Я ничего не ответила и подняла бокал.
Но следующая фраза, которую произнес Чэнь, заставила мое сердце забиться еще тревожнее.
— А знаешь, ты у них на подозрении.
Я изумленно посмотрела на него и, так как он не продолжал, после некоторого молчания со злостью сказала:
— Что значит «на подозрении»? Я знаю, все это дело рук М.
Чэнь прищурился и с улыбкой сказал:
— Не совсем так. Им известно твое прошлое.
Я растерянно улыбнулась. Заметив это, Чэнь добавил:
— Только ты не волнуйся, я все объясню.
Не считает ли он меня неопытной девчонкой? Просто смешно! Я выбросила из головы все посторонние мысли и сосредоточилась лишь на одном: как отразить «мирное наступление». Но Чэнь был интеллигентом и очень заботился о своей репутации. Так что мы еще немного поболтали о всяких пустяках и очень церемонно распрощались.
По дороге домой я все время думала о разговоре с Чэнем, но была так утомлена, что никак не могла сосредоточиться и понять смысла того, что он говорил мне.
Я чувствовала себя как боксер на ринге: малейший промах — и удар. Как выйти из этого положения? Кажется, я потеряла веру в себя.
Но с какой стати я должна гибнуть из-за шайки подлецов!
9 октября
Я провела бессонную ночь: радужные сны сменялись кошмарами.
Во сне я снова увидела свое прошлое, людей, которых успела забыть. Ни Шуньин, ни Пин среди них не было, хотя именно с ними я встречалась последние дни. А еще говорят, что всегда снится то, о чем думаешь.
Хорошо помню, как весело я смеялась во сне, но когда проснулась, сама не знаю почему, в глазах у меня стояли слезы. Я хотела смахнуть их и почувствовала, как по щеке скатились две слезинки. Трудно выразить словами, что творилось в тот миг у меня в душе. Подобное чувство я испытала, когда была десятилетней девочкой.
Старшая сестра выходила замуж. Она уехала в свадебном паланкине, гости разошлись, а я, совсем одна, стояла в зале, рассматривала шелковые фонарики и наблюдала за тем, как слуги проворно убирают посуду и стулья. Мне было очень досадно, хотелось на ком-нибудь сорвать злость, и когда тетка окликнула меня, а потом взяла за руку и потащила за собой, я вдруг заплакала. Домашние говорили, что мне жаль расставаться с сестрой, но сама я знала, что дело вовсе не в этом.
Сегодня я проснулась в таком же настроении, и вовсе не потому, что вспомнила старых друзей. Нет! Что хорошего в этих воспоминаниях! Я предпочла бы вычеркнуть свое прошлое из памяти.
Я не вынесу, если эта ночь повторится!
Былого не вернешь! Зачем же бередить старые раны!
Странно лишь одно: вчера ночью во сне переплелись прошлое и настоящее. Сегодня же я видела одно прошлое. Нет, это в самом деле поразительно!
А может быть, случилось так потому, что в последние дни я неожиданно встретила нескольких старых знакомых? Все равно! Что за смысл возвращаться во сне к прошлому, каким бы оно ни было — радостным или печальным. От этого становится только тяжелее.
Всю ночь я ворочалась и наконец совсем проснулась. Сквозь бумагу в окне[40] пробивался тусклый серый свет; то ли светало, то ли луна еще не зашла. Во время последней бомбежки испортилось электричество, и до сих пор его еще не исправили, а коптилку утащили крысы. Ручным фонариком посветила на часы — стоят… А хорошо бы сейчас узнать, который час, легче на душе стало бы.
Вот удача! По темным ступенькам застучали каблучки. Как звонко они стучат! Это возвращалась домой с ночной прогулки офицерская наложница. Значит, уже четвертый час, она всегда возвращается в это время. Мне вдруг показалось, будто сквозь мрак, сквозь стены я вижу, как эта женщина грациозно подымается по лестнице, как шевелятся в такт шагам полы ее халата. Тут я вспомнила, что Шуньин обещала мне сегодня прислать материю на платье… что туфли мои совсем уже истрепались.
Я снова забылась тяжелым сном. Разбудили меня звуки выстрелов: один, потом второй. Где стреляют? Неожиданно перед моими глазами всплыли лица людей, тайно приговоренных к смерти. Их было двое. Не знаю почему, но последнее время при звуке выстрелов сердце мое замирает — не переношу запаха крови.
Неужели у меня так сильно расшатались нервы? Я совсем не похожа на прежнюю себя.
В тот же вечер
Наконец-то у меня свободный вечер.
Я должна поблагодарить Ф. за то, что он выгородил меня.
Его отношение меня тревожит. Он слишком доверчив и легко смущается. Чувствую, что ничего хорошего это ему не сулит. Ведь я «роковая» женщина.
Несколько дней назад он сказал, что хочет мне о чем-то сообщить. Он уже не раз искал случая поговорить со мной, но я уклонялась под разными предлогами. Не знаю, что думает он по этому поводу, но я поступила так вовсе не потому, что М. и его шайка отбили у меня охоту к подобным встречам, и не потому, что не верила ему (он хорошо ко мне относился). Просто я боялась близости. Это могло ему здорово повредить!
Если он из-за этого возненавидит меня, будет ругать… что ж, это даже хорошо, хоть я и не заслужила такой обиды. Гораздо хуже, если он все понял. Тогда ничто его не остановит. Он будет идти все дальше и дальше, пока совсем не запутается. Он наивен, как дитя, в сердце его еще живут мечты. А я? Для меня давным-давно прошло время мечтаний.
10 октября
Как обычно, прошел праздник. Как обычно, все сотрудники отдела «добровольно» отправились каждый на свой участок «наблюдать за происходящим». Обо всем этом не стоит подробно писать.
Единственное, что достойно внимания, — моя встреча с Пин. Уже третья.
Первый раз я встретилась с ней в доме у Шуньин. Она изменилась до неузнаваемости. Только лицо было по-прежнему худым. Пин выросла и стала стройнее. Я узнала ее лишь после того, как Шуньин нас познакомила и назвала ее имя. Пин сказала, что я тоже сильно изменилась, совсем не такая, какой была в школе, и что на улице она ни за что не узнала бы меня. Вот так новость она мне сообщила! В ответ я могла лишь грустно улыбнуться. Мы обменялись несколькими вежливыми фразами, и Пин ушла.
— Как ты ее разыскала? — спросила я Шуньин, чувствуя, что тут не все ладно.
Но Шуньин ответила совершенно безразличным тоном:
— Случайно встретила на улице и пригласила в гости.
— О, значит, вы тоже видитесь впервые, — сказала я, в душе не веря ни единому ее слову. Судя по всему, трудно было представить себе, что они встретились в первый раз, что-то тут кроется, иначе Шуньин не стала бы лгать. Однако я сделала вид, что ничего не заметила, поболтала о всяких пустяках, а затем спросила:
— Видно, наших здесь немало? Вот, например, Пин, я и не знала, что она здесь. Интересно, чем она занимается? Как только выберу время, непременно зайду к ней.
— Я не спрашивала, чем она занимается. Мы успели обменяться всего несколькими словами, и ты пришла.
— Вот оно что! А обо мне она не спрашивала?
— О тебе?
Кажется, мой вопрос застал Шуньин врасплох, и я поспешила объяснить:
— Ты же знаешь, я очень мнительна. В школе мы с Пин частенько ссорились, вот я и подумала, что она все еще сердится на меня.
— Нет, я полагаю, она и не подозревала, что ты здесь.
Я с улыбкой кивнула и решила переменить тему разговора.
Теперь я уже ни капли не сомневалась в том, что Шуньин действует по «заданию». Я отлично понимаю, какую игру она ведет. Разве она не пыталась и меня втянуть? Но что делает Пин? И действительно ли, как утверждает Шуньин, они встретились «неожиданно»? Это еще пока не ясно.
У Шуньин мне так ничего и не удалось выяснить, эта госпожа — бывший член комитета — несомненно делает успехи.
Дня через три или четыре, точно не помню, я снова встретила Пин. Это действительно была неожиданная встреча. Я назначила одному человеку свидание в ресторане «Саньлюцзю» и, когда поднялась на второй этаж, сразу заметила Пин и с ней какую-то женщину. Они ели пирожные.
Поскольку Пин была не одна, а я тоже ждала знакомого, мы обменялись несколькими фразами, и я сошла вниз.
«Случайно ли это? — растерянно думала я. — Мы встречаемся уже вторично — за такое короткое время. Быть может, она только недавно приехала, поэтому я и не встречала ее? Или все мы так изменились, что не узнаем друг друга? Знает ли она что-нибудь обо мне?»
Я не люблю встречать старых знакомых, боюсь, как бы они не узнали правду о моей теперешней жизни.
Вечером мы снова встретились.
Оставалось полчаса до начала торжественного митинга, который должен был состояться на площади. Пин как раз шла в том направлении, и я, выскочив из коляски рикши, окликнула ее. Я спросила, как она живет, где работает.
— Право, не знаю, что тебе и сказать. — Пин грустно улыбнулась. — Во всяком случае, теперь у меня хоть есть постоянная работа, правда, устроилась я только в прошлом месяце корректором в одном издательстве.
— Значит, ты приехала сюда недавно?
Пин подумала, потом сказала:
— Скоро полгода. Вначале у меня было несколько часов в школе, и все.
— Работать в издательстве, должно быть, очень интересно. — Я внимательно следила за выражением ее лица. — Можно читать сколько хочешь, расширять свои познания. Верно? Где именно ты работаешь?
— В издательстве Н.
— А, это то, что недавно открылось? Там выходит много хороших книг.
— Но читать совсем не остается времени. — Пин улыбнулась. — Правда, корректуру читаю от начала до конца, а остальные книги обычно только перелистываю.
— Если выйдет что-нибудь стоящее, дай почитать.
— А что тебя интересует?
— Все равно, было бы интересно.
— В таком случае я буду давать тебе романы и пьесы; сама я не очень увлекаюсь беллетристикой.
— Разве только беллетристика бывает интересной? А политические книги? — Я нарочно подчеркнула слово «политические», чтобы посмотреть, как она будет реагировать.
Но Пин лишь улыбнулась и покачала головой:
— Тогда у меня нет для тебя ничего подходящего.