Г е р о й (лежит, заложив руки под голову. Вытягивает руку. Держит ее перед глазами). Вот моя рука. Я двигаю рукой. Моя рука. (Шевелит пальцами.) Мои пальцы. Моя живая рука так послушна. Она делает все, что я пожелаю. (Отворачивается к стене. Может быть, засыпает.)
Входят р о д и т е л и Героя. Они озабочены. Отец посматривает на часы.
М а т ь. Не держи руки под одеялом, это некрасиво и вредно.
О т е ц. Что из него выйдет, если он будет столько валяться. Вставай, парень!
М а т ь. Ему сорок лет, а он всего лишь администратор оперетты.
О т е ц. Уверяю тебя, что он гадко играет под одеялом. Сам с собой.
М а т ь. Глупости! Да там еще кто-то под одеялом. Кажется, женщина.
О т е ц. С ума сошла! Семилетний мальчик… Он вчера утащил у меня злотый… Шкуру с него спущу! Да еще весь сахар из сахарницы пожирает.
М а т ь. Но ведь у него заседание! Доклад и содоклад!
О т е ц. Украсть у меня злотый! Ну, скажи он: «Папа, прошу тебя, дай мне злотый, я хочу себе что-то купить», я бы ему сам дал. А так… Он должен быть наказан!
М а т ь. Тише. Он же спит.
О т е ц. И в кого он пошел?
Входит Х о р с т а р ц е в. Их трое. На них довольно поношенные мятые костюмы. Один из старцев в шляпе. Все трое садятся у стены на складные стульчики, которые принесли с собой. Двигаются старцы нерасторопно, зато текст произносят очень четко, звучно, юношескими голосами, без излишней мимики.
Хор старцев использует паузы, во время которых поучает, предостерегает, одобряет.
Х о р с т а р ц е в.
Кто в младенчестве гидру задушит,
Подрастет — взнуздает кентавров,
Изведет из Тартара души,
Удостоится вечных лавров[17].
О т е ц (наклоняется над кроватью, двумя пальцами берет Героя за ухо, тянет его). Не притворяйся, ты уже не спишь. Встань, когда с тобой разговаривает отец!
Г е р о й. Стой! Стой! Кто идет? Стой, стрелять буду! Хальт!
М а т ь. Во сне говорит. Ах, эта ужасная война.
О т е ц. Я хочу с тобой поговорить, балбес.
Г е р о й (садится на кровати). Я слушаю.
О т е ц. Ты почему съел сахар из сахарницы?
Г е р о й. Это Владек.
О т е ц. Не ври, расскажи все, как было, по порядку.
Г е р о й. Я не мог удержаться, папочка. Это дьявол соблазнил меня, папочка!
О т е ц. Если бы ты сказал: «Папочка, можно сахару…»
Г е р о й. А вы, папочка, в носу ковыряли, я видел…
О т е ц. Выродок! Что из тебя выйдет? Бог свидетель!..
М а т ь. Как ты смеешь так с отцом… Не узнаю тебя, дитя мое.
Ж е н с к и й г о л о с и з - п о д о д е я л а. Пан директор, пора на заседание.
Г е р о й. Я понял спустя тридцать лет всю глубину своей, а точнее, моей вины. Папочка. Мамочка. Да, это я съел колбасу в страстную пятницу пятнадцатого апреля 1926 года. Я стыжусь своего поступка. Съесть колбасу я задумал намного раньше, вместе с Ясем и Павликом. Моему низкому поступку, дорогой папочка, нет оправдания. Я съел колбасу из чревоугодия. Я не был голоден. Благодаря твоей заботе, папочка, у меня в детстве было досыта хлеба. Я часто получал деньги и на конфеты. Несмотря на это, я согрешил.
М а т ь. Но отец спрашивает тебя про сахар, а не про колбасу.
Г е р о й. Мамочка. Не защищай меня. Отрекись от сына. Я съел и сахар и колбасу. Помню, примерно в пятнадцать часов пять минут мы начали есть колбасу. Я съел самый большой кусок. А наша любимая бабушка, умерщвленная в результате моих происков…
М а т ь. Но ведь бабушка естественной смертью…
Г е р о й. Бедные родители. Вы породили чудовище. В течение десяти лет я умышленно давал бабушке печенье со стрихнином. Хорошо помню и свои гнусные игры со спичками. С отвращением думаю, что замышлял еще и убийство папочки.
О т е ц. Хорошенькое дело!
Г е р о й. Эти замыслы и планы созрели в моем мозгу, когда мне исполнилось пять лет. До сих пор помню пять свечек, которые горели на пироге…
Ж е н с к и й г о л о с и з - п о д о д е я л а (нетерпеливо). Пан директор, пора!
Г е р о й. Я также хотел бы признаться и в том, что…
Ж е н с к и й г о л о с и з - п о д о д е я л а. Пан директор, время!
Г е р о й. Дорогие мои, у меня совещание, слышите?
Родители выходят.
Г о л о с и з - п о д о д е я л а. Совещание начнется через два часа, но надо подготовиться. Сейчас я вас подготовлю ко всему.
Х о р с т а р ц е в.
Жили-были два кота,
Не коты, а красота.
Серый с рыженьким играли,
Нашу детку забавляли,
Баю-бай, баю-бай,
Милый мальчик, засыпай.
Герой засыпает. Его будит пушечный выстрел. Выстрел должен быть очень сильным — чтобы зрители испугались.
Г е р о й. Идиоты. Опять война?
Г о л о с и з - п о д о д е я л а. Нет, пан директор. Это княгиня Монако родила восьмерых близнецов. В связи с этим по всей нашей стране устраиваются детские утренники, студенческие карнавалы, массовые гулянья и так далее. От снежных Татр до голубых вод Балтики.
Г е р о й. Но почему у нас? Княгиня живет в Монако!
Г о л о с и з - п о д о д е я л а. Это не имеет значения. Сто наших юных активистов в честь этого события совершат путешествие на самокатах в Конго. Другая группа даст обет добрачного целомудрия.
Г е р о й (глядя в потолок). Дубины.
Пауза.
Идиоты.
Пауза.
Кретины, павианы, жуки навозные, воры, мошенники, педерасты, астронавты, онанисты, спортсмены, фельетонисты, моралисты, критики, двоеженцы.
Пауза.
(Закуривает, смотрит в потолок.) Я лежу. Лежу! Главы правительств и штабов позволили мне лежать и смотреть в потолок. Потолок. Прекрасный, чистый, белый потолок. Что за милые люди эти главы. Можно спокойно провести воскресенье.
В комнату входит О л ь г а, женщина средних лет. Останавливается в изножье кровати, снимает пальто. Пальто, сумку, шарф и прочее кладет на кровать.
О л ь г а. Я проходила мимо и услышала, что ты меня зовешь…
Г е р о й. Я тебя?
О л ь г а. Прошло пятнадцать лет, как ты вышел из дому. И ни разу ни единой весточки от тебя.
Г е р о й. Да.
О л ь г а. И не оставил адреса.
Г е р о й. У меня его не было.
О л ь г а. А сказал, что идешь за папиросами.
Г е р о й. Папиросы я купил.
О л ь г а. Пятнадцать лет тебя не было! Как ты? Что с тобой? Объяснись, скажи что-нибудь.
Г е р о й. Хочешь, анекдот расскажу.
О л ь г а. Анекдот. В такую минуту! Это ужасно. Он мне расскажет анекдот, спустя пятнадцать лет…
Г е р о й. Я бы выпил чаю.
О л ь г а. Чай, в такую минуту! В момент, когда я жду отчета обо всей твоей жизни… Я обманулась в тебе, Генрик!
Г е р о й. Меня зовут Виктор!
О л ь г а. Виктор, я обманулась в тебе. Ты свинья и обманщик.
Г е р о й (зевает). Мне уже не хочется говорить.
Х о р с т а р ц е в (каждый из них произносит, обращаясь к самому себе). Ему не хочется говорить… Но он же главный герой… А кто должен говорить…
О л ь г а (топает ногой на старцев). Тихо там… Хоть бы словечко какое-нибудь… Ничего!
Г е р о й. В такой обстановке я ничего не достигну.
О л ь г а. Ты гладил мою грудь, льнул ко мне, как змея, обольщал красивыми словами.
Г е р о й. Красивыми словами?
О л ь г а. Ты говорил, что у нас будет домик с садиком, двое деток: сынок и дочка… Мир рушился, а ты лгал! Ты сломал мою…
Г е р о й. Мир не рухнул. Мы выжили. Ты и понятия не имеешь, Оля, как я рад, что могу лежать. Я могу лежать, стричь ногти, слушать музыку. Главы правительств подарили мне целое воскресенье. Может, ты тоже ляжешь, поговорим.
О л ь г а. Я тороплюсь в театр. У меня уже есть билет… Никогда не прощу тебе… (Выходит.)
Г е р о й. Оставь хоть газету! Я думал, мы все умрем, вот и говорил тебе о детях, о цветах, о жизни. Понятно же! (Раскрывает газету, просматривает ее, читает вслух.) «Бутылки, перед заполнением их пивом, должны быть тщательно вымыты. Работники разливочного цеха часто не дают себе труда проверить, чисты ли бутылки. А в результате в наполненных бутылках попадаются «инородные тела», случается даже, что в пиве плавают мухи. В нашей предыдущей заметке о пиве мы уже писали о чуть ли не варварском отношении к этому напитку со стороны некоторых торговых работников. Торговля пивом дает широкие возможности для мошенничества. Как, например, столитровую бочку пива сделать стодвадцатилитровои?»
Х о р с т а р ц е в. Очень просто.
Г е р о й. «Кружки с пивом надо наливать так, чтобы в них образовывалось побольше пены. Тогда клиент получает вместо полной кружки только половину ее или третью часть. (Голос Героя становится громче, начинает звучать патетически.) Конечно, в пиве должна иметь место так называемая шапка пены. Однако содержимое кружки обязано соответствовать норме. Поэтому все кружки, равно как и стаканы, должны иметь деления, то есть такие черточки, которые показывают, сколько кубических сантиметров напитка налито — двести пятьдесят или пятьсот… К сожалению, пивные кружки даже не моются надлежащим образом. У многих из них внутренность покрыта слоем жира, а жир — враг номер один золотистого напитка. В торговле пивом наблюдается достойное порицания отсутствие ответственности. С этим надо покончить. Надо наказывать…»
Хор старцев разделяется на голоса.
С т а р е ц I (прикладывает к уху ладонь, свернутую трубочкой). О чем он говорит?
С т а р е ц II. О пиве.
С т а р е ц III. А нет ли в этом пиве каких-то намеков насчет властей? Подтекстов, символов, аллегорий? Не поборник ли наш герой?
С т а р е ц I. Он говорит о пиве!