— Я говорила с мисс Джексон, — доложила няня Бишоп. — Она благополучно вывезла тех троих, и все двадцать девять братков в наличии. Все еще требуют бумагу. У Попа посталкогольные конвульсии, но он тихо отдыхает. А сейчас прошу прощения.
Она поспешила в женскую уборную в сопровождении мисс Блашес, которая минутой раньше вручила Флэксмену сигару, с отвращением держа ее подальше от себя.
— Извините меня, няня, — затараторила розовая роботесса, когда они оказались в священном убежище, — но я умираю от желания задать вам один личный вопрос. Надеюсь, вы не будете возражать.
— Валяй.
— Ну, до этого утра я все время отмечала, что вы были гораздо более красивой девушкой, если вы понимаете, что я хочу сказать. Но сейчас… — Она взглядом показала на заметно уменьшившийся бюст няни Бишоп.
— Ах, это! — няня Бишоп задумчиво нахмурилась. — Я вот что скажу. Я просто решила отделаться от них. Они были слишком сексуальными.
— Как это смело! — Мисс Блашес задрожала. — Я, конечно, слышала об амазонках, но какой решительный шаг! У вас гораздо больше смелости, чем у меня. Я даже побоялась покраситься в черное, когда умер святой Вилли. В глубине своих схем я всегда была трусихой. Няня, вы так отважны, скажите мне, неужели женщина, жертвуя ради прихоти возлюбленного честью, благопристойностью и невинностью, при этом аж кипит от злости?
— Эге, да это главный вопрос, — усмехнулась няня Бишоп. — Ну да, чувствуешь, будто каждый квадратный дюйм твоего тела нашпигован бешеной злобой. Вы это хотели узнать?
Тем временем в фойе толстый руководитель лиги, проглотив мороженое, снова решительно подбирался к Флэксмену и Джо. Последний, довольно долго почесывавший затылок, неожиданно сказал:
— Я забыл вас спросить, мистер Флэксмен, когда это Клэнси Гольдфарб начал работать на правительство?
— Этот старый пират? Этот книжный червь? Ты рехнулся, Джо.
— Нет, не рехнулся, мистер Флэксмен. Ребята Клэнси перемешались с правительственными людьми, бегали за ними повсюду и помогали искать и рубить. А потом они вроде как слиняли.
Зейн Горт, все еще нося с собой Полпинты, спустился по вновь выведенному из строя эскалатору.
— Мне очень жаль, — доложил он, — но добрых сорок процентов недопоставленных книг увели. Секс-эпосы вычистили напрочь.
Флэксмен вздрогнул и качнулся назад.
Толстый предводитель детской лиги, показав на двух мальчиков, которые держали позади него большую черную коробку, приготовился разразиться речью.
— Дорогой сэр… — твердо начал он.
— Ну чего вы тут стоите? — заорал Флэксмен на Зейна. — Несите это яйцо назад в Инкубатор и запрягайте его в диктописец! Гаспар, тащи те тридцать рулонов к яйцеглавам! Я переношу дату окончания романов на послезавтра! Больше никаких каникул! Первого, кто позволит себя похитить, я уволю! Меня это тоже касается. Няня Бишоп! Нечего бездельничать там на балконе, спускайтесь вниз! Я хочу, чтобы вы пошли в Инкубатор и очень мило поговорили с мозгами по поводу завершения нашего проекта. Приготовьте адреналин и все, что нужно для оживления Каллингема, когда мы доставим его сюда. Мисс Блашес!
Издатель запнулся, подыскивая, что еще можно приказать. В наступившей тишине раздался голос Полпинты:
— Не много ли вы на себя берете, мистер Флэксмен, пытаясь командовать созданием великих произведений искусства да еще назначая какие-то сроки?
— Заткнись, ты, жестяное ничтожество! — От ярости Флэксмен затопал ногами.
— Думай, что говоришь, — спокойно ответил яйцеглав, — или я стану являться в твои сны.
Рассудив, что наконец наступил подходящий момент, юный луноболист снова с пафосом заявил:
— Дорогой сэр, мы — фаны и преданные любители вашего сериала «Внешние игры и Космические новички». Наша команда по луноболу выбрана президиумом фанов, чтобы преподнести Рокет Хауз в качестве признания вашего вклада ко внеземной спорт и космические игры высшую награду, которую властен присудить наш президиум. — Он поднял руку, и два мальчика позади него открыли коробку. — Вы награждены…
Тут предводитель луноболистов повернулся, порылся в коробке и неожиданно запустил во Флэксмена большим сверкающим шаром, который хотя и сиял поярче, но по размеру был точной копией яйцеглава.
Крик Флэксмена замер на вздохе. Шар ударился об его грудь с легким «памм» и под углом отскочил.
— …серебряным луномячом! — закончил юный фан, когда Флэксмен без чувств брякнулся на пол.
41
Рокет Хауз прихорашивался, готовясь к финишу Писательского Дерби серебряных яйцеглавов. Во всяком случае, Гаспар повесил плакат с этими четырьмя словами в большом кабинете, Охранник Джо втащил складные стулья и протянул несколько ниток с серебряными флажками, от Энгстренда доставили прохладительное, а эскалатор в очередной раз отремонтировали, и тот вновь весело вертелся.
Дверь с электрозамком также отремонтировали, хотя, к ужасу Флэксмена, она стала теперь периодически открываться без какого-либо постороннего вмешательства. Однако с помощью сильных ударов Охранник Джо, кажется, устранил и эту неполадку.
Компаньоны поделили чтение произведений поровну, на каждого пришлось по пятнадцать выбранных наугад с соблюдением полной анонимности рукописей Оба они приняли таблетки «Престиссимо», что увеличило скорость чтения приблизительно в десять раз, и бесконечные листы из диктописцев мелькали на их машинах для чтения с нервирующей частотой.
Каллингем задерживался над каждой стопкой дольше, но у него они были потолще. Никаких признаков истощения после сорока восьми часов, проведенных со знойной женщиной из плоти и крови, белокурый издательский директор не обнаруживал и уже явно опережал в работе Флэксмена. Гаспар, заключивший небольшое пари с Зейном, с досадой отметил, что ни один из них не халтурил, скрупулезно прочитывая каждую страницу.
Все доверенные лица Рокет Хауз были налицо; ни один из них не пропустил возможности увидеть компаньонов за какой-нибудь реальной работой. Затаив дыхание, они сидели бок о бок: Гаспар с няней Бишоп, Зейн с мисс Блашес, а чуть поодаль братья Зенгвеллы. Поп был свежевымыт и очень бледен. Он сидел достаточно тихо, лишь судорожно наматывая бороду на руку и изредка окидывая опасливым взглядом запретный конец стола, где стояли напитки.
Вначале были, правда, опасения, особенно у Гаспара, что Элоиза Ибсен внесет некую сумятицу в работу. Однако, как приличествующая издательскому директору леди, она появилась одетой по последней моде с очень низким вырезом, была чрезвычайно мила и предупредительна, а сейчас скромно сидела одна, сдержанно улыбаясь Каллингему, когда тот отрывал голову от очередной страницы рукописи.
Присутствовала даже мисс Уиллоу. Выяснилось, что у Каллингема был с ней договор еще на три дня. Впрочем, чтобы женокен не беспокоил Флэксмена, ее в последний момент закрыли белой простыней, хотя Гаспар и сомневался, что от этого у издателя будет меньше бегать мурашек по телу.
Из молчаливого уважения к слабости Флэксмена было также решено, что при чтении рукописей яйцеглавов не будет, но между конторой и Инкубатором все же установили двустороннюю телесвязь. К несчастью, из-за дефекта огромный телеэкран временами чернел или изображение растворялось в помехах. Тем не менее в описываемый момент он четко показывал мисс Джексон в окружении батареи маленьких телеглаз. Несмотря на ранее высказанное безразличие и постоянную демонстрацию одинокого интеллектуального величия, все яйцеглавы проявили значительную заинтересованность в обсуждении выданных точно в срок литературных шедевров. Даже Полпинты после возвращения в Инкубатор писал с максимальной скоростью и справился с творческим заданием.
Втайне радуясь такой большой аудитории и скрывая свои эмоции, оба компаньона без комментариев меняли рулоны, хотя все остальные при этом испытывали легкое нервное возбуждение. Но они старались вести разговоры вполголоса, боясь наэлектризовать обстановку.
— Вчера вечером я прочел еще немного «Дела Маурициуса», — заметил Гаспар, качая головой. — Боже, Бишоп, если это образчик старинного детектива, то какими же тогда должны быть их основные произведения!
— Побыстрее заканчивай, — прошептала девушка в ответ. — Яйцеглавы подобрали тебе еще один детектив старого русского мастера саспенса под названием «Братья Карамазовы». Потом они собираются дать тебе расслабиться с крутой штучкой об ирландских похоронах, кажется, «Пробуждением Финнегана», а также легкими воспоминаниями об обществе под заглавием «Воспоминание о прошедшем», мелодрамой плаща и кинжала «Король Лир», сказкой «Волшебная Гора» и мыльной оперой о взлетах и падениях страдающих семей — «Война и мир», по-моему, так они ее называли. Они отобрали для тебя много легкого чтения, которое ты получишь, как только закончишь знакомство с этими двумя детективами.
— Ну раз они дают мне всю эту старую литературу, — передернул плечами Гаспар, — то я, наверное, одолею их. Но сейчас меня волнует лишь одно — зейновский проект «Л».
— Разве он тебе не говорил? Ты же его друг.
— Ни слова. Ты что-нибудь знаешь? Я думаю, что Полпинты тоже вовлечен в него.
Няня Бишоп опустила глаза, затем ухмыльнулась:
— У нас есть свой собственный секрет, — она сжала его руку.
Гаспар легонько ответил на пожатие.
— По мнению яйцеглавов, кто должен выиграть конкурс?
— Они молчат. Я никогда не видела их такими таинственными. Это меня беспокоит.
— Может, и все рукописи будут сногсшибательными, — с оптимизмом предположил Гаспар. — Тридцать бестселлеров пахнут гулянкой!..
Рулоны были почти все прочитаны, и напряжение мгновенно возросло, что проявилось в схватке Охранника Джо с Попом, который попытался добраться до напитков. Подойдя к столу, чтобы разнять братьев, Гаспар вдруг почувствовал толчок стального локтя Зейна Горта, с прозорливой дипломатичностью наполнявшего тарелку для Элоизы Ибсен.
— Гаспар, — прошептал робот, — мне нужно что-то тебе сказать.
— Проект «Л»? — быстро спросил Гаспар.