– Опять!
– И не пять, а больше, – смеется Андрей. – Снова ползут крокодилы. Пулеметчикам и пушкарям работка привалила. Да и нам, грешным, атаки не миновать. Внимание! – продолжает он. – водки. Есть надежда, что на небе будет закат. Уже появилась какая-то розовая жижа. Фотография не требуется. Пальба идет вовсю. И наши жарят, и те стараются. Правильно! Три железных бабы Яги выбыли из строя. Но дело от этого не меняется. В атаку мы пойдем!
– Брось ты, в конце концов, паясничать, – строго говорит Андрею лейтенант Ладо. – Надоело! Может быть, смерть не за горами, а ты шумишь.
– Что же, плакать, по-твоему?
– Да не плачь, только не остри. Сам-то, небось, трусишь!
Петр еще раз звонит по телефону. Ему отвечают, все без перемен. Он сидит все на одном и том же месте. Ольга! Глупая! Нужно было пригнуться. Упасть на землю. Вот так. Петр показывает пальцем на столе, как нужно было бы упасть и скрыться от пуль. Нет сноровки или поторопилась? Не все ли теперь равно! Может быть, через несколько часов все будет кончено, или через день. Но от этого разве легче. Не будет больше жены и друга. Скоты! Женщину! А не все ли им равно? Они и детей могут…
– Начинается страшное дело, – говорит Андрей, – они уже у ямы. Спускаются вниз. Пехота тоже. Будет баня!
– Да, мы пойдем в атаку. Это уже факт, – говорит Ладо.
– Довольно! – внезапно вскрикивает побледневший Андрей. Он надевает на голову фуражку, но от перископа не отходит. В круглых отверстиях перископа видно, как к подножию сопки, преодолевая яму, движутся танки. За ними бежит пехота. Прячется за танками, припадает к земле и стреляет из винтовок. Танки тоже стреляют: из длинных хоботов впереди башен вырываются струи пламени. Враг пытается вызвать панику среди защитников укреплений. Из блиндажа видно, как из окопов по атакующим стреляют из пулеметов.
Петр звонит в лазарет.
– Павел, ну как Ольга? – спрашивает он.
– Дорохова? – переспрашивает чей-то чужой голос.
– Да.
– Она умерла только что, не приходя в сознание.
Петр кладет трубку. Он кладет ее как-то неровно, боком, долго не попадая на вилку аппарата.
– Довольно! – неестественно громко вскрикивает Андрей. – Идем в атаку. Он отскакивает от перископа и хватает автоматическую винтовку.
– Правильно! – кричит Петр. – Мы пойдем в атаку! Они не пройдут, гады!
Быстрым движением он вытаскивает из кобуры маузер, осматривает его и протирает носовым платком. Андрей прислушивается. Наверху слышен гул, похожий на рев моторов самолетов. Но Андрей машет рукой и тоже начинает осматривать свое оружие. Петр даже нюхает маузер, чист ли.
– Хорош! – шепчет он.
– Здорово готовишься, – говорит Ладо.
– Да, друг. Хочу драться. Я буду сильно биться. Хочу в атаку. Буду бить их за все! И за жену, и за родину, и за…
Но он не успевает закончить, потому что от командира части выходит бледный от бессонных ночей начальник штаба и спокойно говорит:
– Товарищи командиры. Можете быть свободными. Атака врага окончательно отбита нашей бомбардировочной и штурмовой авиацией. Идите, отдыхайте. Сбор в штабе в двадцать три часа.
– Ну вот, видите, – произносит Андрей, – не мины – так самолеты. А нам не досталось.
Петр молча прячет маузер в кобуру. Голубые глаза его похожи на кусочки льда.
Победный круг
– И, кстати, вы испытаете эту машину. Ведь мы ее пускаем впервые.
– Есть, товарищ майор!
– Вы сбросите четыре бомбы. В пунктах, отмеченных на вашей карте. Вернетесь, – возьмете еще. По радио держите нас в курсе событий.
– Есть, товарищ майор!
– Вы, кажется, были планеристом? Рекордсменом?
– Да, товарищ майор!
– Это будет тоже рекордный полет. Вы поразите арсенал, аэродром, радиоузел и железнодорожный мост. Все за один вылет. Ну, крепко жму вашу руку.
– До свидания, товарищ майор!
Николай поворачивается и идет. От командира части он спешит прямо на аэродром. Там видит Алексея и подходит к нему.
– Как? Приготовили планер? – спрашивает Николай.
– Конечно, все готово Алексей.
– И я готов. Идемте.
– Пошли.
Огромная машина стоит на бетонированной дорожке аэродрома, вытянув свои гигантские крылья. Все ее мощное тело и крылья сделаны из полупрозрачного, как целлулоид, но крепкого материала. Николай видит внутренность кабины, где должен сидеть. Там лежит приготовленный для него парашют.
– Достаньте, парашют, – говорит Николай.
Алексей лезет в кабину, а Николай еще раз просматривает карты. Маршрут полета ясен. Когда буксировочный самолет забросит его на нужную высоту, он отцепится от буксировщика.
Планер полетит совершенно бесшумно. С земли его будет трудно даже увидеть. Николай полетит по гигантскому кругу. Все четыре точки, где необходимо сбросить бомбы, можно вписать в окружность. Правда, точка с арсеналом слишком отброшена в сторону. Ну, что же! Круг будет немного неправильной формы. Только и всего. А в случае очень большой потери высоты можно включить мотор, поставленный на кронштейнах впереди кабины, и опять взобраться вверх.
Николай прячет карты и надевает парашют, который Алексей достал ему из кабины. Тщательно пристегивает лямки парашюта к своему телу. Несколько раз приседает, потом разводит руки в стороны. Проверяет, не жмут ли где лямки. Алексей ходит вокруг, как наседка около цыпленка, и тоже проверяет снаряжением.
– Ты не волнуешься? – спрашивает он Николая.
– Ты говоришь так, как будто только что со мной познакомился, – отвечает Николай.
– Нет, Коля. Но ведь раньше б, а теперь война.
– Чудак! И раньше из тебя компот мог быть, и сейчас бланманже возможно!
– Это верно.
– И потом смотри. Все то же самое. Как в Крыму. Голубое чистое небо. Аэродром. Вон буксировщик стоит. Трос прикреплен к моему планеру. Сейчас взлечу и пойду в обычный полет. Где война? Какая война? Не слыхал!
– Да, ты все такой же. Ну, иди.
Николай садится в кабину планера. Усаживается удобнее и пристегивает себя ремнями к спинке сиденья.
– Товарищ техник, – говорит он, – когда я подниму руку, вы махнете флажком.
– Есть, – отвечает Алексей.
Потом подходит к планеру и говорит:
– Давай поцелую, Коля. Все-таки товарищи.
– Целуй. Я закрою глаза, чтобы не видеть твоей угреватой рожи, – смеется Николай.
Они целуются. Затем Николай надевает кислородную маску, в ней наушники от радио и микрофон. Все нужно надеть заранее, чтобы потом не суетиться! Он закрывает верх кабины и вращает во все стороны штурвал, который работает очень легко. Потом бросает взгляд на все свое хозяйство.
Сквозь синеватые полупрозрачные стенки кабины видит бомбы, подвешенные под крыльями. Они кажутся не страшнее мешков с песком, с которыми он иногда летал на планере. Затем поднимает вверх руку, и Алексей взмахивает белым флажком. До свидания, Алешка!
Планер вздрагивает. Николай видит, как натягивается блестящая нить троса. Ну, и что особенного в этом старте планера, летящего на выполнение боевого задания? Что особенного в чувствах и переживаниях человека, первый раз направляющегося в бой? В самый настоящий бой! Ничего! Чудак Алешка! Зачем нужно волноваться, когда все так обыкновенно? Вот самолет пошел вперед, и планер покатился за ним. Все быстрее! Скорость все увеличивается. Николай крепче держит правой рукой штурвал. Хотя и гладкая бетонная дорожка, и нет толчков, все же нужно быть осторожнее с этим смертоносным грузом. Вот уже не слышно, как колеса скользят по бетону. Планер в воздухе. Он летит немного выше самолета. Воздушный поезд пролетает над лесом. Двухмоторный самолет легко тащит за собой гигантскую голубую чайку. Самолет делает правый разворот. Планер не отстает! Николай выкручивает штурвал вправо, как и полагается при развороте, но на педаль нажимает левой ногой. Это делается для того, чтобы планер не опередил самолет в своем движении по кругу.
Широкой спиралью планер набирает высоту. Где война? Какая война? Сейчас поднимутся вверх, и полетит планер в полет на дальность. Полетит по замкнутой кривой. В нужных точках Николай будет сбрасывать… вымпелы, чтобы спортивные комиссары могли зафиксировать его путь. Все это не страшно! Но и надоедливо. Подыматься в стратосферу! Очень весело карабкаться вверх в течение часа. Николай смотрит на прибор высоты. Только тысяча метров. Скучно! Николай оглядывается по сторонам. Через прозрачные стенки видны окрестности, аэродром. Но видно туманно. Лучше уж смотреть на экран. Это четырехугольное стекло, вделанное в доску с приборами. Отчетливо видна земля! Когда планер поднимется на высоту, масштабу которой будут соответствовать его карты, то на экране Николай увидит их копии. Ведь его карты не что иное, как фотоснимки земли, сделанные с этой же высоты. Над стеклом видна металлическая красная стрелка. Она принадлежит специальному прибору. Если точка, которую он должен уничтожить, попадет под острие этой красной стрелки, Николай должен моментально нажать красную кнопку на штурвале. Бомбодержатели освободят бомбу, и она упадет. Это, конечно, не будет означать, что планер летит как раз над этой обреченной точкой. Он будет лететь над ней позднее. Стрелка укажет цель на несколько секунд раньше. Это зависит от скорости планера, скорости ветра, температуры и других условий. Хитрая техника! Николай с уважением смотрит на прибор, из которого торчит красная стрелка.
Они все поднимаются. Николай чувствует удушье. Смотрит на прибор. Высота – шесть тысяч метров. Не так уж медленно идет подъем. Николай открывает кислородный доступ в маску. Теперь – легче.
Может быть, связаться с землей по радио? Не к чему! Он все еще крутится над аэродромом, как волчок. Что же будет передавать? Что благополучно ввинчивается в небо? Там и так это видно. Вот если бы связаться с Москвой! С Женей! Да, слаба еще техника. А то позвонил бы ей прямо на квартиру. Планер связан с квартирой – вот это сильно! Николай включает левой рукой радио. В ушах звучит эфир. Треск, свист, хрюканье. Поговорил бы сейчас с Женей! Перед самой войной он говорил с ней. И должен был говорить еще. Да не успел – мобилизовали. Как это всегда получается. Два раза в жизни делал попытки раскрыть ей свое сердце, и оба раза все шло к черту. Так и умрет, не услыхав настоящего слова любви. Что это за хрюканье? Николай выключает радио.