Ну и не везет же мне, прямо какой-то заколдованный круг, совсем как история с К. и Чжао.
Сдавая кости, я случайно взглянула на глазок в двери и заметила там чью-то тень, мне показалось, будто это женщина. Кто бы это мог быть? Жаль, что я сразу не рассмотрела ее.
Принесли обед. Чжао посмотрел на четыре тарелки с кушаньями, удивленно поднял брови, улыбнулся. Я быстро подсчитала: предположим, половину моих денег взял дежурный офицер, но неужели оставшиеся пять юаней все потрачены на этот обед?
«Знакомый» Чжао ушел, и мы пригласили охранника пообедать вместе с нами. Я решила завести с ним дружбу.
— Вы откуда родом, Ма?
Охранник вздохнул. Как и все уроженцы северо-востока, с которыми мне приходилось встречаться, он любил поговорить. Чжао слушал нас молча. И лишь когда слова мои казались ему чересчур смелыми, испуганно смотрел на меня.
Дождавшись, когда охранник в штатском уберет посуду, я заговорила с Ма, стараясь быть как можно более искренней:
— Сколько же вы выиграли?
Ма покраснел.
— Немного, черт побери, не везло мне! — ответил он, но цифру все же назвал.
Я умышленно подсчитывала на пальцах.
— Выходит, с меня причитается! — Я рассмеялась. — Играли мы, конечно, от скуки, но вы не стесняйтесь, у меня еще осталось кое-что, берите, здесь все ваше. — Я вытащила несколько ассигнаций и, не считая, сунула их ему в карман. — Берите, берите, терпеть не могу, когда церемонятся!
Все это я проделала с такой быстротой, что Ма растерялся.
— Что вы, что вы! — сказал он, краснея. Но я притворилась обиженной.
— Вы ставите меня в неловкое положение! — И уже более мягко добавила: — К тому же все мы земляки, чего нам считаться!
Я сделала Чжао знак глазами. Он понял, подошел к Ма и хлопнул его по плечу:
— Считайте, что вы взяли эти деньги для меня. Дня через два мы снова сыграем с вами, и если я проиграю, то не стану отдавать.
Так, с шутками и смехом, мы уговорили охранника взять деньги, а затем еще немного поболтали. Ма ушел. Мы остались вдвоем. Атмосфера снова стала гнетущей.
Чжао сидел, опустив голову, и о чем-то думал. Я взглянула на часы — два часа, а мне еще надо выполнить некоторые «формальности» и поговорить с Чжао. Вдруг я услышала, что он сам с собой разговаривает:
— Какой смысл? Не понимаю. Но сейчас не надо, позднее…
— Чжао, ты не слушаешь меня! — Я подошла и положила руку ему на лоб. — Что с тобой?
Чжао поднял голову и равнодушно посмотрел на меня.
— Мне кажется, будто душу мою до краев наполнили тоской… На моем месте и ты, пожалуй, испытала бы то же самое.
— Чжао! — Я склонилась над ним, волосы мои коснулись его глаз. — Не говори так. Мы с тобой — одно целое. — Я почувствовала, как он дрожит, и ласково улыбнулась: — Глупый! Разве я не наполнила твою душу светом? Я спокойна, и тебе незачем волноваться. — Он хотел что-то возразить, но я зажала ему рот рукой. — Молчи! Судьба человека — в его собственных руках! Ты понимаешь, какой в этих словах глубокий смысл?
Он снова хотел возразить, но я поцеловала его и ушла.
15 ноября
Чжао часто повторяет: не сон ли все это? Сегодня и мне кажется, будто все это сон. Только мне тяжелее, чем Чжао. Во мне борются самые противоречивые чувства: кому же в конце концов я играю на руку — Р. или Чжао? Никак не пойму, вернее, не могу решить. Но центр всех этих противоречий — я сама, а Чжао принадлежит мне.
Вчера наконец добилась разрешения перебраться к Чжао.
Дежурный офицер, видимо, уже получил приказ и, когда я пришла, отдавал распоряжение охраннику устроить мне нары.
Скорчив дурацкую рожу, этот тип заявил:
— Если будет жестко, привезем вашу собственную постель…
— Не лезь, когда не просят! — сказала я строго. — Потом поговорим.
Я не знала, как встретит эту новость Чжао, и очень волновалась.
Опасения мои подтвердились. Это я поняла по той улыбке, которой он меня встретил.
— Ну, как дела? — участливо спросила я, пожимая его руку, которая была холоднее льда.
Он слабо улыбнулся и ничего не ответил.
— Забыл о моей просьбе? Чжао, ты меня в могилу сведешь! Не знаю, в каком рождении мы были с тобой лютыми врагами. — Я не выдержала и расхохоталась. — Ну а теперь я приступаю к обязанностям сиделки. Во всяком случае, комната эта достаточно просторна, и я перебираюсь сюда, чтобы тебе не было так тоскливо, ладно?
Казалось, он ничего не понял, и молча испуганно смотрел на меня.
Я подошла к нему совсем близко и зашептала на ухо:
— С тобой будут теперь хорошо обращаться, есть приказ, но все же лучше, если я поселюсь здесь. Да и советоваться нам будет удобнее.
— Ты это сама придумала? — недоверчиво спросил он.
— Нет, но нам это удобно.
— Как бы там ни было, теперь у меня будет надзиратель! — ледяным тоном заявил он.
— Чжао! — В сердце мое словно вонзили иглу, этого я никак не ожидала. — Ты должен верить мне…
— Ладно! ладно! — прервал он меня. — Поступай как знаешь. Ведь я — заключенный, а ты… — Он осекся и опустил голову.
— Договаривай. — Я улыбнулась, но голос мой дрожал. — Чжао!
Он обнял меня за плечи и уже более мягко продолжал:
— Я хотел лишь сказать, что лишенному свободы человеку остается одно: быть терпеливым до конца.
— А ты думаешь, я свободна?
— Не сердись, Хуэймин!
«Хуэймин»! Уж не ослышалась ли я? Сердце сладко заныло. Я погладила руку Чжао.
— Когда-то ты звал меня «сестренка Мин» и еще «старшая сестра»… Ты ведь моложе меня на месяц. Назови меня снова так.
Но Чжао молчал, затем вдруг рассмеялся… так искренне, только глаза…
Я стиснула его руку.
— Никогда не забуду, как однажды, незадолго до разлуки, ты сказал мне: «И у нас с тобой бывали счастливые дни!» Давай будем помнить только хорошее!
Чжао все молчал, но в глазах его не было прежней тоски, и с каждой минутой он становился все веселее.
— Никогда не думала, что мы снова встретимся. Помнишь пьесу «Второй сон», мы вместе смотрели ее, сейчас у нас с тобой тоже «второй сон», верно?
— Не знаю, Хуэймин, пока еще рано говорить об этом…
— Почему рано? Скажи, что это так, прошу тебя.
— Сказать, что это так? — Чжао горько усмехнулся. — Ты забыла, где я нахожусь, Хуэймин!
— Разве можно об этом забыть? Но вспомни, что я вчера сказала тебе! Судьба человека — в его собственных руках!
В ответ Чжао как-то странно улыбнулся:
— Я всю ночь думал над твоими словами, но так и не понял их смысла, что именно в руках человека? Ты к тому же не разрешаешь мне…
— Чего я не разрешаю? Ах, Чжао, ты даже не представляешь, какой у тебя странный характер!
Чжао горько усмехнулся, потом глаза его гневно сверкнули. Он, видимо, рассердился и решил не продолжать этого разговора.
Подумав немного, я стала его уговаривать:
— Зачем горячиться? Ты ведь прекрасно понимаешь, где находишься. И потом, ты должен хоть сколько-нибудь доверять мне, тогда можно будет все спокойно обдумать. Ты сердишься, но нельзя ведь без конца задавать вопросы. Откуда я знаю, чем все это кончится. Что могу я ответить тебе?
Но я не так уж глупа, чтобы ни о чем не думать. И как только я приму какое-нибудь решение, непременно поделюсь с тобой. А пока ты должен успокоиться и считай, пожалуйста, что я живу у тебя в доме. Со мной ты не будешь здесь так одинок. Пусть пройдет какое-то время, мы выберем удобный случай и будем действовать. Мы так еще молоды, зачем же думать, что жизнь кончена? Главное, чтобы у нас с тобой все было хорошо. Милый Чжао, ты разбил мое сердце. То ты холоден, то ласков, какой же ты на самом деле? Не будь так жесток со мной.
Чжао осторожно взял мою руку и приложил к своей груди, я почувствовала, как взволнованно бьется его сердце, и на душе у меня потеплело.
— Послушаешь тебя, Хуэймин, так кажется, будто действительно все хорошо. Но скажи, неужели они посадили меня в тюрьму лишь для того, чтобы кормить, поить и развлекать с твоей помощью?
— Разумеется, они рассчитывают…
— На что рассчитывают? — с горячностью спросил Чжао. — Мин, ты всегда выражаешься слишком туманно, скажи прямо: они хотят, чтобы я публично покаялся? Да?
— Возможно. — Я помолчала. — Но боюсь, что не это главное.
— Значит, им надо, чтобы я вступил в гоминьдан, занялся тем же, что и ты?
— Вряд ли! — Я немного поколебалась, но затем решила выложить все начистоту. — Им нужно, чтобы ты назвал людей, вернее, не назвал, а просто представил список — вот и все.
— Ага! — Чжао улыбнулся. — Опять то же самое!.. Теперь мне ясно, зачем они устроили всю эту комедию и для чего тебя прислали. Им нужен список. Они добивались этого пытками, потом уговорами — не вышло. Вчерашний наш компаньон по игре в кости целых полдня меня задабривал. Но я ни в чем не виноват и каяться не собираюсь. Если их интересует моя работа в кооперативе, пусть справятся в нашей главной конторе. Все это я уже говорил, и ничего другого они от меня не услышат.
— Зачем так волноваться! — Я прижалась к его плечу и продолжала шепотом: — Сейчас не время рассуждать. Они требуют этого — значит, надо искать выход.
Слова мои, видимо, раздосадовали Чжао, и он оттолкнул меня:
— Неужели я должен клеветать на людей? И ты толкаешь меня на это?
Не знаю, откуда я нашла в себе силы сдержаться, но я снова придвинулась к Чжао и с улыбкой взяла его за руку.
Когда он наконец успокоился, я очень мягко, но настойчиво сказала:
— Необходимо что-то придумать. Только ты не горячись, возьми себя в руки, и мы спокойно все обсудим. Ведь должен быть какой-то выход.
Чжао устало закрыл глаза и покачал головой. Затем взглянул на меня:
— Значит, я должен дать им список? А знаешь что, давай напишем вымышленные фамилии?
— Нет, — с улыбкой ответила я, стараясь скрыть волнение. — Потом это все равно всплывет наружу и ни к чему хорошему не приведет.
Чжао нахмурился. Он вскочил с места, снова сел и вдруг как-то странно улыбнулся.