, я больше не верю! Ничему не верю!
М а к л а у д. Чему ты не веришь, черт побери?
Л у и д ж и. Вашему замечательному правительству, например…
М а к л а у д. Это и твое правительство, Луиджи Ломбарди!
Л у и д ж и. Почему же оно ни разу меня не спросило, согласен ли я на эту гнусную войну, которую оно ведет уже восемь лет?
М а к л а у д (пожав плечами). Все войны гнусные.
Л у и д ж и. Нет, наша — самая гнусная, самая грязная из всех! (Угрожающе.) Отдай мою бумагу, Бенни Маклауд!
М а к л а у д. Не отдам.
Л у и д ж и. Моя подпись принадлежит мне.
М а к л а у д. Зачем она тебе, ненормальный ты тип!
Л у и д ж и. Я ее уничтожу.
М а к л а у д. Тем самым уничтожишь и себя!
Л у и д ж и. В последний раз говорю, Бенни… Верни бумагу…
М а к л а у д. Не верну! Я спасу тебя даже против твоей воли!
Л у и д ж и (хватает табуретку, в отчаянии). Бенни, пожалуйста…
М а к л а у д. Ты что?! Ты что задумал?
Л у и д ж и (приближаясь, угрожающе). Положи бумагу на стол!
М а к л а у д (испуган). Луиджи… Не дури!
Л у и д ж и (тихо). Не положишь — убью.
М а к л а у д. Ах ты, тупой сицилийский баран! (Старается подавить в себе страх.) Ты решил убить меня?! Двоих уже убил — тебе мало?..
Л у и д ж и. Одного. Только одного!
М а к л а у д. Я спасаю твою жизнь. Поставь табуретку, идиот!
Л у и д ж и. Сперва отдай бумагу. Ну, живо! (Поднимает табуретку.) Не отдашь — пожалеешь.
М а к л а у д. На вот! Изволь — бери!