ь…
— Я понимаю. — Голос у Н. дрогнул. — Но сейчас все так запуталось, что сразу разобраться просто невозможно. Ведь людей людьми не считают!
Н. спрятала лицо у меня на груди, и я почувствовала, что платье у меня стало мокро от слез. Я совершенно растерялась, потому что не могла понять, отчего она плачет: от негодования или от ненависти. Наконец она заговорила:
— Еще вчера у нас в группе было свыше тридцати человек, а сегодня и десяти не наберешь! Меня гложет смертельная тоска!
Я невольно вспомнила один старый фильм, очень тяжелый, но ни слова не сказала, лишь молча посылала проклятья.
Н. движением головы отбросила назад свои красивые волосы, села на кровать. Затем вдруг сказала:
— Я уже приняла решение. Чем я лучше других? Что будет с другими, то и со мной.
Я понимала, что значат ее слова, и сердце у меня болезненно сжалось. Я медленно подошла к Н. и тихо спросила:
— Может быть, поедешь ко мне? У нас дома никого не осталось, один отец, ему уже шестьдесят. Он очень любит молодежь.
Н. улыбнулась и провела рукой по моему лицу:
— Разве это возможно? Я и сама не знаю, что делать. А ведь где-то в твоих краях живет мой двоюродный брат. Еще в прошлом году мы с ним переписывались.
— Судьба человека — в его собственных руках, — после минутного раздумья ответила я. — Послушайся меня, наберись терпения, представь, что на время тебе нужно стать актрисой. Сейчас важно выиграть время!
2 февраля. Ночью
Это случилось сегодня, во второй половине дня. Стоит лишь вспомнить, как волосы встают дыбом. Сейчас вокруг тишина, нарушаемая лишь шумом ветра, но нервы так напряжены, что уснуть невозможно. То и дело поглядываю на часы — кажется, что стрелки двигаются слишком медленно. Хотелось бы знать, достигла Н. намеченного места или нет? Не помешало ли ей что-нибудь непредвиденное?
Часов около шести неожиданно явился Ф., пригласил в ресторан. Идти не хотелось, но отказываться было неудобно. В последнее время Ф. стал развязнее.
Пошли мы в один из «дешевых» ресторанов и заняли места недалеко от выхода.
— Здесь прохладнее, — объяснила я, — а там дальше душно, как в парильне для риса.
Ф. спросил, что я буду пить. Сказала, что ничего не буду. В таких местах лучше капли в рот не брать. К тому же Ф. совершенно не умел пить — правда, теперь немного научился.
Несмотря на мой отказ, Ф. заказал водку и, наполнив мою рюмку, ехидно улыбнулся:
— Что тебе стоит при твоем умении выпить такую малость?
Я тоже улыбнулась, пригубила рюмку и сразу почувствовала, что водка очень крепкая. Надо быть осторожной. Я знала, как напоить партнера, а самой даже губ не намочить. Думаю, что и сегодня мне это удастся.
Я решила перейти в наступление. Стала смеяться, дразнить Ф., в конце концов он выпил свою рюмку первым. Верхний этаж был почти полон, за моей спиной непрерывно проходили посетители, время от времени я чувствовала на своей шее чье-нибудь горячее дыхание, слышался смех. Когда нам подали третье по счету блюдо, я улыбнулась и подняла рюмку, но брови Ф. неожиданно поползли вверх, губы вытянулись, лицо стало злым. Он смотрел куда-то в сторону. Вдруг я услышала хорошо знакомый грубый голос.
— Неужели? — прошептала я и опустила рюмку.
Не успел Ф. ответить, как я все поняла. Женский голос явно принадлежал Н. Она сидела с независимым видом и старалась говорить спокойно, хотя чувствовалось, что внутри у нее все кипит.
Я обернулась: Н. сидела за столиком с двумя молодыми людьми. Один уже был изрядно пьян, он смотрел на Н. маслеными глазками и уговаривал ее выпить. Другой, похожий на обезьяну, что-то говорил, но что — разобрать было невозможно из-за шума. Судя по его виду, он был чем-то сильно раздражен. Как могла Н. оказаться в этой компании? Когда они появились здесь?
Ф. постучал по тарелке и крикнул:
— Эй, кто там! Несите быстрее!
То ли ему не терпелось поесть, то ли он хотел побыстрее уйти, чувствуя, что за соседним столиком назревает скандал, — не знаю. Во всяком случае, всегда спокойнее избежать ссоры.
Но за столом, где сидела Н., шум все усиливался.
— Будешь ты пить или нет? — кричал противный кошачий голос.
Н. молчала.
— «Старик», — заорал человек с лицом обезьяны. — Лучше тебе убраться отсюда, пока окончательно не опозорился. Обернись! Разве посмеет она пить твое вино в его присутствии!
— Выражайся пояснее! — с негодованием ответила Н. — Я сама знаю, пить или не пить. Никто не может помешать мне или меня заставить!
— Посмотрим, выпьешь ты или нет, — охрипшим голосом вопил «старик». Вдруг раздался звон разбитого стекла. Я сидела к ним спиной, но по тому, как побледнел Ф., догадалась, что там происходит. Обернулась и увидела, что «старик» пытается скрутить Н. руку, а та, бледная как полотно, вырывается.
— Что за безобразие! Ты должен вмешаться! Пойдем успокоим их.
И, не дожидаясь ответа, я потащила Ф. к соседнему столику. Тот, что с лицом обезьяны, увидел нас и подтолкнул «старика».
— Сюда идут! — Потом скорчил рожу и продолжал: — Ты только посмотри на этого нахала! Интересно, по какому праву он вмешивается в наши дела?.. О, да с ним еще девушка!
Тут «старик» вскочил с места, подбоченился, загородил собою Н. и заорал:
— Эй ты, бесстыжая рожа, что тебе надо?
— Ничего, — сохраняя спокойствие, ответил Ф. — Просто хочу сказать тебе пару слов.
«Старик» презрительно рассмеялся, но, видя, что Ф. держится спокойно и просто, словно ничего и не произошло, растерянно взглянул на своего дружка.
Между тем Ф. продолжал:
— Мы в общественном месте, надо сдерживать себя, чтобы над нами не смеялись. Если это дойдет до начальства, мне придется сказать правду, иначе будут неприятности. Тогда меня спросят, почему я не вмешался и не призвал вас к порядку. Вот все, что я хотел сказать!
«Старик» не знал, что ответить. Но тут в разговор вмешался тот, похожий на обезьяну.
— Спасибо за совет, — расхохотался он. — Но хотел бы я знать, что мы совершили противозаконного? Неужели прийти с девушкой в ресторан зазорно? А твоя девушка с кем сюда пришла? Брось трепаться! Тоже деятель нашелся, в чужие дела лезть!
— Верно! Черт тебя побери, по какому праву ты мне морали читаешь? — разорался на весь ресторан «старик».
Возле нас уже стали собираться любопытные. Н. хотела воспользоваться случаем и выскочить из-за стола, но «старик» схватил ее за руку и снова усадил.
Тут Ф. не выдержал и повысил голос:
— По праву преподавателя я делаю вам предупреждение! — На несколько секунд воцарилась тишина, затем Ф. продолжал: — А сейчас мы спросим девушку…
В этот момент о стол стукнулся какой-то металлический предмет. Это «старик» извлек из кармана пистолет и швырнул его на пол.
— Ах ты мразь! — выругался «старик». — Кем ты ей приходишься, что лезешь со своими советами? Что-то мне это не нравится!
Видя, что дело принимает плохой оборот, я решила вмешаться:
— Мы — люди свои и можем договориться! Незачем хвататься за пистолет! Если явится полиция, никому не поздоровится.
«Старик» молчал, а тот, похожий на обезьяну, начал приставать ко мне.
— Ну и красавица! Да ты кто такая?
— Не обязательно тебе все знать! — оборвала я его.
— О, так это, оказывается, ты, — со смехом произнес он и двинулся ко мне. — В тот вечер, не будь я так пьян, ты бы не ушла от меня. Ну да ладно, сегодня сама явилась.
Я хотела отойти в сторону, но любопытные окружили нас плотной стеной. «Старик» схватил меня за руку и расхохотался:
— Чего боишься? Пила же ты с этим, «девятиголовым» и… — Я вырвала руку, но потеряла равновесие и качнулась назад. Делая вид, что поддерживает, «старик» крепко обнял меня за талию. Раздался оглушительный взрыв хохота. И вдруг выстрел. «Старик» разжал руки. Еще выстрел! Я увидела белое словно бумага лицо Н. и устремленный на меня горящий взгляд. В руке ее дрожал пистолет. Началось что-то невообразимое. Зал напоминал сейчас сковородку с шипящим маслом, на которую плеснули воды. Я видела, как «старик» вдохнул воздух и бросился на Ф. Началась драка. Я воспользовалась этим и выбежала из ресторана.
Шагах в тридцати от дома я споткнулась и упала. Вскочила на ноги, — но странное дело! — ноги мои были словно из ваты и я не могла сделать ни шагу.
Я села на обочине дороги, где было совсем темно, подперла руками подбородок и тут услышала, как бешено колотится у меня сердце.
— Это ты, сестрица? — вывел меня из забытья чей-то голос. Рядом со мной на корточках сидела Н. Я сжала ее руку, не в силах вымолвить ни слова.
— Ты не ранена? — шепотом спросила Н. Я покачала головой.
— Пойдем к тебе! — Она помогла мне подняться, и я почувствовала, что ноги мои стали послушнее. Мимо нас пробежали двое полицейских.
Когда мы вошли в дом, я заметила, что и Н. еле держится на ногах. Она обняла меня, положила голову мне на грудь. С улицы доносился какой-то шум. Я первая нарушила молчание:
— Куда ранен «старик»?
— Не знаю, — подняв голову, растерянно ответила она.
— Когда я выбегала, то…
— Я выбежала вслед за тобой! Но там такое творилось, что ничего нельзя было разобрать.
— Когда ты выстрелила вторично, этот похожий на обезьяну видел, — сказала я после минутного молчания. — Завтра они постараются оправдаться, а тебя убьют. Что же нам делать?
— Что будет — то и будет! — тихо ответила Н. и еще крепче прижалась ко мне.
Из глаз моих неожиданно потекли слезы. Я ласково гладила волосы Н. и, приблизив губы к самому ее уху, шептала:
— Единственный выход — сейчас бежать! Ты должна немедленно уйти отсюда!
Н. пристально посмотрела на меня, покачала головой и тяжело вздохнула.
— Ты непременно должна уехать! — касаясь лицом лица Н., продолжала я. — Я все устрою.
— Куда же я поеду?
— К моему отцу. В крайнем случае разыщешь своего двоюродного брата.
Н. молчала, опустив голову. Но я чувствовала, как взволнованно бьется ее сердце.