Терни Кларк очень любит деньги; это свойство его натуры, как увидим в дальнейшем, сохранится за ним до конца дней, и я все более склоняюсь к тому, что пресловутые сто пятьдесят фунтов играли довольно значительную роль. Напрасны были бы наши попытки идеализировать гениального человека с этой стороны. И все же, мне кажется, бывали моменты, когда он сам готов был приплатить, лишь бы ему позволили осуществить его грандиозный замысел. Как известно, иной великий художник способен вложить полжизни в свою картину или скульптуру, однако едва доходит дело до продажи произведения, он торгуется не хуже барышника. Мне думается, что в таких случаях талантливый мастер словно бы хочет заверить самого себя: «Да, мой труд велик даже и в денежном его выражении…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Очень рад, что вы со мной согласны. Я ведь просто так, для себя, пытался представить, что происходит в душе человека, которого покупатели или заказчики считают скупым.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, конечно, и подобные обстоятельства не сбросишь со счетов, и без деталей никуда не денешься, и все же великое творение всегда начинается с целого: глагол, воплощенный в дело.
В строгой закономерности своей проект Кларка подобен движению небесных тел, совершавшемуся согласно определенным законам еще до того, как они были познаны нами. Так же и проект существует еще до того, как к нему приступают… Да человеку и не достичь бы познания вечных законов природы, не будь он сам материей, частью и участником этого процесса закономерностей.
Опять мне приходит на ум сопоставление с птицей. Ведь это существо с его «куриными мозгами» не только должно знать, как и зачем строить гнездо, но и когда приходит пора гнездо покинуть. Более того, перелетные птицы появляются раньше обычного срока, если ожидается ранняя весна, и не спешат с перелетом, если весна запаздывает, если морозы или бури не благоприятствуют дальнему путешествию. Какая разница, если это свойство мы назовем не знанием, а инстинктом, результатом догадки или наблюдением, плодом предчувствия или размышления?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Верно, перелетные птицы: ласточки, дикие гуси, лебеди — иной раз ошибаются. Но насколько чаще ошибается человек! Гуси-лебеди могут сбиться в своих расчетах на четыре-пять дней, а человек порой отклоняется лет на сорок, а то и на четыреста или того больше. Но разве не грандиозны даже эти ошибочные расчеты?
Однако наиболее грандиозны расчеты безошибочные: ведь из них зарождается сама действительность. Так зародилось и чудо наших дней — летательная техника, покоряющая все более дальние расстояния.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, я и ракеты имел в виду.
Ведь там, в Хэммерсмите, свершилось тогда нечто подобное: люди, обобщив опыт прошлого и преодолевая косность настоящего, составили для будущего точный — тут весь смысл в том, что именно точный, — проект, каковой и был осуществлен. Провидцы — иначе их и не назовешь. Обладатели таких свойств, какими сами они решились бы наделить разве что бога. Каждое земное творение по сути — глагол, воплощенный в дело, результат созидательного процесса, разумного устройства материи.
Кларк — законченный провидец: он в состоянии начертить на бумаге увиденное мысленным взором. Мост станет главным делом его жизни, вершиной, которой Терни Кларку удастся достичь во всем, — вершиной славы, благосостояния, затраченных усилий. Этот мост станет «восьмым чудом света», непревзойденным шедевром техники в течение почти столетия.
Если Терни Кларк взялся за строительство моста ради денег, то он жестоко просчитался. Вот ведь и не простак, а впрямь опростоволосился… В 1832 году почти два десятилетия отделяют его от завершения постройки. Два года спустя ему предстоит отправиться в Вену и в Буду — обследовать место работ. Сечени в то время находится в Оршове, откуда и пишет ему: «Had I known of having any chance to see you on the Continent, I would have gone a couple of 100 miles to meet you»[53]. В другом письме он просит Кларка подробно изложить свое мнение об увиденном и заверяет его, что теперь уже решение о строительстве моста не за горами.
Вскоре Сечени вновь берется за перо, чтобы известить Кларка: обе палаты парламента обсудили финансовую сторону дела. Принято решение: каждый, кто собирается пользоваться мостом, обязан платить; при таком решении строительство моста сводится лишь к техническому осуществлению проекта.
В 1836 году Терни Кларк получает бог знает которое по счету письмо от Сечени, который на этот раз ставит перед инженером вопрос: кто будет руководить строительством? «Your for instance and all competent hands are fully engaged»[54], однако все же, если комиссия пожелает остановить свой выбор на нем, Терни Кларке, хорошо бы тому выкроить время «to devote your talents to poor Hungary»[55].
Тем не менее в 1837 году он посылает лишь для переговоров доверенное лицо барона Дёрдя Сины к Кларку и к другому видному инженеру — Джону Ренни.
В результате уверенность Кларка поколеблена, он и сам не знает, как победить конкурента. Вместо одного, но совершенного проекта Кларк — лишь бы не выпустить из рук подряд — подготавливает два варианта и запрашивает мнение Сечени и барона Сины: каким быть мосту?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ну, разумеется, и такое бывает. Созидатель в какой-то момент может растеряться, и тогда он полагается не на свой дар провидения, а на рутину: ему, мол, нетрудно построить любой мост, какой угодно, так что пусть заказчики сами выбирают.
И тут Сечени приходит ему на помощь добрым советом:
«Do not say in case you write direct to the Baron any thing of this kind, that you cannot say how a Span of that extension would answer for all purposes as it is a new instruct thing and so on. These and similar words give told our ennemies to overthrow the whole»[56].
Он подбадривает Кларка: смелее, вперед! Говори даже то, чего не знаешь, иначе конкуренты потеснят. Что может чувствовать при этом творец?
На всю эту волокиту и появление конкурентов Кларк отвечает должным образом, и это лучше вписывается в его характер: он упоминает предложение, поступившее из России, из Санкт-Петербурга. Да будет известно заказчикам, что он и без них обойдется! И тут Дёрдь Сина немедля призывает его в Пешт.
Меж тем Сечени тоже не бездействует, и — хотя эрцгерцог Иосиф полагает, что к строительству моста можно будет приступить не ранее, чем через три года, — он подбадривает Кларка: мы им докажем, что это не так!
Кларк и два специалиста — Пльюс и Слейтер — представляют выверенные размеры и количество дубовых свай, необходимых для сооружения плотин на месте будущего строительства. Сечени заботится о том, чтобы эти сваи были заказаны в Славонии, поскольку лишь в славонских лесах растут такие мощные дубы. Он разузнает и такую важную деталь, что требуемый для постройки гранит может быть выписан из Австрии, из Маутхаузена — городка, столь печально прославившегося ныне.
Сечени желает во всем удовлетворить требования Кларка. В одном из писем он предупреждает Сину:
«Хорошо бы выяснить у Кларка, когда валить деревья — зимою или летом… У англичан на все есть свои методы, от коих я не стал бы отклоняться. Необходимо узнать это, дабы деньги и время не пропали даром».
Кларк представляет все данные и даже рисует вид будущего моста. Этот рисунок уцелел и поныне. В октябре 1838 года Сечени запрашивает Ташнера, своего секретаря: «Изготовил ли уже Хекенаст литографию моста?» А 17 октября 1938 года предлагает сделать под литографией следующую подпись: «Изображение моста, принятое Сановной Всевенгерской депутацией». Днем позже он шлет очередное письмо с поправкой в тексте: «Изображение моста, утвержденное Сановной Всевенг. деп.».
Шесть лет понадобилось для того, чтобы подойти к к этому моменту. Ведь как мы помним, 3 октября 1832 года Кларк уже подготовил чертеж. А теперь наступил черед литографии. Правда, заказаны бревна для будущей плотины и Кларку шлют поручение заказать в Англии все необходимые металлические конструкции, но пока лишь сулят, что вскоре он сможет приступить к строительству. Но теперь Кларк уперся и делает вид, будто для него это не так уж и важно.
«Я много размышлял над строительством пештского моста, — пишет он, — однако за подготовку детальных чертежей возьмусь как следует лишь в том случае, если барон Сина заявит со всей определенностью: «Теперь не осталось ни малейших сомнений. Go on!»
Кларк безусловно прав! Правда, решение о строительстве моста принято парламентом, но решение это по-прежнему находится под страшной угрозой. Если правитель утвердит его с определенными поправками, то оно вновь должно быть вынесено на обсуждение парламента. А тогда всему конец, или же — в лучшем случае — все придется начинать с начала…
Сечени обращается за помощью к графу Коловрату — министру без портфеля, к Меттерниху и зятю Меттерниха — графу Морицу Шандору. Шандора он просит о том, чтобы тот самолично переговорил с всесильным министром. К графу Коловрату он обращается со следующими словами:
«Ваше превосходительство, семь лет я с неимоверными усилиями продвигаю дело, которое шаг за шагом близилось к своему счастливому завершению. Однако стоит сейчас ему провалиться, и тогда конец: ведь венгерское дворянство никогда более не согласится по доброй воле и законно — что весьма немаловажно — пойти на такой шаг и взвалить на себя бремя налогов».