Внезапно она вырвалась и отвернулась.
— Чего вы ждете? — спросила она срывающимся голосом.
— Может, лучше повременить? — отозвался я. — Скоро стемнеет…
— Ну и что? — отрывисто бросила она. — Так будет романтичнее?
— Не знаю. Возможно.
— Если вы забыли, мистер Рейвел, могу напомнить: у нас с вами не роман. Мы поступаем так в соответствии с практической целесообразностью.
— Не говорите за других, Меллия.
— Я знаю, что говорю!
Она повернулась ко мне, лицо порозовело, глаза сверкали.
— Черт возьми, не тяните время, — процедила она сквозь зубы.
— Расстегните рубашку, — тихо произнес я. Она уколола взглядом. — Делай, как я сказал, Меллия.
Какое-то мгновение она продолжала смотреть непонимающим взглядом, потом насмешливо скривила губы.
— Довольно! — взорвался я. — В конце концов, идея принадлежит вам, леди, а не мне. Я не принуждал вас к близости и сейчас не принуждаю. Но вам не мешало бы разобраться в сути происходящего, если вы не хотите принести вашу великую жертву втуне. Физическая близость не является магическим компонентом, главное — психологический контакт, взаимопонимание, единство двух индивидуальностей. Их полное слияние важно так же, как слияние тел. Причем сексуальный аспект — лишь средство. Если вы не откажетесь от мысли воспринимать происходящее как своего рода изнасилование, можете выкинуть из головы всякую надежду на благополучный исход.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и посмотрела на меня. Ресницы были влажными, очертания губ смягчились.
— Я… простите. Вы правы. Но…
— Не стоит, я понимаю. Вы представляли себе первую брачную ночь несколько иначе.
Я взял ее мягкую, горячую и послушную руку.
— Вы когда-нибудь любили, Меллия?
Она кивнула.
Лайза, Лайза…
— Сосредоточьтесь. Вспомните, как это было… Притворитесь… Я — это он.
Глаза ее закрылись. Чуть вздрагивали тонкие веки. На лепестково-нежной коже выделялся пастельный цвет вен. Я нежно провел рукой по ее шее, затем по плечам под ночной рубашкой. Кожа ее была гладкой и горячей. Мягким движением скинул бретельки, рубашка соскользнула с плеч и задержалась на изгибе грудей, мои руки убрали ткань и охватили груди. Она глубоко вздохнула, губы раскрылись.
Руки ее опустились, и ночная сорочка скользнула на пол. Она шагнула вперед и прижалась ко мне, и я успел разглядеть тонкую талию и плавный изгиб бедер.
Ее руки неуверенно потянулись к пуговицам моей рубашки, затем она расстегнула пояс и, опустившись на колени, сняла остатки одежды. Я подхватил ее на руки и понес к кровати. Ее тело, всю ее мне хотелось охватить единым страстным объятием. Она задрожала и потянулась ко мне. Рот приоткрылся, ресницы разомкнулись, и я увидел мерцающие томные глаза. Наши губы жадно встретились. Я подался вперед, и ее бедра прижались к моим. Мы двигались как одно целое.
Исчезло время, пространство. Она вошла в мои объятия, заполнила весь мир, стала мерой красоты, радости, наслаждения, которое нарастало, поднималось на высокий гребень невыносимого восторга, обрушивалось девятым валом, а затем плавно замедляло бег, замирало, падало и растворялось в тихом ночном океане жизни…
17
Долгое время никто из нас не говорил ни слова. Мы лежали, усталые, в полумраке палатки, вслушиваясь в мерный рокот прибоя и неясный шум ветра за брезентовым пологом.
Наконец она открыла глаза и бросила на меня безмятежный и удивленный взгляд. Затем глаза закрылись, и Меллия уснула. Я тихо поднялся, подобрал одежду и вышел. Было жарко, с дюн дул сухой ветер. Где-то в миле от нас по берегу брела пара маленьких рептилий. Я оделся, спустился к воде и побрел вдоль шумевшей линии прибоя, разглядывая крошечные существа, которые с отчаянной настойчивостью барахтались в лужицах на песке.
Когда я вернулся в палатку, солнце уже скрылось. Меллия хлопотала над ужином из консервов. Она надела ночную рубашку и ходила босиком и с распущенными волосами. Взгляд ее казался недоверчивым и озорным. До боли юная…
— Я никогда не пожалею. Даже если… — запнулся я.
Слабый отблеск тревоги скользнул по ее лицу.
— Даже если… что?
— Даже если теория ошибается…
Она уставилась на меня, глаза ее расширились.
— Да, я забыла… — произнесла она. — Я совсем забыла, что…
Я глупо улыбнулся.
— Я тоже — до сего момента.
Она прикрыла рот рукой и рассмеялась. Я обнял ее и тоже рассмеялся. Вдруг она заплакала, руки обвились вокруг моей шеи, она прижалась ко мне и рыдала, рыдала, а я гладил ее волосы и что-то бормотал в утешение.
18
— На этот раз я не забуду, — шепнула она мне на ухо в темноте маленького домика…
— Ты очень любил, любишь свою Лайзу?
— Очень.
— Как вы познакомились?
— В городской библиотеке. Оба искали одну и ту же книгу.
— И нашли друг друга.
— Это случай. Или чудо… Я прибыл на место всего несколько дней, надо было вжиться в роль и понять жизнь того отдаленного времени. Поскольку задание было долгосрочным, составители легенды позаботились о моем слиянии с окружающей средой. Личность Джима Келли, чертежника, заняла 99 процентов моего сознания. Оставшийся процент, на долю которого приходилось понимание функций агента Пекс-Центра, занимал самый скрытый уголок мозга и проявлялся лишь в неясном, но настойчивом напоминании о целях и задачах, не соизмеримых с обыденностью существования в древнем Буффало. То был лишь смутный намек на роль, которую я играл в великих делах.
Когда я повстречал Лайзу, то принялся ухаживать и завоевывать ее и вошел в ее жизнь как случайный спутник, не отдавая себе отчета. Когда я женился, то сделал это с искренним намерением прожить вместе в радости и горе, бедности или богатстве всю жизнь, пока смерть не разлучит нас.
Но разлучило нечто более неотвратимое, чем смерть. И по мере того, как приближалась развязка, необходимые сведения всплывали из небытия и появлялось понимание истинного положения. Конфронтация с каргом завершила процесс.
— Все-таки это действительно случай, — вставила Меллия.
— Даже если она — это я… находилась там по другой причине и не знала о вашей работе…
— Не защищай ее, Меллия. Она не виновата.
— Хотела бы я знать, что произошло дальше…
— Я бы вернулся и не застал ее дома. Она бы вернулась на базу, выполнив задание.
— Нет! Любовь не могла быть заданием…
— Она просто не ведала ни о чем, как и я, руководствовалась самыми благими намерениями. Белым воротничкам в Пекс-Центре виднее.
— Замолчи, — мягко прервала меня поцелуем Меллия. — Я ревную к ней, — шепнула она. — Она — это я.
— Ты мне нужна, Меллия. Каждая моя клеточка стремится к тебе. Я просто не могу не вспоминать.
Смех, похожий на рыдание, сорвался с ее губ.
— Ты обнимаешь меня и думаешь о ней. Ты изменяешь ей со мной…
Она умолкла и прикрыла ладошкой мой рот.
— Не надо, не пытайся объяснить, Рейвел. Ты не в силах ничего изменить и не можешь помочь. Ты любишь меня… Я знаю…
И на этот раз мы взлетели на вершину страсти, мир взорвался и швырнул обоих во мглу и безмолвие.
19
Нас обволакивал свет, чувствовалось мягкое дыхание системы циркуляции воздуха. Мы лежали нагишом прямо на полу в спортивном отсеке темпоральной станции.
— Какое все маленькое, — сказала Меллия. — Даже примитивное.
Она поднялась, неслышно ступая босыми ногами, подошла к пульту внутренней связи и щелкнула коллектором.
— Есть кто-нибудь? — эхом пронеслось по коридорам.
Никого не было. Мне не требовалось даже осматривать помещение, это чувствовалось по всему.
Меллия шагнула к контрольному щитку и набрала код аварийного сигнала. Индикатор мигнул и показал, что сигнал записан и уплотнен в микросекундный писк. Теперь с интервалом в час он будет автоматически транслироваться сквозь временной поток в миллион лет.
Меллия подошла к станционному журналу, включила сканнер и принялась рассматривать последние записи. В тусклом мерцании экрана виднелось ее напряженное лицо. Ее нагота и грациозность возбуждали меня. Я с усилием отбросил эти мысли и подошел к ней.
Бортовой журнал представлял собой обыкновенную заполненную от руки страницу с отметкой стационарного времени 09.07.66 г., с номерным шифром Берега Динозавров и личным кодом Нела Джарда в нижнем углу листа.
— Я вернулся с задания десятого, а надпись датирована днем раньше, — сказал я. — Думаю, ему просто не хватило времени записать. На станцию напали.
— По крайней мере, ему удалось вывести сотрудников, прежде…
Она не стала продолжать.
— Да. Всех, кроме себя, — согласился я.
— Но… Ты же не нашел его?.. Никаких следов… в станции… Ты же был здесь…
— Ты имеешь в виду труп? Нет. Возможно, возможно, воспользовался транспортной кабиной. Или шагнул через край…
— Рейвел!
Меллия с укоризной поглядела на меня.
— Ладно. Пойду-ка я надену что-нибудь. Но мне нравится играть с тобой в Адама и Еву, — добавил я. — Даже очень нравится.
В крыле жилых помещений нашлась уйма форменного обмундирования, аккуратно разложенного по ящикам. Я с наслаждением ощутил на себе прохладу гладкой ткани. Стоячие воротнички и колючая шерстяная ткань доставляли мне массу неудобств на задании в 1936 году. Знакомое ощущение вернуло в нужное русло…
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Лайза — Меллия стояла рядом, натягивая на себя облегающий цельнокроеный костюм. Увидев мой взгляд, она заколебалась на мгновение, застегнула молнию и улыбнулась. Я ответил тем же.
Затем мы продолжили осмотр. Я видел клубящийся туман и обрыв в десяти футах от входа. Жемчужно-серая взвесь поглощала звуки нашего голоса. Я швырнул камешек. Он упал в шести футах, застыл и поплыл в сторону, утратив всякий интерес к закону тяготения. Я пристально вглядывался, но ничего не мог разглядеть, кроме туманной мглы.
— Ну и пусть, — произнесла рядом Меллия.