Роскошная мебель, убранство гостиной, коричневые, в цветах, шелковые шторы — все это, залитое ярким светом ламп, сверкало и переливалось тысячью огней.
Суншэн с главным управляющим беседовали о ценах на рис. Советник Хэ с сигарой в зубах слушал, устало закрыв глаза, и время от времени кивал головой, поддакивая собеседникам. Я залюбовалась шторами и спросила Шуньин:
— Заграничные?
— Что? А-а, шторы? — Шуньин гордо улыбнулась. — Это нам прислал один приятель. Ты взгляни на материал — французский муар, только цвет мне не очень нравится.
— Я знаю, госпожа Лу, — вмешался в разговор советник Хэ, — вы предпочитаете зеленый цвет. Такой, как обивка этой софы.
— Совершенно верно, господин советник, вы настоящий знаток по части… — Конец фразы утонул в смехе.
Я подошла к жаровне, у которой собралась остальная компания, и вдруг заметила на чайном столике, возле которого стоял Суншэн, телеграмму.
Когда я возвратилась на прежнее место, мимо Суншэна прошла Шуньин, она была чем-то взволнована; я снова взглянула на столик: телеграммы там уже не было.
— Пойдем во внутренние комнаты, — тихонько сказала Шуньин. — Я хочу тебе кое-что показать.
Я улыбнулась, так как отлично понимала, что я здесь лишняя.
Мы вошли в спальню. Из окна была видна река. Дом стоял почти на самом берегу, так что Шуньин, лежа в постели, могла любоваться многочисленными огнями на реке и на противоположном берегу. Шуньин усадила меня и, оживленно жестикулируя, заговорила:
— Ты посмотри, как все это напоминает Сянган! Да, ты ведь не бывала там! А жаль… — Она вдруг вскочила и поманила меня за собой пальцем: — Пойдем, я и забыла, что обещала тебе кое-что показать.
Мы вошли в маленькую комнатушку. Я сразу же догадалась, что это переоборудованная в гардеробную ванная. Здесь висели костюмы и платья. Шуньин пожаловалась:
— Ты не представляешь, какие здесь крысы! Это просто ужасно. Даже кошки их боятся. Все щели в стенах заделаны цементом, и то я беспокоюсь, каждый день проверяю! — Она сняла с вешалки пальто из тонкой шерсти в красную и белую клетку и распахнула его передо мной, словно старьевщик, потом набросила пальто мне на плечи и захихикала:
— Чудесно, превосходно, эти мягкие тона так прекрасно оттеняют твою нежную кожу!
Как истый дьявол-искуситель, Шуньин снова потащила меня в спальню к большому зеркалу, заставила надеть пальто и торопливо застегнула его на все пуговицы.
— Лучше и быть не может, будто на тебя сшито!
Пальто действительно было мне впору, только рукава, пожалуй, чуть коротковаты. Я притворилась, будто не понимаю, для чего устроила Шуньин весь этот спектакль, и мило улыбалась.
Когда я стала снимать пальто, Шуньин вдруг предложила:
— Если нравится — бери и носи. У меня еще есть.
Я усмехнулась: оставь его себе. Я ведь служу, и на наряды мне наплевать.
— Не надо церемониться, сестрица. — Шуньин наклонилась ко мне и зашептала в самое ухо: — Ты ведь не знаешь, что я беременна, уже три месяца. Пальто мало мне, зря только место занимает, носить я его не могу. Не стесняйся! — Она позвала тетушку Чжан и велела завернуть пальто.
Я догадывалась, что Шуньин неспроста так расщедрилась и, хотя радовалась подарку, с опаской ждала, что еще она скажет. Но она болтала о всяких пустяках. Потом разговор снова зашел о нарядах.
— Ну и память же у меня! Ты подумай! Я ведь приготовила для тебя еще один подарок, только не смейся надо мной, пожалуйста. — И она снова позвала тетушку Чжан.
Я воспользовалась случаем и попросила тетушку проводить меня в туалет.
Когда я мыла руки, снаружи вдруг послышался смех. Сердце у меня дрогнуло, я быстро вышла в коридор — ни души. Тогда я подкралась к гостиной, прислушалась — нет, и не здесь. Значит, в соседней комнате. В этой комнате было окно, занавешенное голубой муслиновой занавеской. Я подошла к нему, и в нос мне ударил крепкий запах опиума.
— Эти твои друзья, Суншэн, — отчетливо услыхала я голос советника Хэ, — ну хоть бы тот, что значится под именем Чэн Бэй, зря деньги тратят. Вчера я виделся с толстяком Чэнем, он такого же мнения. Говорит, что все материалы, которыми располагает М., стоят самое большее двадцать тысяч, а ваш Чэн Бэй заплатил за них тридцать пять! Да-а! Мы с тобой уже десять лет знакомы, можно сказать, старые друзья, твои дела — мои дела. Сколько раз расставались, а в конце концов все равно встречаемся. Вот уже опять полгода вместе. Мы можем с тобой вдвоем, как поэты древности, кататься на лодке и распивать вино!
Тут раздался голос Суншэна:
— Самое главное — сведения об оружии. Сколько его прибыло за последний месяц, откуда оно — с северо-запада или с юго-запада. Где хранится. Чэн Бэй, конечно, тупица и дурак, и начальству это хорошо известно, иначе меня бы сюда не прислали. Но получить все необходимые сведения — дело сложное…
Вдруг я услыхала какой-то странный звук, будто хлопнули в ладоши. Я отскочила в сторону и едва не стукнулась об окно, что могло плохо кончиться. Но тут все звуки заглушил громкий голос советника Хэ, и я не была обнаружена.
— Это… это следует обсудить!.. Ты получишь все, что пожелаешь… чуть что не так, разыщи меня… — Снова послышался тот же самый звук, видимо, советник дружески хлопнул собеседника. — Мы с тобой — старые друзья, твои дела — мои дела!
Неудивительно, что Шуньин так роскошествует. Здесь идут настоящие торги.
Мне хотелось еще послушать, но я не решилась: вдруг обнаружат, тогда моя жизнь… Затаив дыхание, я отошла от окна, затем быстро повернулась и как ни в чем не бывало направилась к спальне Шуньин. Навстречу мне уже шла тетушка Чжан. Сердце мое взволнованно билось, я нагнулась, потерла ногу, будто ушибла ее, и нарочно вздохнула.
— Сюда, сюда, госпожа Чжао, — сказала тетушка Чжан. — Хозяйка думала, что вы заблудились.
— Нет, я не заблудилась, — ответила я и медленно вошла в спальню.
Шуньин полулежала на софе, рядом с ней я увидела отрез розового шелка.
— Вот тебе еще подарок. Этот материал очень подходит к твоему новому пальто. — И Шуньин протянула мне отрез.
Я развернула его, набросила на плечи и подошла к зеркалу. Затем с улыбкой подбежала к Шуньин и, пожимая ей руку, сказала?
— Большое тебе спасибо сестрица. Материал чудесный! Здесь такого ни за какие деньги не купишь. Не знаю даже, что тебе подарить, у меня ничего хорошего нет, а оказаться неблагодарной — стыдно.
— Перестань, пожалуйста, мы старые подруги, все равно что родные сестры. — Шуньин старалась придать своему голосу как можно больше искренности, но выражение самодовольства на лице выдавало ее. Мне стало смешно: я вспомнила пословицу: «За обман не наказывают». К тому же добро ее нажито отнюдь не честным путем, и я могу со спокойной совестью принять такой подарок.
— Превосходный материал, расцветка редкая и все так изящно! Нет, эти вещи для меня чересчур хороши! Мне даже неловко будет показаться в них! Но знаешь, Шуньин, у меня на родине есть поговорка: «Бедняку и подвязка пригодится». Пожалуй, я даже не стану благодарить, ведь ты поставила меня в очень затруднительное положение. Посмотри, как я одета! Есть ли на мне хоть одна приличная вещь? Волей-неволей придется завтра бегать по магазинам, иначе я неем м смогу надеть твоего роскошного пальто. — Я улыбнулась, подумав в этот момент о том, чогла кончиться «торговля» в боковой комнатушке.
Вдруг Шуньин всплеснула руками:
— Чуть было снова не забыла!.. Тетушка Чжан, тетушка Чжан, — позвала она, — куда вы положили туфли, которые я купила позавчера? — Не дождавшись ответа, Шуньин стала шарить под кроватью, потом порылась в ящике комода, где лежала куча старой обуви, задвинула его и пошла в гардеробную.
В это время в комнате появилась тетушка Чжан.
— Которые вы позавчера купили? — пробормотала она себе под нос и, открыв небольшую дверку в стене, стала там искать.
— Тетушка Чжан! — крикнула Шуньин, в голосе ее звучали нотки растерянности. Но тетушка как ни в чем не бывало вытащила небольшую картонную коробку и спросила: «А это не они?» Тут к тетушке подбежала разъяренная Шуньин и, гневно сверкая глазами, выхватила у нее коробку. Я сидела, чуть-чуть повернувшись к окну, но успела заметить, что за дверцей находится стенной шкаф, видимо, предназначенный для одежды. Сейчас там ничего не было, кроме нескольких деревянных ящиков. Почему же так растерялась Шуньин? Я отвернулась и стала смотреть в окно на многочисленные огни за рекой.
— Позавчера лишь купила, — услыхала я голос Шуньин. Она стояла передо мной, держа в руках туфли на высоких каблуках. — Пришла домой и стала мерить, чувствую — жмут. Но тебе, я думаю, они будут как раз.
Я с улыбкой смотрела на туфли. Они были особого фасона, здесь таких и за большие деньги не купишь. Шуньин требовала, чтобы я сейчас же примерила их, но я обняла ее и сказала:
— Зачем же? Раз тебе немножко жмут, значит, мне будут впору. Помнишь, как мы в школе мерили туфли друг друга? Итак, ты одела меня с головы до ног!
Шуньин улыбнулась и с жаром воскликнула:
— Что ты, какие пустяки! Если тебе еще что-нибудь нужно, я достану. Видишь ли, Сицян… — Она осеклась, но, увидев, что я по-прежнему улыбаюсь, продолжала: — Он велел мне и Суншэну помогать тебе во всем. А эти подарки — сущая ерунда…
Мы сидели на софе у окна. Я смотрела на белоснежное, с яркими цветами, покрывало, которым была застелена кровать Шуньин, но мысли мои были заняты совсем другим: «Ну и дела здесь творятся… неудивительно, что у них такая роскошная квартира, значит, советник Хэ тоже… Интересно, что за тип этот Чжоу?.. Чем он «управляет» и какое имеет к ним отношение? А эти ящики в стенном шкафу?..» Два желания боролись в моей душе: первое — плыть по течению вместе с ними, а второе — немедленно уйти и не иметь с этими людьми никакого дела, потому что рано или поздно здесь заварится такая каша, что мне никогда ее не расхлебать.
Меня вывел из задумчивости звонкий смех. Я ощутила тонкий аромат духов. Шуньин вскочила с места и проговорила с улыбкой: