нигде нет той тонкости рисунка, как в изображении зрительных впечатлений, – даже отдаленно. Над всем царит зрение. Что меня особенно взбесило, это то, что в описании дуэли Онегина с Ленским П. забыл отметить звук выстрела. Между тем, при страшном нервном возбуждении всех присутствовавших среди безмолвия, этот звук должен был произвести потрясающее впечатление.
Теперь надо взять Козлова и посмотреть, насколько выдвинуты у него звуковые ощущения; его слух, как слепого, должен был быть очень тонок, также и осязание.
Любопытно знать: слышим ли мы во сне звуки, или наши сны безмолвны. Надо справиться. У Пушк. описаны два сновидения: сон Татьяны и в стих. «Три дня купеческая дочь Наташа пропадала»; в обоих сны полны звуков.
Среда, 2 ч. дня. Сегодня читал Лермонтова. У него слух играет очень большую роль. У него есть множество стихов, посвященных исключительно описанию впечатления, производимого тем или другим звуком; у Пушк. их 1 или 2 (напр., «Зорю бьют. Из рук моих…»). Любопытно вот что: в стих. «Когда волнуется желтеющая нива» Лерм. изображает свой идеал – и в нем звуки играют большую роль; П. тоже два раза рисует свой идеал («Безумных лет» и «Из VI Пиндемонте») – и ни разу не упоминает о звуках – все только о зрительных впечатлениях.
Можно сказать, что в прозе Пушкина звук имеет ничтожное значение, а у Лерм. большое.
8 час. веч. Об этих моих Vorstudien[142], пожалуйста, не говорите никому, еще кто-нибудь похитит мою мысль.
У меня нет ничего нового. Как видите, не работаю. Три года я не знал свободного дня – почему мне не взять себе теперь хоть неделю и делать то, что мне приятно? Вы обеспечены, у меня деньги есть (последнее время довольно много пишу в Р В.), а долги подождут.
55[143]
Москва, 4 февр. 1898 г.
Среда, 7 ч. веч.
Мне предложили урок в Уфимской губ., и я думаю его взять. Дело идет через того же Сперанского. За Уфой есть станция Симская, где находится Симский рельсопрокатный завод, директором там состоит Умов, двоюродный брат проф. Умова. У него двое мальчиков, из которых старшего надо готовить в 5-й класс, а с младшим просто заниматься. Место горное – Урал; они очень богатые люди, сам Умов в своей округе вроде царька. Теперешний репетитор – тоже еврей, юрист, знакомый Сперанского, теперь получил место библиотекаря при учен. комитете Мин. финансов. Я читал его письмо: он с восторгом отзывается о детях и очень хорошо об условиях жизни (он прожил там 1½ года). Он получает 75 рубл. в месяц, а я потребовал 100. Летом дается двухмесячный отпуск с сохранением жалованья. Я поставил условием, чтобы с 10 июня по 20 августа быть свободным (чтобы жить с мамашей).
Вы спросите, что меня побуждает взять этот урок? Вот что. Мой организм, мои нервы настоятельно нуждаются в отдыхе; мне непременно надо было бы пожить в деревне, а как это сделать? Там я буду иметь горный воздух, хорошее питание, а главное – там нет волнующей обстановки городской жизни. По всей вероятности, я прожил бы там только до июня; за это время я отдохнул бы и приготовил бы часть Белоха. А осенью мне захочется поработать, так что я должен буду жить в Москве или (как я рассчитываю) в Берлине.
Во всяком случае, вопрос еще далек от решения; на днях Спер. пойдет со мной к Умовым (проф. физики, раньше в Одессе). Они часто гостят в Симском заводе и смогут рассказать мне все подробности. На четыре месяца – почему и не поехать? 400 рубл. тоже пригодятся. Думаю прямо сказать, что еду только до 1 июня; если согласятся – хорошо.
А раньше днем пришел Булгаков с предложением от проф. Вернадского (тамбовский земец) – взять место заведующего сиротским приютом в Тамбове, за 1500 руб. на всем готовом. Я, конечно, только посмеялся.
Давно уже – с зимы 94/95 г., когда писалась статья о Петрарке – я не работал с таким увлечением и наслаждением, как теперь. По поводу Arbeit und Rhytmus Бюхера, о котором готовлю реферат, т. е. статью, я забрался в вопрос о происхождении искусства вообще, обложил себя обширной литературой и копаю вглубь. Что искусство явилось потому, что человеку присущ некий ästhetisher Trieb[144], это, конечно, совершенная нелепость; между тем именно так этот вопрос решается в литературе. В настоящее время эстетическое чувство нам, конечно, присуще, но откуда явилось с самого начала? О-це заковыка! У меня есть кое-какие мысли. Пока я только читаю, на днях начну писать.
56[145]
Москва, 6 февр. 1898 г.
Пятн., 9 час. веч.
Дорогие мои!
Сегодня я не мог ни написать вам большое письмо, ни послать деньги, по следующей причине. Как вам известно, я совсем забросил перевод, так как у меня были деньги из Р В. Вчера утром я заметил, что деньги у меня на исходе – значит, надо что-нибудь написать. Утвердившись в этой мысли, я стал думать, о чем бы такое написать, и, надумав, днем отправился в редакцию Р. В. и спросил Мануйлова, не уместно ли будет по поводу дела Золя напомнить публике другое такое же дело – заступничество Вольтера за Каласа. Он нашел эту мысль замечательной, и мы условились, что в субботу (т. е. завтра) я принесу фельетон. В редакции, между прочим, видел Толстого, который пришел поговорить о голоде в Тульской губ. Серая блуза, серые штаны, очень сутуловат и робок.
Вечером я был занят. Сегодня утром я еще не имел представления о том, где можно найти материалы по делу Каласа. В 10 час. я пошел в Унив. библ., и в 12 у меня весь стол был завален книгами. До сих пор я читал и буду еще читать часов до 12, а утром придет ко мне переписчица Вормса, и я надеюсь до 4 часов продиктовать весь фельетон. Вот почему я не послал вам денег; сделаю это уже в понедельник.
Вчера вечером я пошел с Котляревским к Умовым узнать насчет урока. В результате я решил так: урок этот я возьму, потому что там, по-видимому, есть все данные для успокоения нервов и вообще для поправки. Но беру его только до 1 июня, потому что осенью мне захочется работать, а это в Уфимской губ. невозможно. Поеду 20 февр., так что пробуду там 3½ месяца. Жалованье – 100 рубл. в месяц, проезд во II кл. на их счет. Семья проф. Умова в марте едет туда гостить весну. Пишите, что вы думаете.
Уфа от Москвы удалена настолько же, как Одесса (1½ тысячи верст), но из Уфы прямо в Одессу всего 2500 в. (на Пензу). Климат, говорят, очень здоровый; можно ездить верхом и т. д.
Насчет еврейства не будет неприятностей, потому что они люди образованные и потому что теперешний учитель – тоже еврей.
57[146]
Москва, 21 февраля 1898 г.
Субб., 10 час. веч.
Дорогие мои!
Наконец, я собрался написать вам. Еду не завтра, а в понедельник; дел по горло.
Итак, в четверг вечером я читал реферат. Предварительно, днем, я пригласил Ник. Сперанского и Котляревскую и прочитал его им, после чего часа два обсуждали его. Вечером я читал, говорят, недурно, не заикался, но спешил; а спешил потому, что реферат был велик – я и то читал около часа. Было 15 человек; прения заняли около полутора часов. С моими выводами согласились все, но указали на одну частную ошибку (определение термина «гармония» в музыке) и показали мне, какие части надо сильнее подчеркнуть. Теперь буду перерабатывать эту вещь в журнальную статью.
Устал я за этот день ужасно. Вчера ходил по всяким делам, а вечером собрались у меня гости; были Володя, Вормс, потом Моравский, Котляревский, Романов. Котляревский изображал Мунэ-Сюлли, декламирующего монолог, Виноградова, читающего лекцию, и т. д., и мы покатывались со смеху. Сначала пили чай, потом поели чем бог послал. Уж соседка стучала-стучала в стену; разошлись они в начале 2-го. Романов рассказывал, как он вчера на уроке истории в реальном училище в 7 кл., рассказывая о Вольтере, прочитал ученикам мой фельетон о деле Каласа. Во время чтения второй половины фельетона – чувствую, говорит, что слезы вот-вот потекут; черт знает что такое! однако, слышу, мои ребята начинают усиленно сморкаться, а иной и просто вытирает платком глаза. – Когда окончился урок, к нему подошел один из учеников и спрашивает: «И кто это, Николай Ильич, так хорошо написал? Молодец, право!» – Романов объяснил ему, кто это писал. – Трогательно, не правда ли?
Сегодня я все утро укладывал книги, а потом отправился по делам. Был в редакции, простился и заплатил за газету для вас на 3 мес. (с 1 марта), потом был в типографии, потом купил теплые брюки за 6 руб. потом в Жирард. мануфактуре купил полдюжины откладных манишек по 60 коп. и галстух за 60 коп., потом купил теплые и прочные перчатки за 1р., потом купил 4 пары шерстяных носков по 55 коп. В 7 час. пошел к Гольденв. и просидел до 8½ час; Татьяна Борисовна тоже говорит, что при чтении дела Каласа она едва могла удержать слезы. От них пошел к Щепк., где сидел до 10 час. Завтра надо уложить остальное и побывать у Водовозовой, а вечером буду у Щепк.
Оставался я на день отчасти потому, что много дел, отчасти для того, чтобы ехать с Котляревской; она едет в понедельник и нам ехать вместе до Сызрани, т. е. полторы суток. Где оставлю свои пять ящиков книг – еще не знаю. За эти три месяца у меня прибавилось штук 60 книг – большинство подарков от авторов, а кое-что и сам купил. Между прочим собрался, наконец, купить себе Библию (Ветхий Завет). Стоит 2 руб.
Завтра днем верно опять у меня будет народ – все те, кто хотел быть на вокзале, и кому я сегодня написал, что еду не завтра, а в понедельник. Перед Щепкиными зайду еще к Моравским.
Завтра Водовозова хотела прислать мне по 1 экз. всех ее изданий.