Д о н ь я Д о л о р е с. Она не ругается. Она выучила все точно по учебнику.
Л у и д ж и. Сейчас же переведите! Все до единого слова! Сейчас же!
Д о н ь я Д о л о р е с. Пожалуйста. (Обиженно, явно нервничая.) «Сильный холод иногда заставляет людей оставаться дома… и тогда они, сидя возле пылающего очага и глядя, как кружат снежинки, радуются блаженному теплу». Видите, она вовсе не ругается!
Л у и д ж и. Чему радуются?
Д о н ь я Д о л о р е с. Блаженному теплу. Так написано в той книжке. Диана еще не умеет сама составлять фразы.
Д и а н а (с ненавистью). La tête est couverte de cheveux!..
Л у и д ж и. Ну, это уже не по книжке. Она явно ругается. Перевести!
Д о н ь я Д о л о р е с (с отчаянием). «Голова покрыта волосами».
Д и а н а. Sous le front se trouvent les yeux…
Д о н ь я Д о л о р е с. «Подо лбом находятся глаза».
Д и а н а (кричит). Et entre les yeux — le grand nez!
Д о н ь я Д о л о р е с. «Между глаз большой нос».
Л у и д ж и. Тихо! Замолчите обе! (Кричит.) Большой нос! Да она смеется надо мной!
Д о н ь я Д о л о р е с. Напротив, она вас очень уважает. Вы ей очень нравитесь, Луиджи!
Л у и д ж и. Хватит ее расхваливать, мамаша! Я не желаю… отказываюсь. (Бросает Диане пальто.) Одевайся! Это тюрьма, а не пляж!
Д о н ь я Д о л о р е с. Вы не отдаете себе отчета в том, что говорите. Ведь это самая красивая девушка в мире, она одна-единственная!
Л у и д ж и. Бу-бу-бу!
Д о н ь я Д о л о р е с. А какая у нее горячая креольская кровь! Такой ночи вы в жизни…
Л у и д ж и (затыкает уши). Бу-бу-бу!
Д о н ь я Д о л о р е с. Другой бы осыпал ее золотом. За каждую минуту!
Л у и д ж и. Прощайте, дамы. Время посещения истекло!
Д о н ь я Д о л о р е с. Вы глупец, Луиджи!
Л у и д ж и (резко командует). Королева. И королева-мать… Кругом! Шагом марш.
Д о н ь я Д о л о р е с. Ну нет, мистер Ломбарди! Вы меня еще не знаете. (С трудом сдерживая ярость.) Сперва пообещали… а теперь гоните, да? Знаете, что я о вас могу подумать, Ломбарди?
Л у и д ж и (холодно). А знаете, мадам, что я о вас думаю?..
Д о н ь я Д о л о р е с (резко). Я обожаю своего мужа! И ради него готова на любую жертву!
Л у и д ж и. Но принести эту жертву должна она. (Указывает на дочь.) А не вы.
Д о н ь я Д о л о р е с (с достоинством). Если нужно… я к вашим услугам…
Л у и д ж и. Смотрите не передеритесь из-за меня, девочки. (Зло бурчит.) Вы что думаете — у меня здесь гарем?
Д о н ь я Д о л о р е с. Но я сюда не на прогулку приехала… и в Мексику с пустыми руками не вернусь! (Категорично.) Что мне сказать мужу? Вы обещаете или…
Л у и д ж и. Обещаю… обещаю, конечно, обещаю! Только оставьте меня в покое! Я вам уже пообещал, что обещаю!
Д о н ь я Д о л о р е с (недоверчиво). И просто так… даром? Без всякого вознаграждения?..
Л у и д ж и. Да, просто так!
Д о н ь я Д о л о р е с. И не хотите даже… (В сторону дочери.) Даже это?
Л у и д ж и. Благодарю… даже это.
Д о н ь я Д о л о р е с (потрясена, растерянна). Но почему, Луиджи, почему?
Л у и д ж и (галантно). Королева красоты принадлежит всему миру — но не мне!
Д о н ь я Д о л о р е с. Все-таки я не ошиблась в вас! (Отвернувшись.) О, как мне стыдно, Луиджи…
Д и а н а (вдруг подходит к Луиджи). Gracias, señor. (Нежно его целует.) Muchísimas gracias! (И уходит — грациозно и с достоинством, как не проданная на рынке рабыня.)
Л у и д ж и (смотрит ей вслед). Что она сказала?
Д о н ь я Д о л о р е с (тихо). Она тысячу раз благодарит вас, мистер Ломбарди. (Опустив голову, уходит вслед за дочерью.)
Л у и д ж и и н а д з и р а т е л ь.
Луиджи ложится навзничь на койку. Беззвучно, словно привидение, входит старый н а д з и р а т е л ь.
Л у и д ж и (смотрит в потолок). Собственную дочь привела мне в постель.
Н а д з и р а т е л ь. Знаю. Слушал за дверью.
Л у и д ж и. Видишь, мог заполучить королеву красоты… (Бормочет.) Вместе с мамашей.
Н а д з и р а т е л ь. Моя старуха тоже как-то получила первый приз… За ванильный пудинг. (Пожимая плечами.) Должен признаться, мне он не понравился…
Л у и д ж и (помолчав). Люди считают, что все можно продать и все можно купить… Почему они так считают, Митчелл?
Н а д з и р а т е л ь (задумчиво). Я об этом что-то никогда не думал. Когда разберусь — скажу.
Л у и д ж и. Оставь меня. (Поворачивается на бок.) Спать хочется.
Н а д з и р а т е л ь. Не выйдет. К тебе еще посетители.
Л у и д ж и. Еще?! (Вскакивает.) Кого там еще черт принес?
Н а д з и р а т е л ь (пожимая плечами). Какой-то с портфелем.
Л у и д ж и. Ладно, давай! Пусть только войдет — сразу вышвырну вон, вместе с портфелем.
Надзиратель уходит.
Л у и д ж и и Ф р э н к М о р р и с.
Тихо появляется человек в черном костюме, у него несколько бледное лицо, в руке черный портфель; с ним словно входит что-то безликое и роковое.
Л у и д ж и (разъяренно). Уже ничего нет! Все роздал! Сердце продано!
М о р р и с (учтиво). Добрый день. Вы всех так встречаете?
Л у и д ж и. Что вам надо? Катитесь отсюда!
М о р р и с. Я хочу познакомиться с вами, Ломбарди.
Л у и д ж и. Все хотят со мной познакомиться. Вдруг сразу всем стало невтерпеж… Убирайтесь все к чертовой матери! Все!
М о р р и с (спокойно). Но не все могут написать о вас книгу.
Л у и д ж и. Какую книгу, черт возьми?
М о р р и с. Историю вашей жизни, Луиджи Ломбарди. Меня зовут Фрэнк Моррис. Я хочу написать хорошую книгу.
Л у и д ж и. Меня это не интересует. Пишите хоть телефонный справочник.
М о р р и с (не обращая на него внимания). Я ничего не утаю. Ни хорошего, ни плохого. Я просто опишу вашу жизнь — как она началась… и как кончится…
Л у и д ж и (насмешливо). Так вам уже известен и конец?
М о р р и с (колеблется). А вам… нет?
Л у и д ж и. Не пишите. Конец ее будет совсем не такой, как вы думаете.
М о р р и с. История жизни пишется сама собой. Мое перо ничего не может в ней изменить.
Л у и д ж и. Ну и выкиньте его тогда в нужник. И потом, что, собственно, вы собираетесь писать? Вы же меня совсем не знаете!
М о р р и с. Здесь, у меня в портфеле, уже почти все о вас. (Вынимает пачку исписанных листков.) О том, как некий Луиджи Ломбарди открыл Америку… Ему пятнадцать лет, он юнга… помощник кока… потом — ночной сторож… уличный певец… вышибала… мусорщик и так далее… Вы почти двадцать раз меняли работу…
Л у и д ж и. Чаще у меня вообще не было никакой работы!
М о р р и с. А кончили как гангстер. И дважды убийца.
Л у и д ж и. Убийство не имеет отношения к моей работе. Это мое личное дело! (Угрожающе.) И потом, было одно убийство! Слышите — одно! Зарубите это себе на носу!
М о р р и с. С вашей точки зрения — одно. А с точки зрения закона — два.
Л у и д ж и. Плевать мне на его точку зрения. Я такой, каков есть. У меня свой закон… и свои муки! Я родился и вырос под сицилийским солнцем, мистер Моррис. Оно светило над моей колыбелькой. Я такой, какой есть, и другим быть не могу!
М о р р и с. Тогда почему же вы не остались на Сицилии? Под ее солнцем?
Л у и д ж и (враждебно). А вам какое дело? Оставьте меня в покое!
М о р р и с (спокойно листает бумаги). Я хочу рассказать о вашем детстве. Начать с вашей сицилийской колыбели.
Л у и д ж и. Но вы же ни черта об этом не знаете!
М о р р и с. Кое-что знаю. Я уже побывал в Фулминии.
Л у и д ж и. Вы? (Поражен.) В. Фулминии?! На моей родине?!
М о р р и с. Вернулся неделю назад.
Л у и д ж и. Подумать только — он был в Фулминии! Что же вы сразу не сказали?! (Фулминия — это магическое слово, ключ к сердцу Луиджи. Он улыбается, горячо пожимает руку Моррису.) Зовите меня просто Луиджи… Фрэнк! Что там нового? Рассказывайте скорее! Господи! Я не был там тридцать лет!
М о р р и с. Я не уверен, что Фулминия принадлежит к числу тех мест, где может произойти что-то из ряда вон выходящее.
Л у и д ж и (горячо). Это лучшее место на свете! Она мне снится по ночам… И сегодня я видел Фулминию во сне.
Звучат тихие аккорды гитары. Баркарола.
В голубом заливе, окруженном стеной белых скал… там, куда не ступала нога человека… умывалось на заре солнце. Одинокий фавн еще дремал в оливковой роще…
М о р р и с. Фавнов я там не видел. И оливковых рощ тоже. Их вырубили в войну.
Л у и д ж и (помолчав, тихо). Знаю. Но они остались в моей памяти. (Прикрыв глаза.) Даже сейчас я слышу, как шелестит под знойным ветром листва олив.
Баркарола затихает. Моррис делает какие-то пометки на своих листках.
Л у и д ж и (живо, самодовольно). Ну а что говорят обо мне мои земляки?
М о р р и с (нерешительно). Боюсь, что…
Л у и д ж и. Что-что?..
М о р р и с. Они вряд ли интересуются такими…
Л у и д ж и. Вы хотите сказать, что я их не интересую? (Уязвлен.) Но газеты же они читают?
М о р р и с. Кажется, им хватает других забот… Жизнь там нелегкая…
Л у и д ж и. Я не верю, что они обо мне не думают! Ясное дело, чужому они этого не покажут… наши не верят чужакам. (Несколько успокоившись и повеселев.) Madonna mia! Вся Фулминия перевернется вверх дном, когда туда придут деньги! Как жаль, что я не увижу этого!
М о р р и с. Какие деньги?
Л у и д ж и (улыбаясь во весь рот)