Я далек от того, чтобы делать из Сечени ангела. Сечени — отнюдь не ангел, но он — деятель совершенно противоположного типа, чем Талейран или Меттерних. Что же касается позитивных действий реакции, то нет нужды обращаться за примерами к далекому прошлому. Самый свежий пример — выборы в Англии осенью 1959 года. Победа тори объясняется тем, что предвыборными лозунгами они выдвинули мирное сосуществование с Советским Союзом, разоружение, запрещение атомного оружия. Лозунги крайне позитивные, служат они весьма прогрессивным целям, потому и удалось посадить на мель лейбористскую партию. Все свершилось закономерно. И я могу лишь радоваться, когда побеждает тот, кто делает своим лозунгом волю народа к миру.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот именно: я радуюсь! А почему же лейбористская партия не сумела, не пожелала провозгласить мирную программу? Почему подорвала корни собственного существования?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, конечно, я понимаю, что тут еще и уловки предвыборной агитации. «Более всего лгут перед выборами и после охоты». Эти слова принадлежат кому-то из французов, не так ли?.. Верно, совершенно верно. Но пусть даже это был агитационный трюк. Ведь тем, кто шел на этот трюк, приходилось считаться с непреложной истиной: люди, попавшиеся на этот трюк, всерьез хотят мира и при первом же удобном случае воздадут по заслугам тем, кто их обманул… Так что по воле народов даже данное из хитрости обещание мирной жизни оборачивается реальной силой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В наши дни в Будапеште не возводятся грандиозные сооружения. А если дело дойдет до строительства нового моста, то теперь, во второй половине XX столетия, это никак не назовешь грандиозным начинанием. Тут наши мнения совпадают.
Однако позвольте мне выразить гордость вот по какому поводу: да, в Венгрии нынче не воздвигаются небоскребы или гигантские театры, зато пятнадцатилетним планом предусмотрено строительство миллиона квартир.
Самый грандиозный результат — это когда каждый человек сможет жить в достойных условиях. Каждый человек — поскольку фундаментом послужит благосостояние всего народа. Для величайших современных научных достижений Советского Союза, для появления целой плеяды выдающихся физиков, химиков, астрономов и инженеров необходимо было научить читать и писать двухсотмиллионную массу народа. Нет такого моста или небоскреба, который мог бы соперничать с миллионом квартир. Каракалла[67] увековечил свое имя тем, что построил в Риме роскошную купальню. Но ведь несравнимо большее достижение — те квартиры с ванными комнатами, которые мы, венгерский народ, строим как бы «инкогнито».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Простите, это не я агитирую, тут факты говорят сами за себя. Однако я охотно перейду к характеристике Адама Кларка, и если характеристика эта окажется более скупой, чем того заслуживает личность Кларка, в том будем повинны обстоятельства и я…
Историки уделили мало внимания этому человеку, который трудился бок о бок с такими яркими личностями, как Терни Кларк и Сечени. Мне удалось обнаружить очень немного: опубликованную в печати дискуссию, где Адам Кларк спорит с какой-то венской газетной статьей по техническим вопросам строительства моста. А второй документ — это проект строительства железнодорожной сети в Венгрии и статистические выкладки, касающиеся железнодорожного строительства в странах Европы и Соединенных Штатах, а также обзор возможностей использования каналов в транспортных целях. Эти документы были составлены Адамом Кларком в 1846-м или 1848 году по прямой инициативе Сечени.
К строительству моста имеет отношение и книга записей, которая на своих страницах, исписанных каллиграфическим почерком, первоначально обобщала правила строительства моста; однако вскоре она превращается в хронологический перечень всевозможных мелких отчетов. Ведутся эти записи с 1840 года. Вряд ли это почерк Кларка, но писал явно кто-то из англичан, по всей вероятности, один из участников строительства моста: последняя запись помечена 1860-м годом.
Данных о личной жизни Кларка в нашем распоряжении еще меньше. Насколько мне известно, он часто слал письма в Англию, переписывался с матерью в течение нескольких десятилетий. Эти письма семья Кларка якобы предоставила в распоряжение Венгерской академии наук. Но когда это произошло и где находятся письма — неизвестно. В архиве академии я обнаружил лишь один-два документа, переданных сыном Адама Кларка в 1906 году. Где же скрываются эти письма?
То крыло здания, где хранился весь архив Сечени, в 1945-м было разрушено прямым попаданием; письма, документы, деловые бумаги вместе с кусками штукатурки и горячим пеплом разлетелись по площади перед академией, у взорванного устоя Цепного моста, кружа на февральском ветру. Какая часть документов угодила в воду, что было втоптано в грязь, а что подобрано среди руин? Кто собрал их и с какой целью? На эти вопросы трудно ответить. Ясно одно: солдатам не нужны были эти старые, пожелтевшие, сплошь исписанные и потому лишенные ценности листки бумаги, на которых даже письма не напишешь. Солдатам бумага не требовалась и ни для каких иных целей, помимо чтения или письма: солдату ведь и завертывать в бумагу нечего… Солдату ничего не нужно, он шагает навстречу смерти, и даже собственная жизнь не принадлежит ему. А сзади его подкарауливают крысы, вороны, грабители, которые не прочь поживиться даже за счет мертвецов. Вся эта нечисть вылезает тотчас, по мере того как фронт продвигается дальше, и она не гнушается ничем…
Словом, часть книг и документов из разбомбленного хранилища удалось вернуть в архив и библиотеку академии. Писем же, если таковые вообще имелись — в чем я сомневаюсь, — и след простыл. Вернее, на след я напал, встретив человека, который утверждал, будто является их обладателем — не самих писем, но их полного венгерского перевода. Кое-какие из них этот человек предал гласности в научных докладах. Документы эти являются его личной собственностью, и он и не намерен с ними расставаться.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Конечно, я просил его показать. Но в его глазах даже я выступаю «конкурирующей фирмой», и черт его знает… временами я сержусь на этого человека, а иногда готов признать его правоту. Вот только одна мысль не дает покоя: а вдруг он недоговаривает, и подлинные письма тоже уцелели?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тот человек хранит их? Помилуйте, да от кого хранить и для кого? Лайош Кошут из уважения к традициям не стал хранить венгерскую корону у себя в чемодане, и коронационные атрибуты не увез с родной земли, а повелел зарыть у границы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Словом, факты, касающиеся личности Адама Кларка, довольно скудны. Привести вместо этого инженерные данные и цифры? Ведь я мог бы сказать, сколько свай понадобилось для заградительной плотины. Кто-то даже не поленился подсчитать, сколько ударов требуется для того, чтобы вбить каждую сваю, и простое умножение даст нам общее количество ударов. Но только ведь эта цифра ни о чем не говорит. Сосчитать капли пролитого рабочими йота тот человек не удосужился.
По-моему, будет достаточно лишь перечислить скупые факты.
Первая свая — из прочного славонского дуба — была вбита в русло реки 28 июля 1840 года, а последняя — 12 мая 1842-го. Торжественная закладка фундамента в присутствии эрцгерцога, наместника и прочих высоких лиц состоялась 24 августа 1842 года. 2 октября 1846 года прибывает первая партия железных цепей весом в сорок две тысячи центнеров. Цепи изготавливались английской фирмой «Говард энд Рауеншилл», опоры — фирмой «Хантер энд Инглиш», железные детали — на металлолитейных предприятиях венгерских промышленников: Абрахама Ганца и графа Дёрдя Андраши. Первая цепь была натянута на мостовые пилоны 28 марта 1848 года, а завершающая, двенадцатая, — 18 июля. Но в последний момент эта цепь сорвалась, и ее смогли окончательно водворить на место 26 августа.
Кстати, в те дни, когда ведется сборка цепей, в Венгрии происходят и другие, более знаменательные события: Петефи с лестницы Музея декламирует свою «Национальную песню» — в Венгрии свершается революция. Об этом следовало бы упомянуть, даже если бы эти события лишь косвенно касались судьбы Цепного моста. Но они непосредственно связаны с судьбой моста, огнем и железом задевают и сам мост, и его мастеров и рабочих. Тут скупых фактов окажется недостаточно.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дата рождения Адама Кларка установлена не точно. По одним данным, он родился в Глазго в 1814 году, но другим — в 1811-м. Отец его, судя по всему, был фабричным рабочим; в 1834 году Адам Кларк работал на чугунолитейном и машиностроительном заводе фирмы «Хантер энд Инглиш». Вроде бы там и обнаружил его Терни Кларк, который, по просьбе Сечени, подыскивал механика для обслуживания землечерпательной машины под названием «Выдра». Однако вероятнее предположить, что Сечени условился с фирмой-поставщиком, чтобы та прислала знающего человека, который сумел бы смонтировать машину, управлять ею и содержать в исправности. Ведь даже в наше время монтаж экспортируемых машин частенько производят механики фирмы.
Так что Адам Кларк попал в Венгрию вполне естественным путем, поскольку, очевидно, был рабочим особо высокой квалификации, к тому же молодым и неженатым. Он умел управлять пароходом, который был построен лучшей по тем временам пароходостроительной фирмой «Бултон энд Ватт», и землечерпательным механизмом, приводимым в действие паровой машиной. В своем подробном докладе намес