Нгуен Ван Бонг слушал друзей, больше молчал, чем говорил, потом вытащил из черной походной сумки, с которой не расставался ни во Вьетнаме, ни за рубежом, маленькую фарфоровую чашечку, из фляги осторожно налил в нее тот напиток, что делают во вьетнамских деревнях, и поднял тост за тех, кто не вернулся с полей войны, потом, оглядев всех, тихо добавил: «И, обязательно, за Леонида Соболева и Михаила Луконина, они вместе с нами сражались за наш Вьетнам!»
На следующее утро Нгуен Ван Бонга ждала встреча с К. М. Симоновым, который только недавно завершил свой фильм о Вьетнаме «Чужого горя не бывает». (Через много лет, в августе 1979-го, когда Бонг узнает о смерти Симонова, он долго и горестно помолчит и скажет нам словами Константина Михайловича: «Чужого горя не бывает».) Помню, как собирался Бонг на встречу с Симоновым, волновался и радовался: солдат шел к солдату, писатель к писателю. Произведения Симонова всегда были и остаются для вьетнамских писателей, впрочем, как и для вьетнамских читателей, очень и очень близкими, ибо патриотическая тема Великой Отечественной войны советского народа как бы обрела свою вторую родину именно во Вьетнаме, в стране, преодолевшей тяготы трех десятилетий опустошительных войн.
Константин Михайлович поинтересовался, что пишет сейчас Бонг.
«Повесть «Белое платье», — ответил писатель. — В ее основу положена подлинная история сайгонской школьницы Нгуен Тхи Тяу. За активное участие в революционной борьбе девушка была арестована и брошена в тюрьму. Она узнала, что такое пытки в сайгонских застенках. Но ничто не могло сломить патриотку, она не выдала своих товарищей. В тюремной камере на черной стене она вывела строки своих первых в жизни стихов:
Я недолго носила
свое белое платье,
И счастье недолгое
сменило несчастье…
Но врагу не запачкать —
надежду оставьте! —
Нашей гордости символ —
белое платье…
Белый цвет, — продолжал Бонг, — с давних времен считается во Вьетнаме символом душевной чистоты и верности. Впрочем, у нас это еще и цвет траура. В борьбе за свободу и независимость страны погибло много нашего народу…»
«Всегда, когда бывает тяжело, — сказал тогда в ответ Бонгу Симонов, — надо не забывать, что на смену скорби и боли непременно придет добро и радость. Перевернется страница жизни, и перед человеком откроется день, залитый солнцем, предвещающим счастье. Конечно, многие не увидят этого света, но, вступая в борьбу, они верили в то, что яркие, полные надежд и счастья времена ожидают их народ, верных боевых друзей, с которыми они шли дорогами войны, в великом сражении за свободу и независимость родины».
После встречи с Симоновым мы с Бонгом долго бродили по Москве, стояли на Крымском мосту и верили, что придет день, когда вот так же мы будем стоять на Игрековом мосту[1] в Сайгоне.
И наша мечта сбылась! Сразу после освобождения Сайгона, 30 апреля 1975 года писатель Чан Хиеу Минь вошел в президентский дворец вместе с первыми бойцами Народно-освободительной армии. Танк Народной армии под номером 879 взломал чугунные ворота президентского дворца и остановился перед входом. В Белом зале в глубоких креслах, стоявших на огромном ковре ручной работы, на котором было выткано слово «тхо» — «долголетие», сидели 44 последних сайгонских министра, возглавляемые Зыонг Ван Минем. И Бонг, бывший южновьетнамский писатель Минь, стал свидетелем того исторического момента, который он описал в очерке, напечатанном в газете «Ван нге» («Литература и жизнь»):
«Генерал Зыонг Ван Минь, или «Большой Минь», как называли его в западной печати, поднялся навстречу офицеру Народной армии и сказал: «С самого утра мы с нетерпением ждем вас, чтобы выполнить процедуру передачи власти». Офицер ответил ему: «Вся полнота власти перешла к восставшему народу. Прежней администрации больше не существует. Поэтому невозможно передать то, чего уже нет». Во всех ста залах и сорока подземельях дворца находились войска Народной армии и отряды патриотов…»
«Я осторожно отношусь к историческим параллелям, — сказал мне потом Бонг, — но как тут не вспомнить Великий Октябрь в слова, сказанные в Зимнем дворце: «Которые здесь временные, слазь!..» Я могу позволить себе такую аналогию потому, что Августовская революция 1945 года во Вьетнаме — наследница Великой Октябрьской социалистической революции, а освобождение Юга Вьетнама, объединение страны — это логическое завершение Августовской революции, победа нашего народа в многолетней борьбе…»
Рано утром 14 мая 1975 года мы с Бонгом шли на парад Победы. По центральным улицам Сайгона громыхая двигались танковые колонны, ехали артиллерийские дивизионы, сжимая в руках автоматы, маршировали воины Народной армии и вчерашние партизаны. Я глядел в лица солдат и невольно вспоминал рассказ Нгуен Ван Бонга «Как я стал бойцом Народно-освободительной армии». Теперь бойцы эти достигли поставленной цели, завершив операцию «Хо Ши Мин», добились полного освобождения своей Родины. Передо мной проходили герои очерков Бонга, его книги «Вот он, наш Сайгон!» — писатель наделил их честностью, романтичностью, мужеством, чистотой поступков и помыслов, — такими они оказались и в жизни, эти вьетнамские патриоты, герои великой освободительной войны народов Вьетнама.
Чан Хиеу Минь стал вновь Нгуен Ван Бонгом (но до этого повесть «Белое платье» была опубликована в 1973 году под настоящим именем писателя). Пройдя через все испытания войны и подполья, не раз находясь на краю пропасти, познав все горести потерь и радость победы, ощутив тяжесть прожитых лет, человек и писатель становится мудрее, взыскательнее и в то же время человечнее, ему открываются души людей, он тоньше понимает их психологию. Таким из Сайгона, что ныне стал носить имя Хошимин, возвращался писатель Чан Хиеу Минь в Ханой, чтобы вновь стать Нгуен Ван Бонгом, секретарем Союза писателей Вьетнама, главным редактором газеты «Ван нге». Однако, вернувшись на Север, писатель не может забыть Юга своей страны, неизменно возвращается в своем творчестве к местам, к людям, ставшим близкими его сердцу. Так у него вышли сборник очерков «Записки о Тейнгуене» (1981), многочисленные рассказы, и сейчас в газете «Ван нге» печатаются главы романа «Сайгон-67».
Произведения, включенные в настоящий том, относятся к последнему периоду творчества Нгуен Ван Бонга. Они повествуют о борьбе вьетнамского народа против сайгонского режима и американских агрессоров (повесть «Белое платье», рассказы «Как я стал бойцом Народно-освободительной армии», «Неподалеку от сайгонского моста») и о временах, наступивших после воссоединения страны, после падения сайгонского режима. В рассказах «Орхидеи», «В туманном Далате» писатель стремится проникнуть в души и мысли людей, которые в прошлом так или иначе были связаны с проамериканским режимом и теперь, поняв цели и задачи вьетнамской революции, хотят обрести себя в новой жизни. И Нгуен Ван Бонг помогает этим людям в поисках верного пути, помогает преодолеть возникающие в жизни трудности и не просто приспособиться к новым условиям, а найти достойное место. И потому, может быть, писатель воспевает чистоту человеческих отношений, верность и любовь, готовность протянуть руку помощи. Писатель любит возвращать своих героев ко дням юности — возможно, его самого влекут к себе далекие годы молодости, — чтобы в этом возвращении, сопоставив прошлое с настоящим, отыскать в самом себе лучшие качества и открыть для себя будущее. Думается, что творческая задача, которую поставил перед собой писатель, чрезвычайно важна и необходима его народу.
В прошлом году Нгуен Ван Бонг отметил свое шестидесятилетие. Он полон сил и творческих планов. Он любит повторять старую вьетнамскую поговорку: «Пристав к берегу, не бросай лодку». Он вечно в движении, в поиске. Писатель Нгуен Ван Бонг — верный друг Советского Союза, неоднократно бывал в нашей стране и много сделал и делает во имя дружбы наших народов. Нгуен Ван Бонг участвовал в поездке писателей социалистических стран в Шушенское, принимал деятельное участие в совещании главных редакторов литературных газет социалистического содружества. Он всегда желанный гость Страны Советов, и его новые произведения, выходящие на русском языке, — новая встреча советских людей со своим другом.
М. Ильинский
Июнь 1982 г.
БЕЛОЕ ПЛАТЬЕПовесть
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Наш учитель Хоа арестован. Безусловно, за тот самый урок географии.
Мы все напуганы.
Большинство учителей нашей школы — так называемые «беженцы с Севера»; учитель Хоа тоже из Северного Вьетнама. В тот день на уроке географии он рассказывал нам о горных районах Севера, о красоте и богатстве которых недаром говорят: «Творец подарил нам драгоценное покрывало из атласа и парчи».
Учитель говорил с большим воодушевлением, и мы слушали затаив дыхание. Неожиданно тишину прервал громкий голос:
— Скажите, учитель, неужели, когда шли бои под Дьенбьенфу[2], бойцы сумели прорыть в горах траншеи и добраться до самого логова французов?
Вопрос этот вернул нас к действительности.
— Конечно, — голос учителя звучал резко и сурово, будто он вступал в спор. — Сеть траншей была густая, как паутина. Это было полнейшей неожиданностью для французов. Сражение под Дьенбьенфу поразило весь мир! — Он замолк, погрузившись в свои собственные мысли.
В нашем классе любили учителя Хоа за его веселый нрав и доброту, с которой он относился ко всем нам, детям.
— Учитель, вы много читали и много знаете, расскажите нам, пожалуйста, про это сражение, — попросил один из учеников.
Хоа посмотрел на него отсутствующим взглядом, затем медленно с усилием заговорил: