— Ушли палачи, — стиснув зубы, проговорил Чжао.
Некоторое время еще слышны были слабые стоны.
— Какое счастье, что это не ты. — Я в изнеможении склонилась к нему на плечо. — Кто же это? Пойду посмотрю.
Но я не двинулась с места, Чжао крепко сжимал мои руки. Сквозь тонкую ткань платья я ощущала теплоту его тела, и с наслаждением вдыхала терпкий мужской запах, исходящий от него. Я слышала глухие удары сердца: моего или Чжао? А может быть, наши сердца бились в унисон?.. Я обвила руками его шею и зашептала:
— Ты ненавидишь меня? да? Я рассердила тебя сегодня днем, но ты ведь знаешь свою старшую сестру… Я потом долго мучилась… Ругай меня, бей, я все приму как должное.
Чжао ничего не ответил, только прижался своим пылающим лицом к моей щеке и обнял меня.
— Милая моя, — зашептал он, — никогда больше не поступай так опрометчиво. Ведь у входа охранник!
Я повернула к нему лицо и чуть-чуть приоткрыла рот… Как долго я ждала этой минуты. И вдруг — бывают же такие удивительные вещи на свете — перед моими глазами возник образ малыша, которого я год назад оставила в родильном доме.
— Дорогой мой, — едва слышно, с дрожью в голосе проговорила я, и из глаз моих покатились слезинки. Какое-то неизъяснимое чувство овладело мною.
Я взяла руку Чжао, прижала ее к своей щеке и с улыбкой смотрела на него.
— Мин… ты что? — Чжао гладил мои волосы.
По его голосу я догадалась, что он тоже улыбается.
— Уж не сон ли все это? — спросила я.
Нет, это не было сном, но страшная действительность могла навсегда унести наше счастье.
Голос Чжао вывел меня из задумчивости:
— Иногда мне кажется, что надо только вырваться из этого двора, а наружную стену легко преодолеть — она невысокая.
Я слушала Чжао с улыбкой: конечно, он шутит — нельзя же такое говорить всерьез. Но он продолжал:
— Я думал над этим, тут есть определенный шанс на успех. Ведь ты сама говорила, что этот Ма может оказаться полезным. А других охранников здесь как будто нет.
— Это невозможно, Чжао! — Теперь я поняла, что он не шутит. — И как только ты додумался до такой чепухи! Кроме того, снаружи и у ворот есть охрана.
Чжао не произнес ни слова, но мне показалось, будто глаза его в темноте сверкнули. Потом заговорил горячо и торопливо:
— Мин… на свете нет ничего невозможного! Зачем ты так говоришь! Разве из концлагерей не бегут? А уж там охраны хватает. — Чжао все крепче сжимал меня в своих объятиях. — Мин! Говорю тебе, я все обдумал. Мало ли что может случиться. Оттягивать время бессмысленно. Неизвестно, что ждет нас завтра. Ты уверена, что ничего не изменится? Давай немедленно действовать!
— Ничего не выйдет! Ты просто мечтатель! Поймают тебя — по головке не погладят. Послушай меня, выбрось из головы эту чепуху!
Но Чжао стоял на своем:
— Разве мечты никогда не сбываются?
Я усмехнулась и, прижавшись щекой к его щеке, покачала головой.
Чжао вздохнул и выпустил меня из объятий.
Побуждаемая какой-то неведомой силой, я сжала ладонями его лицо и зашептала:
— Ну хорошо, милый мой, не отчаивайся, все будет так, как ты хочешь… рискнем, только обещай мне…
— Что обещать тебе? — Лицо его снова озарила улыбка.
— Обещай не нервничать, не горячиться, быть послушным и предоставь все мне.
— Обещаю, — его горячие губы прильнули к моим губам. — Обещаю слушаться тебя…
Мне опять показалось, будто все это сон.
Тучи на небе рассеялись, но рассеются ли иллюзии моего Чжао? Мне совершенно ясно, почему ему в голову пришла такая мысль. Тут моя вина. Я слишком люблю его. Эта ночь пробудила в нем радостные мечты. Но, может быть, теперь он будет более трезво смотреть на вещи и смирится с действительностью?
18 ноября. Ночью
Кто бы мог подумать, что Чжао так наивен? Не успела я прийти сегодня, как он снова стал излагать мне свой план. Я и сердилась, и смеялась, но он упорствовал, и, чтобы избежать ссоры, пришлось согласиться. К тому же у меня не хватило духу разочаровать его. Лицо Чжао сияло радостью и было так прекрасно, что я не могла глаз от него оторвать. И не удивительно. Его мрачное будущее озарил луч надежды. Что же! Пусть порадуется хоть немного. Однако я снова попросила его не горячиться и все предоставить мне.
Но Чжао, оказывается, уже пытался «прощупать» надзирателя Ма.
Я решила уйти и обдумать создавшееся положение: надо во что бы то ни стало рассеять иллюзии Чжао.
Во второй половине дня меня вызвал Р. Я растерялась. Неужели Чжао уже все испортил? Я не успела спросить, о чем он разговаривал с Ма. Ну и человек! И зачем только судьба связала меня с ним! Как я ненавидела его сейчас! Нянчишься с ним, как с капризным ребенком.
Какие только планы не рождались в моей голове, когда я шла к Р., но, к счастью, оказалось, что никаких особых событий не произошло.
По тому, как Р. принял меня, по его разговору я сразу поняла, что кто-то пакостит мне… Р. заявил, что я беспомощна и умею только хвастать, что для меня главное — личные чувства, прошло уже, мол, четыре дня, а результатов никаких. Сначала я, честно говоря, струхнула, но когда Р. сказал, что надо добиться от Чжао «раскаяния» и тогда ему все простят, мне стало легче. Значит, они еще ничего не заподозрили.
Я была очень любезна, признала собственную вину и попросила дальнейших указаний. Р. помолчал, затем изрек:
— Работай усердней — и все будет в порядке.
Я попрощалась и быстро вышла из кабинета. В одной из комнат неожиданно столкнулась с М. и толстяком Чэнем. Нервы натянулись, как струна: что они здесь делают?
Сейчас был самый подходящий случай «прощупать» их. Я тут же «доложила» о своей беседе с Р., попросила «оценить мою деятельность» и дать «указания». М. молчал, но толстяк улыбнулся и сказал:
— Начальство распорядилось, вот и действуй. Ты молодец, здорово работаешь, жаль только, что результатов пока нет.
Так я ничего и не узнала. Однако было ясно, что эти типы явились сюда лишь затем, чтобы узнать о моих «успехах». Уверена, что они уже беседовали с Чжао.
Так и есть. Чжао сразу же сообщил, что с ним больше получаса беседовали трое — один с уродливым лицом и глазками-щелочками, второй толстяк и еще женщина.
— О чем же вы говорили? Как ты вел себя?
— Не волнуйся! — счастливо улыбаясь, сказал Чжао. — Я был смирным, как овечка, из кожи лез, чтобы они остались довольны. Мин… я сказал, что интересующий их список они могут получить у тебя!..
— Что ты наделал! Теперь все кончено! — испуганно воскликнула я. — Где была твоя голова! Ведь они могут потребовать список сегодня же, что тогда будет?
Но Чжао оставался невозмутим.
— Я сейчас напишу его.
— Настоящий или фальшивый?
— Можно включить туда реальных людей, но вымышленные дела, а можно наоборот — вымышленных людей и реальные дела, во всяком случае, хоть на время нас оставят в покое.
— Тебе нужно время для осуществления твоего плана, да? — Я догадалась о его замысле.
Слегка улыбнувшись, он кивнул головой.
— Эх! Ты опять за свое!
Чжао молча смотрел на меня. Я вздохнула, взяла его за руки и стала ласково уговаривать:
— Пойми, Чжао, что все это фантазии, их надо выбросить из головы. Я лучше тебя разбираюсь в обстановке.
Но Чжао был непреклонен, он не стал спорить со мной, а просто потребовал, чтобы я все подготовила к побегу, словно капризный ребенок, который просит мать достать ему луну с неба.
Уговаривать его было бесполезно, кроме того, нас могли подслушать, поэтому я пообещала ему сделать, все возможное и заговорила о другом. Но Чжао не унимался:
— Мин… мы еще успеем поговорить о пустяках, а сейчас каждая минута дорога!
Пришлось уйти, еще раз строго предупредив его:
— Не делай глупостей!
Зачем я ушла? Впрочем, надо еще подумать, как убедить Чжао отказаться от его сумасбродной идеи. Почему он так упрям? Наверно, потому, что верит в осуществление своего плана. А верит потому, что есть я — человек, который любит его.
Если бы меня вдруг не стало или я разлюбила его, он распрощался бы со своими мечтами. Но это невозможно. Я не в силах так поступить с ним.
Кроме того, Чжао уверен, что за нами не следят. Не ошибается ли он? Пока не знаю. Но не стану же я просить, чтобы за нами установили слежку.
И еще: Чжао верит, что охранник Ма — надежный человек. За это я могу быть благодарна лишь самой себе.
При мысли об этом я грустно улыбнулась. Нечего во всем винить Чжао. Я сама толкнула его на этот путь, а теперь мешаю ему. Правда, охранника Ма можно перевести отсюда, тогда Чжао хоть на время откажется от своей идеи.
Но как это сделать? Какой найти предлог?
Я думала, думала и решила встретиться с толстяком Чэнем, а дальше действовать в соответствии с обстановкой. Сегодня уже не успею, встречусь завтра.
19 ноября
Звонила Шуньин и просила прийти. Мне не хотелось, но Шуньин заявила, что дело очень важное, и пришлось согласиться.
Было десять с минутами. «Вернусь от Шуньин и сразу же отправлюсь разыскивать Чэня, успею еще», — подумала я. Кроме того, Шуньин хорошо знает толстяка и может оказаться полезной.
Не успела я войти, как Шуньин стала извиняться: «важное дело», она, оказывается, выдумала, просто ей захотелось поболтать со мной: давно не виделись. К тому же Суншэн уехал в Сянган и ей одной скучно.
— Я не должна была отнимать у тебя драгоценное время, предназначенное для свиданий, но твоя старшая сестра просит не так уж много: поболтать с ней. Как-нибудь я приглашу вас обоих на обед, но сейчас это неудобно, так что передавай ему пока привет.
— Разумеется, это Чэнь все наболтал! — смеясь, ответила я.
Шуньин не прочь была поговорить о «нем», но я сразу переменила тему разговора, пытаясь выведать то, что меня интересовало. Однако Шуньин умела держать язык за зубами. Она ничего не сказала, лишь на все лады превозносила Чэня: он, мол, и работяга, и энергии в нем хоть отбавляй, и друг хороший — всегда поможет. И ни слова по существу.