— Дэрэм, что мне от тебя скрывать? Еще в студенческие годы я влюбился в одну девушку, но она так до сих пор и не сказала, как она ко мне относится. Не так-то просто, видимо, ей решиться. И вот этим летом у меня терпение лопнуло, и я потребовал от нее ответа. При этом я довольно вежливо заявил ей: «Дорогая моя Чимгэ! Если ты считаешь, что у нас ничего не получится, то прямо скажи об этом, и пусть каждый из нас подумает о себе». Однако она ответила: «Если ты так считаешь, то что же делать. Но ведь это не я первой сделала тебе предложение». И снова она оставила мне какую-то надежду. Возвратившись сюда, я написал ей много писем, и вот несколько дней назад получил от нее долгожданное письмо.
При этом он было засмеялся, но тут же замолчал.
— Ну и что же она написала тебе? — нетерпеливо спросил Дэрэм.
— О своих чувствах — то же, что я и раньше от нее не раз слышал, короче, ничего нового, но теперь обратилась она ко мне с одной очень странной просьбой. Выполнить ее будет ох как нелегко. Я несколько дней и ночей беспрестанно думал и уже совсем одурел, — сказал он и тяжело вздохнул.
Действительно, выглядел он усталым.
— Да ты объясни, что ей надо. Может, и я тебе смогу помочь, — вставил Дэрэм.
— Вот на это я и надеялся, друг… Понимаешь, она просит, чтобы я за две недели где-то добыл и отправил ей целых тридцать лисьих шкурок. Поди попробуй столько достать. К тому же осталось-то всего семь дней…
— А на что ей столько шкурок? Да еще сроки устанавливает, словно в какой-нибудь сказке. Помнишь: «Если к утру не приведете мне красавицу — голова с плеч!» А тут, видишь ли, за семь дней тридцать лисиц! — не мог скрыть своего удивления Дэрэм. Ему вдруг стало весело, и он расхохотался. Молчавшего Дарама это несколько покоробило, но он сдержал себя и сделал вид, что ему тоже весело.
— В том-то и дело: тридцать шкурок за семь дней! Видно, они ей очень нужны. Может быть, она собралась ехать за границу и хочет сшить себе лисью шубу, а теперь, наверно, переживает, волнуется.
Дарам сидел, обхватив обеими руками голову.
— Что же теперь будем делать, друг? Недельный срок — это уж слишком… За год еще куда ни шло — можно было бы что-нибудь придумать. А ты-то сам охотился когда-нибудь? — вдруг спросил Дэрэм.
— Старик, я в этом деле ничего не смыслю. Ничегошеньки. А время-то идет. Если бы не этот срок, можно было бы купить за любую цену и отправить, а так что делать?
— Нечего сказать, загадала она нам загадку. Попробуй теперь выкрутиться. Все-таки не зря говорят, что девушка хороша до замужества, а лиса — пока ее не подстрелишь, — выпалил Дэрэм.
— А мне так хочется выполнить ее первую просьбу. Но что толку, одного желания мало… Все равно я выхода не вижу, — вздыхал Дарам.
Дэрэму стало жалко друга, и он принялся его утешать:
— Давай-ка лучше все хорошенько обмозгуем. Недаром ведь говорят, что для мужчины нет ничего недостижимого. Надо брать умом, а не силой… Выход, конечно, какой-то есть, надо его только найти. Может, завтра что-нибудь да придумаем.
Дараму было приятно, что Дэрэм близко к сердцу принял его беду.
Когда Дэрэм возвратился домой, уже наступили сумерки. Он посетовал на короткие зимние дни и начал размышлять, как помочь другу, но ничего путного не приходило в голову. Ему почему-то захотелось во что бы то ни стало представить эту Чимгэ. Сначала он вообразил ее белолицей и стройной девушкой, но чего-то в этом образе явно не хватало. Ах, да! Она ведь может быть еще и хитрой, как лиса. Но и этого ему показалось мало. Тогда он представил ее кокеткой, способной на любые капризы и причуды; от этого ему стало весело, и он снова громко расхохотался, но тут же осекся, подумав: «При чем тут эта девушка, и вообще какое мне до нее дело? Надо искать выход».
Он постарался припомнить все, что слышал об охоте на лис от бывалых охотников… Нет, все это не годится! Ну думай же еще, думай! И вдруг на память ему пришел дом отдыха в Тэрэлдже, где он провел прошлое лето. Вообще-то обыкновенный дом отдыха, ничего особенного, но был там один парень из отдыхающих, который прямо-таки чудеса творил на рыбалке. Сама собой потянулась цепочка приятных воспоминаний. Дэрэм, как наяву, увидел перед собой голубую ленту Толы, ее берега и загорающих там девушек, таких красивых и нежных. Ему даже почудилось, что то жаркое солнце согревает его и сейчас. Он попытался вспомнить свой отдых во всех подробностях. Но память отсеивала все лишнее и упорно возвращала его к этому рыбаку…
Действительно, все отдыхавшие там мужчины только тем и занимались, что целыми днями пропадали с удочками на реке. Исключение составляли лишь несколько стариков, да и те, когда им становилось скучно, приходили на реку поинтересоваться, кому улыбнулось рыбацкое счастье. Но всех затмевал тот парень. В конце концов все прекращали рыбалку и наблюдали только за ним…
Холостых забросов у него не бывало, и даже тогда, когда у других клев прекращался, у него неизменно на крючке сидела рыба. За день он шутя ловил десятка два крупных рыбин.
Вокруг него то и дело разгорались страсти. Для одних он был волшебником, для других же — чуть ли не злым духом или колдуном. А он, ни на кого не обращая внимания, спокойно вытягивал одну рыбу за другой и невозмутимо складывал добычу на песок. Рыба тут же начинала биться, словно хотела скрыться от палящего солнца в тени прибрежных кустов, но быстро теряла силы и вытягивалась. И как только она ложилась сверкающим белым брюшком вверх, он нежно брал ее в руки и отпускал обратно в реку. Всем это было в диковинку, и зрители открыто спрашивали у него: «Зачем же ты тогда их ловишь?» На что он отвечал: «А что тут такого? Мне просто интересно, да к тому же это ведь спорт».
Так ли оно было на самом деле — трудно сказать. Возможно, он просто играл на своей удаче и говорил так, чтобы удивить всех. Иногда он совсем уж зарывался, заявляя: «Надо же, я только сегодня утром ее отпустил, а она снова попалась». Что ни говори, а не так-то просто различить рыбу, вторично попавшую на крючок… Но и не верить ему тоже было трудно: уж больно все у него получалось ладно.
Остальные рыбаки просто-напросто ненавидели его:
— Всю рыбу распугал окрест, вот она и не ловится.
И все же это было поразительное зрелище — рыба обходила всех остальных рыбаков и как завороженная шла к нему.
…Захотелось разгадать эту тайну, и я в течение нескольких дней скрывался в кустарнике, наблюдая за каждым его движением. Вода была так прозрачна, что можно было следить за каждой ходившей у дна рыбой, не говоря уже о какой-нибудь стайке.
Наконец я, кажется, понял главное — он весьма искусно вел свою блесну. Она у него так играла, что не только рыба — даже человек не мог оставаться равнодушным… Хорошо было видно, как рыбы наперерез друг другу бросались за его блесной, и я вполне допускал, что среди них были и те, что уже успели побывать на его крючке. И вправду, до чего же любопытны рыбы. Стоило ему сменить блесну, как они с еще большим остервенением кидались на нее.
У этого рыбака весь пояс и грудь были увешаны блестящими блеснами. Солнечные блики, отражаясь от поверхности воды, падали на них, и они переливались и играли радужными красками. И кто знает, может быть, это сверкание и действовало на рыб, возбуждая их аппетит. Во всяком случае, редкому рыбаку, должно быть, удается достичь такого мастерства…
«Если бы достичь такого совершенства в охоте на лис, добыть тридцать шкурок был бы сущий пустяк», — вдруг подумал Дэрэм. Потом в голову полезла какая-то чепуха, вспоминать о лете и думать больше не хотелось. «Может, утром на свежую голову что-нибудь да придет…» Он погасил свет и лег.
— Ох, и холод же… А ты веди, веди… Леску-то не расслабляй. Вот так… правильно… так по течению и веди! Та-ак… так… Хорошо идет по мелководью… Ну, ты… прямо на яму идешь, оборвешь ведь леску… Вот теперь отлично… Подсекай скорее и выбрасывай на берег! Вот это лисичка попалась! А мех-то какой! Только здесь, в Гоби, и можно встретить такую красавицу: настоящая дикая чернобурка…
— А ну-ка, Дарам, поднимись теперь чуть повыше и забрось-ка во-он в тот омут. Осторожно только, не торопись… Вижу ее… Прямо-таки с большую собаку!.. Насади-ка рыбий хвост и забрось. Так… так… все идет как надо… Ну, подсекай же! Вот умница! А теперь веди… Давай, давай… По мелководью, говорю! Вот она, миленькая, вот наше золотце… Смотри, какой ворс!
— Ну и как мы с тобой, а? За полдня да с одного места пять таких красавиц вытащили… Кто бы мог подумать! Жаль только, что воду замутили. После обеда давай попробуем во-он на том озере, — крикнул Дэрэм.
Но лисицы, видимо, услышали его и мгновенно разбежались. Они легко и быстро неслись, клубя снежной пылью. «О боже! Что же будем делать?!» — не своим голосом закричал Дэрэм и проснулся.
Он еще долго лежал в постели, испытывая странное ощущение от всего, что ему приснилось, и вдруг как молния вспыхнула в мозгу та самая, позарез нужная ему мысль: «На самом деле, почему бы и нет? Если рыбы такие зоркие, то у лисиц ведь нюх отменный… А что, если на крючки насадить мясо, а вместо лески медную проволоку… И незаметненько под снег, только мясо будет лежать на снегу… Неужто не получится, а?! К тому же раненая лисица быстро слабеет… Да на них можно много крючков заготовить… Найти бы только, где их много водится, и тридцать штук — пустяки!» От удовольствия он даже рассмеялся.
Дэрэм очень обрадовался своему открытию. Пожалуй, до этого еще никто не додумывался. Больше всего он хвалил себя за то, что не забыл о чудесном сне, приснившемся ночью. Он встал, зажег свет, быстро оделся и поспешил к Дараму.
На другое утро они снова встретились и твердо решили зимние каникулы провести на охоте. Тут же отправились в магазин и закупили там сто самых разных крючков.
Знакомая продавщица, которая повидала до этого немало бывалых рыбаков, очень удивилась их покупке. Да и было чему удивляться. Во-первых, любой, кто считает себя более или менее рыбаком, обычно крючки выбирает очень тщательно, долго выискивая то, что ему надо. Во-вторых, она не помнила ни одного рыбака, который бы покупал тройнички без блесен-лопаточек. Да и в зимнюю стужу, и еще в Гоби, никто и никогда не рыбачил. Но они закупили одни только голые крючки и, не обратив никакого внимания на ее недоумения и шутки, быстро отправились домой.