должно быть выжжено, должно быть уничтожено. Только благодаря такому уничтожению Бог может говорить, обращаясь к нам и через нас. Но от нас никоим образом не зависит, когда Он заговорит и будет ли говорить вообще. Исайя сам своего видения не порождает и источником собственного очищения не является. Он был охвачен ужасом и благоговейным трепетом. И он должен был действовать, ибо Бог спросил: «Кто пойдет для нас?» Бог ожидает ответа. Он ни к чему не принуждает: решение выступить у Исайи должно быть свободным. Свобода принятия решения – второе условие существования пророка. Пророк должен решить, посвятить себя пророческому служению или нет. Что касается нашей судьбы и призвания, мы свободны; что касается нашего отношения к Богу, мы бессильны. Величие Бога очевидно в каждом случае.
Затем пророк говорит о содержании божественного повеления. «Сделай сердца этих людей бесчувственными, сделай уши их глухими и закрой их очи». Наше естественное нравственное чувство отказывается принять подобный парадокс; ведь говоря, мы желаем быть услышанными, и проповедуя, желаем обращать и исцелять. Однако пророк принимает божественное повеление. И когда его естественное чувство побуждает спросить: «Надолго ли?», он получает ответ: «Доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и домы без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет». Здесь нет ни надежды, ни обетования. В чем смысл этого парадокса? Суть его состоит в том, что подлинные пророки – орудия Бога, доводящие до человечества божественные приговоры. Они орудия постольку, поскольку пророческое слово всегда вызывает сопротивление человека как в сфере его жизненных проявлений, так и в сфере его нравственного и религиозного существования – особенно в сфере религиозного существования. Люди любят лжепророков, которые, прославляя их богов, прославляют своих последователей и самих себя. Люди страстно желают, чтобы им льстили, льстили их желаниям и добродетелям, их религиозному чувству и общественной деятельности, их воли к власти и утопическим упованиям, их знанию и любви, их роду и расе, их классу и нации. И всегда можно найти лжепророка для прославления демона, которому эти люди поклоняются. Но когда поднимается голос подлинного пророка, они затыкают свои уши, они перечат ему и в конце концов преследуют и убивают его, потому что неспособны принять его весть. Порядок их жизни держится, пока не исполнится пророческое слово, пока не разрушатся города, а земля не опустошится.
Все мы жаждем пророческого духа. Мы озабочены тем, чтобы привести людей к новой справедливости, к лучшему социальному строю. Мы жаждем спасти народы от угрожающей им гибельной участи. Но обладает ли наше слово – даже если бы оно было от Бога – большей действенной силой, нежели то, что увидел Исайя в своем видении и испытал в своей жизни? Разве мы больше, чем Исайя? Разве наш народ сегодня менее привержен демонам, чем его народ? А если так, то разве можно ожидать иного, чем то, о чем в своем видении был предупрежден Исайя? Мы должны молиться о даровании пророческого духа, который столь долгое время был мертв в Церквах. И тот, кто чувствует, что перед ним поставлена пророческая задача, должен исполнять ее, как это делал Исайя. Он должен нести весть о новой справедливости и новом социальном строе во имя и во славу Бога. Он должен быть готовым к вражде и преследованиям не только своих врагов, но и своих друзей, партии, класса и нации. Он должен ожидать преследований в той мере, в какой его слово есть слово того Бога, Кто единственный свят, того Бога, Кто единственный способен создать святой народ из остатка каждой нации.
11. Иго религии
В то же время, продолжая речь, Иисус сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; Ей, Отче, ибо таково было Твое благоволение. Все предано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть. Прийдите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко.
Когда я достиг возраста конфирмации и полноправного участия в церковной жизни, мне было сказано, чтобы я выбрал из Библии отрывок, который бы выражал мой личный подход к библейской вести и христианской Церкви. Каждому конфирманту нужно было это сделать и прочитать наизусть выбранный отрывок перед прихожанами. Когда я выбрал слова «Прийдите ко Мне все труждающиеся и обремененные», меня спросили, с некоторым изумлением и даже иронией, почему я выбрал именно этот особый отрывок – ведь обстоятельства моей жизни складывались счастливо и, будучи пятнадцати лет от роду, я не был обременен никакой видимой работой. В тот раз я не нашелся что ответить, оказавшись в некотором замешательстве, но чувствовал свою правоту по существу. Я и в самом деле был прав; прав каждый ребенок, непосредственно отзывающийся на эти слова; прав каждый взрослый человек, откликающийся на них во всякое время своей жизни, во всех обстоятельствах своей внутренней и внешней истории. Эти слова Иисуса имеют всеобщее значение и относятся к каждому человеку, каждой человеческой ситуации. Они просты; они завладевают как наивным, так и глубоким сердцем, приводя в смущение душу мудреца. Практически каждое речение Иисуса характеризуется подобной способностью влиять на людей, неся на себе отпечаток того различия, которое существует между Иисусом как автором этого речения, и его толкователями, учениками и теологами, святыми и проповедниками. Возвращаясь после долгого перерыва к отрывку, который некогда выбрал, я чувствую, что захвачен им как и в тот раз, но бесконечно более смущен его величием, глубиной и неисчерпаемостью смысла. Наша задача при встрече с подобными словами ясна: мы должны указать причину их власти над нашими душами, мы должны объяснить, почему в эмоциональную силу этих слов включена последняя истина, и мы должны попытаться рассмотреть нашу человеческую ситуацию в их свете.
Следует поставить три вопроса, порождаемые этими словами Иисуса, и истолковать ответы, которые из них вытекают. Что это за труд и бремя, от которых мы можем избавиться и обрести покой благодаря Иисусу? Что это за благое иго и легкое бремя, которые Он возложит на нас? Почему Он – и только Он один – способен даровать такой покой нашим душам?
Слова «Прийдите ко Мне, все труждающиеея и обремененные…» обращены ко всем людям, хотя не все воспринимают их одинаковым образом. Слова эти выражают общую человеческую ситуацию – быть обремененными и без отдыха трудиться под игом, слишком жестоким, чтобы снести его. Что же это за бремя? Поначалу можно подумать, что это бремя и труды, налагаемые на нас каждодневной жизнью. Но в данном тексте на это нет указания. Иисус не говорит нам, что облегчит бремя нашей жизни и работы. Да и как бы Он смог это сделать, если бы даже и захотел? Приходим мы к Нему или нет – угрозы болезней или безработицы не уменьшаются, тяготы нашей работы не облегчаются, судьба беженца, влекущая его из одной страны в другую, не изменяется, ужас разрухи, ран и смерти, летящей с небес, не перестает преследовать нас, и не превозмочь печали по уходящим друзьям, родителям или детям. Иисус не может обещать и не обещает больше удовольствий и меньше страданий тем, кого призывает к Себе. Наоборот, иногда Он сулит им больше страданий, гонений, смертельных угроз – «крест», как Он это называет. И все это – не то бремя, о котором Он говорит.
Это не бремя греха и вины, как мог бы допустить человек, сведущий в традиционном христианском толковании дела Христа. В словах Иисуса ни на что подобное указаний не содержится. Возложить на себя Его благое иго, Его легкое бремя – не значит легче относиться к греху или менее серьезно – к вине. Приходящим к Нему Он не говорит, что их грехи не столь значительны, как кажутся. Он не притупляет в них осознания ошибок и прегрешений. Наоборот, практически каждым своим словом Он до высочайшей возможной степени обостряет их сознание. Он судит и порицает такие грехи, которые традиционная теология Его эпохи грехами и не считала. Не об этом бремени Он говорит.
Бремя, которое Иисус хочет снять с нас, есть бремя религии. Это иго закона, которое возложили на людей Его эпохи религиозные учителя, мудрые и разумные, как называет их Иисус в нашем отрывке, – или книжники и фарисеи, как они зовутся обычно. Труждающиеся и обремененные – это те, кто томится и вздыхает под игом религиозного закона. И Иисус дает им власть преодолеть религию и закон; иго, которое Он дает им, есть «новое бытие», бытие превыше религии. То, чему они научатся от Него, есть победа над законом мудрых и разумных и над законом книжников и фарисеев.
Какое отношение это имеет к нам? Почему это имеет отношение ко всем людям во всех ситуациях? Потому, что вместе со всеми людьми мы томимся и вздыхаем под законом, под законом, чье имя религия, и под религией, чье имя закон. Такова глубина слов Иисуса; такова истина, заложенная в эмоциональной силе Его слов. Человек работает и изнемогает в труде, ибо он – существо, знающее о своей конечности, своей скоротечности, об угрожающей его жизни опасности и трагическом характере существования. Взирая на евреев и язычников, Павел знал, что удел всех людей – страх и тревога. Августин понимал, что всю жизнь человека гонит и влечет беспокойство. Великий датский протестант Кьеркегор видел, что в душе каждого человека таится скрытый элемент отчаяния. Нет такого религиозного гения, нет такого прозорливого созерцателя бездн человеческой души, нет человека, способного вслушаться в голос собственного сердца, который не засвидетельствовал бы такое же понимание человеческой природы и человеческого существования. В каждой душе есть расколы и разрывы. Так, мы знаем, что представляем собою нечто большее, чем только прах; и при всем том мы знаем также и то, что прахом станем. Мы знаем, что принадлежим более высокому порядку бытия, чем порядок наших животных нужд и желаний; и при всем том мы знаем также, что употребим во зло этот более высокий порядок, поставив его на службу нашей более низменной природе. Мы знаем, что являемся лишь малыми частицами духовного мира; и при всем том, мы знаем и то, что будем стремиться к целому, делая самих себя центром мира.