Болот.
Когда наступает час возвращаться вниз,
Час, не обманувший тебя, – тогда
Дети кричат и смеются: отныне в них
Бьёт крыльями высота.
«Пасхальный сухарик, посыпанный сахарной крошкой…»
Пасхальный сухарик, посыпанный сахарной крошкой,
Растаял во рту…
О, как соблазнительно боязно хоть понарошку
Взглянуть за черту,
Где небо сливается с небом, и сливочный запах,
И вербная пыль…
И самых любимых не вспомнишь, и самых-пресамых
Ты тоже забыл…
Там свечка горела, икона в тяжёлом окладе
Стояла за ней.
И дед белокурые волосы бережно гладил:
Не бойся огней!
Там бабка кормила блинами, гадала на картах,
Вязала носки…
И взрослое время на бурных своих перекатах
Сжимало виски.
Ты вырос, хранимый скупою крестьянской заботой,
Но праздник не скуп:
Пасхальный сухарик со сладкой своей позолотой
Раскрошен у губ.
И благовест сердце качает, как будто младенца,
И сердце молчит,
И чьи-то глаза всё пытаются в небо вглядеться
Сквозь пламя свечи.
За памятью память, за волнами тёмные волны –
Вселенский прибой.
И любишь невольно, и всё забываешь невольно,
И небо с тобой.
«…И кровь моя бежит по двум кругам…»
…И кровь моя бежит по двум кругам,
Просвечивая розовым и синим
Сквозь кожу, и, накапливая силу,
Спокойно дышит, словно ураган.
Оглянешься – становится светлее:
Как за стекло огонь, заключена
Она во мне, и с лёгкостью челна
По тайным двум кругам я проплываю ею.
Но иногда, взрывая свет земной,
Влекомая каким-то грозным всплеском,
Она взлетает валом королевским
И вздрагивает алой глубиной:
Земной предел уже неразличим,
Неназванное говорит названья,
И заслониться нечем от сиянья,
Идущего из пламенных пучин…
Единственный огонь из всех огней,
Способный озарить собою сферу,
В которой мы живём, испытывая веру
И многократно утверждаясь в ней.
Трава-тишинаСтихотворения 2002–2011 гг.
«Я вспоминаю Вас вечернею молитвой…»
Я вспоминаю Вас вечернею молитвой
Среди родных имён.
И сердце долго-долго слушаю: болит ли?
И тайный звон
Уходит в тишину, истаивает… Нету
Ни рядом, ни вдали…
Я верю: в Вашу жизнь невидимую лепту
Слова мои внесли,
Как вносят в дом свечу и берегут на случай
Нежданной темноты…
Я Вас люблю.
Постой! Не обманись, не слушай
И говори мне: ты.
Да будет свет с тобой в страстях твоих и схимах,
В темницах и скитах,
Да будет мир в глазах и на устах любимых,
И сны – в цветах,
Да будут родники целительно медовы,
Полны живой водой,
И ноши никакой в пути – и только Слово
Всегда с тобой.
«О, эта жизнь захватывает дух…»
О, эта жизнь захватывает дух
В неумолимый плен,
Не хлеб, но лёгкий тополиный пух
Даря взамен!
Протянешь руку – он летит в испуге прочь,
Замрёшь – и вот,
Наивный страх пытаясь превозмочь,
Он льстит и льнёт.
И как посмеешь этот дар принять?
А не принять?..
Боишься крылышки ему примять –
Учись пленять,
Как эта жизнь – жестоко и легко,
Одной тоской.
Как этот пух, которого легло
Невемо сколь.
«Кто-то прошёл мимо окон, шурша плащом…»
Кто-то прошёл мимо окон, шурша плащом,
Светлый лоскут небесный сорвав плечом.
Ветер? – Наверное, ветер. Не знаю. Спи.
Кто же ещё бродит зимой в степи?
Утром выходишь – под окнами ни следа.
Ночью мело, наверное, как всегда.
Но только лампа засветится над столом –
Кто-то опять шуршит по стеклу крылом.
И завиваются снеги за ним, пока
Не успокоится злая его тоска.
…Ангелы сумерек! Пепел тяжёлых крыл
Не облетел ещё – может, и не остыл…
«Смотрите, спящие, смотрите же…»
Смотрите, спящие, смотрите же,
Как звон гуляет в граде Китеже,
Расшатывая окоём
В смятенье яростном своём!
Смотрите, если вы не слышите,
Как волны, молниями вышиты,
Идут и падают внахлёст
На берег, полный сбитых звёзд!
Звон поднимая до Всевышнего,
Беззвучно ратуя: услышь его! –
К востоку обратясь лицом,
Звонарь раскачивает сон.
А наяву гуляют ордами,
Глумясь над спящими и мёртвыми,
И голь не срам, и стыд не дым,
И веки тяжки – невподым…
Охотники на химер
А.П., с воздушной почтой
Воздушная почта – надёжная почта. И вести
Летят непрерывно, и там, где путей перекрестья,
То звёзды горят, то вовсю полыхают созвездья.
Сегодня мы вместе. Но только сегодня мы вместе.
Подкидыш, пасынок, паскуда!
Рычишь и скалишься, покуда
В водичке мутной есть улов…
Но жизнь не свара, мир – не зона,
И мы храним его бессонно –
Мы ходим стражей между снов
И, вглядываясь в лица спящих,
Вниз головой во тьму летящих,
Неразличимые почти,
Мы входим в чёрные зрачки,
Распяленные, как тоннели,
Животным ужасом… Сквозь них
От века в этот мир летели
Создания миров иных –
Крылами своды задевая,
Вонзая перьев сталь и медь
В глазное дно… Так жизнь живая
Глядит в свою живую смерть
И узнаёт её, не смея
Открыть или закрыть глаза,
В зрачке сжимая птицезмея,
Паукольва, ящеропса…
Ты полагаешь, это странно?
Слабо увидеть наяву,
Как эти твари мнут траву
В Центральном парке у фонтана?
Ты видишь – это их следы:
Асфальт продавлен и раскрошен.
Они – посланники беды,
Гнездящейся в далёком прошлом,
Но приходящей в тёмный сад
На бал, на выпас, на расправу…
Ты знаешь, что такое ад?
Боль подвергается расплаву
И превращается в металл.
Когда бы ты об этом знал,
Не стал бы лгать себе так честно.
Когда б тебе открылась бездна –
Ты запер бы ворота в сон.
Дай руку! Прыгай на газон!
Теперь за мной. Так ты не видел,
Чем в полночь полнится фонтан?
Смотри – хромой чугунный идол
Ворота сторожит вон там,
Где все они уже толпятся
И выдыхают жирный чад.
Их перепончатые пальцы
Сквозь прутья частые торчат,
Их глотки клёкотом и рёвом
Взрывают ночь, вздымают дым.
Смотри – ты ими очарован.
Смотри – ты поклонялся им.
Нас укрывает только тишина.
Ты полагаешь, я была должна
Принять твои предательства? И молча
Простить тебя? Ну нет! Сегодня ночью
Прошествуют садовою тропой
На затяжной кровавый водопой
Чудовища твои! Смотри, как слизь
Неотвратимо разъедает жизнь,
Как, осыпая чешую и перья
На каменных дорожках и мостах,
Идут тобою вскормленные звери,
Идут твои бессилие и страх.
Да, по утрам сюда детей приводят,
К фонтанам, на дорожки, на траву,
Но камень сохраняет смертный холод
И продолжает бредить наяву.
Вот лук – держи. Серебряной стрелой,
Светящейся лучом в ночи сырой,
Во тьму меж крыл старательно прицелься –
Там у химеры что-то вроде сердца,
Котёл углей… Оттуда дым и смрад,
Когда они друг с другом говорят.
Дрожишь? Роняешь стрелы? Прячешь взгляды?
Их слишком много на дорожках сада:
Один удар любой из этих лап –
И всё.
Да я уже сказала: слаб
Подкидыш! Дай стрелу. Уйди за спину.
Учись: я на мгновение застыну
Меж двух ударов сердца наяву –
И отпущу тугую тетиву.
Как тут не оглохнуть от дикого смрадного крика!
Ворота открыты. Мы встанем и выйдем открыто
У всех на виду. Ничего, никого не боясь.
У этих химер вместо крови – холодная грязь.
Идём, же, идём! Не смотри и не бойся расплаты –
Сквозь молнии взглядов и рёва глухие раскаты
Идём! За спиною, в кромешной звериной тоске,
Химера сдыхает на грубом садовом песке,
И крылья её темноту полосуют в лохмотья…
Ты был на охоте. Запомни: ты был на охоте.
Ночь удалась. Охота удалась.
Теперь ступай. Твоя добыча – ужас,
И с этим надо жить. И каждый раз
Ты будешь видеть, как вопят и кружат
Химеры снов, чудовища глубин