Он слушал меня улыбаясь, но в глазах его горели зловещие огоньки. Тогда я намекнула, что заразилась дурной болезнью и еще не прошла до конца курс лечения, высвободилась из его объятий и, понизив голос, добавила:
— Я знаю, ты не боишься, но я не хочу этого!
В ответ он расхохотался, повалил меня на тахту и стал тискать… Он был похож на взбесившееся животное.
После этого случая М. как будто не питал ко мне никакой ненависти, потому что наши отношения, по сути дела, были лишь игрой, и вскоре воспылал страстью к Жун.
Зачем же ему понадобилось пакостить мне? Не понимаю. Но ведь он — человек особенный, логики для него не существует!
Быть может, он боится, что я первая нанесу удар? Какой вздор! Что могу я ему сделать? Такое мне и в голову не придет, я верю, что пока не способна на подобные вещи!
Кажется, я поторопилась с выводами. Пожалуй, у М. есть основания так думать. В самом начале, когда он только пытался заманить меня в свои сети, я невольно стала свидетельницей некоторых его тайн, и хотя в тот момент прикинулась дурочкой, он до сих пор, вероятно, не может успокоиться. Такие люди, как он, удивительно изворотливы, жестоки и подозрительны. Он меряет всех на собственную мерку. Либо ты сам должен кого-нибудь укусить, либо тебя укусят. М., разумеется, уверен, что я постараюсь его опередить.
На душе у меня как-то тревожно. Жун опасаться нечего, однако…
Удастся ли мне выпутаться из этого сложного положения?
Что ж, посмотрим! Даже смирную собаку можно сделать бешеной. Посмотрим, как развернутся события.
Надо захватить инициативу, нельзя терять ни минуты. К счастью, в этой шахматной партии преимущество на моей стороне. Однако исход пока не ясен. Подумаю еще немного и сделаю решительный ход.
Я оделась и подошла к зеркалу. Говорят, что я особенно хороша, когда хмурюсь и молчу. Возможно, но не лучше ли улыбаться? Во всяком случае, от этого я не становлюсь хуже. Помню, хорошо помню, как однажды Чжао сказал, что никто не умеет говорить так тихо и вкрадчиво, как я, что если долго слушать меня, то захмелеешь. Пожалуй, он был прав. Теперь я стала еще более опытной и искушенной. А может быть, нет?
…Я осмотрела себя с головы до ног и еще ближе подошла к зеркалу. О, на лбу, кажется, прибавились морщинки! Мне всего двадцать четыре года, я в самом расцвете сил и красоты! Откуда же их столько? Кто виноват в этом? Моя любовь и вся моя жизнь! Но зачем возвращаться к прошлому? Я уже собралась уходить, как вдруг за дверью послышался громкий голос хозяйки: «К вам гости!» Кто бы это мог быть? И как могли меня найти?
Дверь отворилась, и из-за тучной фигуры хозяйки я увидела красивое женское лицо. Гостья назвала меня по имени. А-а, так вот это кто! Когда она приехала и что ей нужно?
Мы не виделись лет пять, но Шуньин ни капельки не изменилась. Казалось, годы не коснулись ни ее внешности, ни характера. Это я поняла из первых же ее слов.
— О, ты так успела в жизни! И положение у тебя высокое, и друзей куча. Не удивительно, что тебе просто некогда вспомнить обо мне, твоей старой соученице и подруге. Но я и Суншэн ни на минуту о тебе не забывали, поистине…
— Вот уже не подумала бы, что ты здесь, — прервала я ее излияния. — Когда вы приехали? Где остановились? Ведь я ничего не знаю!
— Да я и не виню тебя! Такие люди, как ты, всегда заняты!
— Но, сестрица Шуньин, я действительно не знала о вашем приезде.
— Я и говорю, что у тебя полно дел. — С этими словами она подошла ко мне. Шуньин, видно, заранее приготовила свою речь. Надо дать ей высказаться, а то еще обидится. Я больше не перебивала ее. Она говорила, а передо мной одна за другой проплывали картины прошлого — события пятилетней давности.
Шуньин рассказала, что приехала сюда с мужем в прошлом месяце и сразу же отправилась в управление разыскивать меня. Там она, конечно, ничего не добилась. У них масса планов на будущее, но как пойдут дела — пока еще неизвестно.
— Ты так легко достигла всего, чего желала. — Она нежно взяла меня за руку. — Говорят, что все приходит в свое время, но многое еще зависит от способностей и энергии.
Я улыбнулась, вспомнив, как когда-то Шуньин стала членом провинциального комитета гоминьдана.
— А Сицяна ты не забыла? — спросила Шуньин, наклонившись ко мне и понизив голос.
От неожиданности я вздрогнула. Зачем она вспомнила о нем, дрянь паршивая? Я слегка подняла одну бровь и в упор взглянула на нее, дав понять, что эта тема неприятна мне.
Но госпожа — бывший член комитета — оказалась так тупа, что не поняла этого.
— Он человек знающий и опытный, — заявила она с самым серьезным видом, — к тому же у него влиятельные друзья. Пойми ты это!
Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня от лица. На что она намекает, эта бесстыжая мартышка? Как смеет дразнить меня? Или она действительно настолько глупа? Я решила не проявлять больше к ее словам никакого интереса, но неожиданно подумала: зачем доставлять себе лишние хлопоты? У меня и без нее немало врагов. И ответила с притворной улыбкой:
— Ты что мне сказки рассказываешь? Если я и узнала, что за человек Сицян, то не без твоей помощи. Я не была с ним так хорошо знакома, как ты!
— Ты меня не поняла. Я действительно познакомилась с ним раньше, чем ты, да и с Суншэном они были друзьями, но ты — совсем другое дело, ведь у вас были особые отношения.
В ответ на ее слова я могла лишь зло усмехнуться:
— Особые отношения? Дорогая моя, тебе что, нравится бередить чужие раны или ты просто играешь? Что же, тогда я весьма тебе признательна и за благие намерения, и за поддержку.
— Что ты, что ты! Да разве посмела бы я вспоминать старое? — с жаром и в то же время смиренно произнесла она и со смехом закончила: — Ты по-своему хороша, он — по-своему. Вот я и подумала, что из вас вышла бы прекрасная пара!
Я чувствовала, что терпение мое вот-вот лопнет. Бывают же такие бессовестные дуры! Если я сейчас не остановлю ее, кто знает, до чего она договорится? Но не успела я и рта раскрыть, как она, причмокнув, снова затараторила:
— Так вот, у Сицяна полно друзей! Должна тебе сказать, что и мы приехали сюда лишь благодаря его помощи! Сама подумай: пароход, самолет, билеты на троих, сколько на все это нужно? Сбережений у нас не было, а далеко ли уедешь на стипендию Суншэна? Сицян тысячу раз велел нам передать тебе привет, он тобою очень интересуется. Говорит, если нужно и это в его силах, в любую минуту готов помочь. Видишь, он не забывает старых друзей!
— Что ж, очень ему признательна, — ответила я в тон Шуньин.
«Помнит старых друзей»?! Чепуха! С меня достаточно тех страданий, которые он причинил мне. Судя по словам Шуньин, он, наверное, стал важной персоной. Странно! Вдруг я вспомнила один случай, и это усилило мои подозрения. Я доверительно спросила:
— Дела у Сицяна по-прежнему?
— Что ты! — с нескрываемым восхищением произнесла Шуньин, но тут же спохватилась и уже более спокойно добавила: — Да, теперь у него появились кое-какие возможности.
«Что бы это могло значить? Неужели эта дура что-то скрывает? Надо все разузнать».
— Говорят, у него ответственное задание от центрального правительства. Ты разве не слышала?
— Гм, от центрального правительства?.. Понятия не имею!
— Лишь недавно ему послали пятьдесят тысяч юаней, — продолжала я врать.
— Пятьдесят тысяч! Ого! Значит, он с центральным правительством также… — Тут она осеклась, и лицо ее приняло такое выражение, будто ей неожиданно удалось раскрыть обман.
Я ухватилась за слово «также» и сказала:
— Ну, разумеется, он также работает и на центральное правительство.
— А известно ли тебе, что он… — Шуньин умолкла, будто проглотила последние слова. Затем вынула носовой платок и легонько вытерла свое напудренное лицо.
— Ну, что он? — спросила я притворно равнодушным тоном, однако Шуньин продолжала вытирать лицо, и мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она промямлила:
— Он… у него дела идут просто блестяще…
Она старалась выкрутиться, но так глупо, что я не могла сдержать улыбки. Теперь все ясно. У меня не было времени, как говорится, ходить вокруг да около, и я ринулась в атаку.
— Можешь быть со мной откровенна, — заявила я ей. — Мы с тобой друзья, можно даже сказать — родные сестры. К Сицяну я тоже не так уж плохо отношусь… Только прошу тебя никому не говорить о том, что я тебе сейчас скажу, если ты действительно об этом знаешь. Видишь ли, Сицян… словом, он связан с японцами и с Ван Цзинвэем.
— Ай-й-я! Так вот оно что! Откуда ты знаешь?
Ее изумление было явно наигранным. А впрочем, откуда ей было знать, что все это я выдумала лишь для того, чтобы вызвать ее на откровенность?
— Мне все известно, — я старалась заинтриговать ее, — так что не вздумай меня обманывать.
— Неужели у меня совсем нет совести? — взволнованно заговорила Шуньин. — Пусть небо меня покарает, если я лгу. Мы хоть и живем в Шанхае, но ничем не интересуемся, многого вообще не понимаем. Конечно, и до нас доходили какие-то слухи, но мы с Суншэном подумали: почему это непременно должен быть Сицян? Пойми, разве можно обвинять человека, раз нет никаких доказательств?
— Так тоже нельзя рассуждать, — возразила я. — Ведь есть же такие, которые служат и нашим и вашим. Только те, у кого большие возможности, — преуспевают, а у кого их нет — проваливаются.
Шуньин издала какой-то странный звук и стала нервно теребить кончик носового платка. Мозг ее, видимо, лихорадочно работал. У меня не было терпения ждать, пока она ответит, и я снова спросила:
— Вы вернетесь в Шанхай после получения приказа?
Не знаю почему, но от этих слов Шуньин бросило в дрожь, и она растерянно сказала:
— Какой приказ? Хватит шутить! — Но тут, видимо, поняв истинный смысл моего вопроса, улыбнулась, стараясь исправить оплошность: — А-а, ты имеешь в виду приказ центрального правительства? Его не будет. Мы виделись с начальником секретариата и теперь ждем назначения.