Все они высыпали на проезжую часть примерно в квартале позади и сгрудились перед большим грузовиком…
22
Дерф Сножд
Я родился в Нью-Йорке у бедных, но честных родителей и, сколько себя помню, всегда вкалывал, стараясь чего-то добиться. Но, сколько себя помню, кто-то всегда пытался испортить мне жизнь. И так было с любым делом, за которое я брался. Так или иначе, мне повсюду вставляли палки в колеса; из соображений милосердия не стану обременять вас мрачными подробностями.
Я часто думал: будь у меня маленькая спутница жизни, чтобы делить со мной кров, неравная борьба уже не казалась бы мне столь неравной. Но и в этом деле мне везло не больше, чем во всех остальных. Только шлюхи мне и попадались. Пять чертовых шлюх подряд… а может, шесть или семь, не важно. Все они вполне могли быть одной и той же бабой.
Ну вот, в конце концов я очутился в Оклахома-Сити, и, похоже, наконец-то моя участь переменилась. Не в смысле денег, конечно. Я скупал золото — снова ходил по домам, — а как можно что-то заработать, если все вокруг тебя обманывают? Но, похоже, моя участь точно переменилась в том, что касалось женщин. То есть не просто похоже, а так и было на самом деле. А что касается денег, то их у нее хватило бы и на сорок человек.
Я встретил ее, когда обходил один отличный многоквартирный дом в Оклахома-Сити. Я проскользнул мимо привратника, и ее жилье оказалось первым, куда я постучался. Элегантная? Красивая? В общем, одно могу сказать: в жизни не видал такой женщины. Я глазам своим не поверил, когда она улыбнулась и пригласила меня войти.
Мне было стыдно спрашивать у нее про золото. Я сказал, что ищу одного человека, который здесь жил, и все такое. Добавил, что мне очень жаль причинять ей беспокойство. И…
— Ах, ну что вы. — Она засмеялась, но не надо мной, понятно? Она вела себя мило и дружелюбно. — Не стоит извиняться, ведь это ваша работа. Конечно же, меня немного смущает, что джентльмен таких личных достоинств и столь явных способностей занимается подобными…
— Что ж, — перебил я ее, — это ведь только временно, понимаете? В последнее время удача изменила мне, и пришлось браться за то, что подвернулось под руку.
— Как ужасно! Присядьте, а я пока принесу вам чего-нибудь выпить.
Я сел на диванчик, стоивший не меньше двух тысяч долларов. Она принесла бокалы и села рядом со мной. Она улыбалась и поддерживала разговор, потому что я, само собой, почти утратил дар речи.
Я допил до дна и уже собрался уходить. Тут она накрыла мою руку своей.
— Пожалуйста, — попросила она. — Пожалуйста, не уходите. Я чувствую себя так одиноко с тех пор, как умер мой муж.
Я ответил, что, конечно же, сожалею о смерти ее мужа. Глаза ее на мгновение затуманились, а потом она покачала головой:
— Мне одиноко без него, и, с-само собой, я не хотела его смерти, н-но… но, ах, ужасно так говорить, но, мне кажется, я, в сущности, начала его ненавидеть! Он выдавал себя не за того, кем был на самом деле. Делал вид, что он — все, что мне нужно, но потом, когда мы поженились…
— Я знаю, о чем ты, — перебил ее я. — В точности знаю, о чем ты, дет… э-э…
— Скажи это, — прошептала она, повернулась ко мне и обвила меня руками. — Скажи, что я твоя детка. Скажи это, говори все что хочешь, делай все что… хочешь. Но т-только не уходи…
Это было как прекрасный сон, дорогой читатель, но я
кстати, о снах
вас не обманываю: именно так я встретился с прекрасной Еленой, моей сказочной принцессой. Так наконец соединились два сердца, жаждущие любви.
Ты заметил, дорогой читатель, что я не описал ее тебе, но я просто не в силах этого сделать. У нее ведь так много разных обличий. Когда она выходила на улицу, где ее могли видеть посторонние, она всегда выглядела одинаково — такой, какой явилась мне в день нашего знакомства. Но когда мы оставались одни… в общем, если бы я не знал, что это она, иногда мне было бы трудно поверить, что это
проклятая кошелка, сифилитичка
одна и та же особа. У нее были десятки разных нарядов: одежда, которую могла бы носить девушка восемнадцати лет, или женщина двадцати пяти, или тридцати пяти, и так далее. Причем гардероб полный, от домашних платьев до вечерних. И косметика была у нее для разных случаев разная. Пудра, и помада, и румяна — десятки разных оттенков, — накладки для волос, и ресницы, и брови, и зубные коронки. Даже маленькие стекляшки, чтобы вставлять в глаза и менять их цвет. Для нее это было чем-то вроде хобби, понимаете, — принимать все эти разные обличья. И в самом начале мне было слегка не по себе; я задумывался над тем, что у нее настоящее, а что нет. И может, если бы я увидел ее такой, какая она на самом деле
такая же кошелка, как и все прочие
я бы на это не согласился. Но так было только поначалу. Понимаешь, дорогой читатель, никак иначе и быть не могло. То есть она должна была быть
кошелкой во вшивой дыре, и я не мог уйти
красивой, и элегантной, и всем тем, что мужчина ищет в женщине. С меня хватило тех королевских статей, что я видел от шлюх. И после долгой неравной борьбы я хотя бы нашел то, чего жаждало мое сердце.
Она унаследовала кучу денег от своего отца, но это
украла накопления своего зятя
пожалуй, и все, что я узнал о ней или о нем. Я даже не знал его фамилии — ее девичьей фамилии. Ее очень смущало, когда я заговаривал о ее семье, поэтому после одной-двух попыток я перестал это делать. Я подумал, что ее старик, наверное, разбогател на продаже лекарств от сифилиса или на чем-то подобном, поэтому, само собой, она стеснялась об этом говорить. Так что лучше было и не спрашивать. В конце концов, хоть я всю дорогу вкалывал и никогда не жаловался, даже в моей жизни было несколько глав, о которых я предпочитал не распространяться.
Ее деньги были в банке в другом городе — но где точно
спрятаны в матрасе
я не знаю. Она так стеснялась своей девичьей фамилии, что никогда не обналичивала чеки здесь, в городе, и не просила банк прислать ей деньги. Когда они у нее кончались, она просто садилась на самолет, летела в тот город, брала со счета, сколько нужно, и возвращалась тем же вечером.
Она как раз поехала за деньгами в то утро, когда эта история появилась в газетах, — история о людях, которых я когда-то знал. И я
ого! вино и трава! Йоу!
так хохотал, читая это, что, черт побери, у меня чуть не треснуло ребро. Я читал и перечитывал это целый день и каждый раз хохотал
теперь бояться нечего, нечего бояться с кошелкой во вшивой дыре
хохотал, как никогда в жизни:
Преступление двадцатилетней давности — похищение ребенка из семьи Стерлинг — было раскрыто сегодня, когда арестовали подельника, по его собственному признанию, печально знаменитой банды Фаррадей, бывшего управляющего магазином.
Подозреваемый Г. Дж. Стейплз, пятидесяти пяти лет. Более девяноста тысяч долларов из ста тысяч долларов выкупа были обнаружены в его шикарных апартаментах в Сарасоте, штат Флорида.
Стейплз впервые привлек внимание властей около четырех месяцев назад, когда несколько сотен долларов из денег, заплаченных в качестве выкупа, были помещены на счет магазина, которым он заведовал. Полагая, что это был пробный депозит, стражи порядка повременили с арестом до тех пор, пока подозреваемый не ввел в оборот большие суммы денег, благодаря чему его вина стала очевидна.
Рамона Стерлинг была единственным ребенком нефтяного магната, мультимиллионера Артура Стерлинга и его больной жены. Когда Рамоне было три года, ее похитили с территории роскошного семейного поместья в Талсе, предварительно заманив няню в дом ложным телефонным звонком.
Требуемый выкуп в размере ста тысяч долларов быстро выплатили. Но неопытный диктор проговорился в новостях по радио, что серийные номера купюр записаны. Когда это стало известно, Стерлинги потеряли всякий контакт с похитителями, и, по общему мнению, ребенок был убит.
Миссис Стерлинг умерла меньше чем через полгода после похищения ребенка. Ее муж последовал за ней месяцем позже. В отсутствие наследников огромное состояние Стерлингов перешло штату.
Подозреваемый Стейплз ушел с работы примерно три месяца назад и начал путешествовать по стране, тратя по дороге небольшие суммы. Наконец, когда он, по-видимому, убедился, что время смыло грязь с этих денег, он прибыл вчера во Флориду и начал жить на широкую ногу. За этим последовал его арест.
Допрошенный представителями штата, федеральных и местных органов, он рассказал совершенно неправдоподобную историю о том, как к нему попали эти деньги. Еще не все подробности оглашены, но известно, что в рассказе Стейплза фигурировали «мамаша» Фаррадей (из упомянутого клана гангстеров) и Фрэнк Диллон, вот уже несколько месяцев разыскиваемый в связи со смертью его жены и их нерожденного ребенка. Тем не менее официальные лица не питают никакого доверия к объяснениям подозреваемого.
Известно, что когда-то Стейплз поддерживал прекрасные отношения с гангстерами. Однако считается, что вся семья Фаррадей была уничтожена больше двух десятилетий назад. В этой связи утверждение Стейплза о том, что Диллон убил «мамашу» из-за выкупных денег, представляется крайне нелепым. Более того, Фаррадей занимались только ограблением банков. За ними никогда не числилось преступлений другого рода, и крайне маловероятно, что они могли быть в них вовлечены.
Что касается Диллона, то теперь власти полагают, что он сам стал жертвой убийства, и прекратили его поиски. Вероятно, Диллон и миссис Диллон каким-то образом узнали, что у Стейплза выкупные деньги, и последний убил их обоих. Тело Диллона, возможно, было спрятано на грузовой платформе с углем, предназначенным для доменной печи с конвейерной подачей топлива…
Я хохотал до упаду, читая заметку. Я чувствовал себя