Горнфельд А. Гершензон Михаил Осипович // Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии. – М., 1993. – Т. 4. – С. 53.
17. Гершензон Михаил Осипович // Российская Еврейская энциклопедия. – М., 1994. Т I. Биографии. А.-К. – С. 292.
18. Колеров М. А., Котрелев Н. В., Рашковский Е. Б. Гершензон Михаил Осипович // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года: Энциклопедия. – М., 1994. Т. 1. С. 549.
19. Алешин А. Гершензон Михаил Осипович // Русская философия: Малый энциклопедический словарь. – М., 1995. – С. 123–125.
20. Гершензон Михаил Осипович // Философы России XIX–XX столетий. Биографии, идеи, труды. Изд. 2-е, перераб. и доп. – М., 1995. – С. 134.
21. Межуев Б. В. Гершензон Михаил Осипович // Русская философия: Словарь. – М., 1995. – С. 112–114.
22. Казакова Н. А. Гершензон Михаил Осипович // Политические партии России: конец XIX– первая половина XX в.: Энциклопедия. – М., 1996. – С. 149–150.
23. Зобин Г. С. Гершензон Михаил Осипович // Москва: Энциклопедия. – М., 1997. – С. 211.
24. Проскурина В. Ю. Гершензон Михаил Осипович // Культурология. XX век: Энциклопедия. – Т 1. – СПб., 1998. – С. 147–148.
1. Гершензон М. О. П. Я. Чаадаев. Жизнь и мышление (главы из книги) //П. Я. Чаадаев: pro et contra. – СПб., 1998. – С. 246–286.
2. П. Я. Чаадаев: pro et contra: Личность и творчество П. Чаадаева в оценке рус. мыслителей и исследователей: Антология (Подгот.: Ермичев А. А., Златопольская А. А. – СПб.: Из-во Рус. христиан. гуманит. ин-та, 1998. – 877 с: портр. – (Сер.: Русский путь). О М. О. Гершензоне см. именной указ. (с. 839).
3. Вехи: pro et contra: Антология / Сост., вступ. ст. и примеч. Сапова В. В. – СПб.: Из-во Рус. христиан. гуманит. ин-та, 1998. – 856 с. о М. О. Гершензоне см. по указателю имен (с. 843).
4. Егоров П. Возвращаясь к Чаадаеву: К 130-летию со дня рождения М. О. Гершензона – биографа и издателя П. Я. Чаадаева // Покров – М.,1999. Вып. 4. С. 73–78.
5. Гершензон E Чегодаева Н. М. Первые шаги жизненного пути: Воспоминания дочери Михаила Гершензона. – М.: Захаров, 2000. 283 с.
Ю. В. СинеокаяЗнаменитый спор о культуре
Быть может, всемирная история – это история различной интонации при произнесении нескольких метафор.
История человеческого духа – это летопись Идей, Поступков, Судеб, причудливый и манящий хоровод Смыслов и Символов, Озарений и Отчаяния, чудотворный покой и бездонный хаос тоски по истине, – все то, что объединено для людей понятием «культура». «Лабиринт вавилонской библиотеки», «сад расходящихся тропок», «лестница Эроса», «бесконечный тупик»… разные имена давал культуре XX век. Что же она – прибежище ли, Суббота Суббот для утомленного историей человечества или, напротив, дьявольское препятствие на пути Авраама по ту сторону рационального и иррационального, пути к Смыслу?
О Культуре много говорят и спорят во все времена. Но наиболее насущной и актуальной эта проблема становится в переломные эпохи крупных социальных потрясений, когда рушатся, казалось бы, навеки незыблемые, столь привычные и уютные идеалы, жизнь становится «нелогичной» и «открытой» для игры случая, слабеют скрепы повседневности, ниспровергаются кумиры и меркнут авторитеты, – идет переоценка ценностей.
Суметь осмыслить и зафиксировать в памяти поколений опыт глобальных исторических перемен, угадать в мороке своего времени «талантливую эпоху», узнать и облечь в слова ставшие для тебя вдруг очевидными ответы на «вечные вопросы» жизни – огромная творческая удача, дар.
К числу важнейших документов человеческого духа, книг «на все времена» принадлежит «Переписка из двух углов» – знаменитый спор о культуре, Боге, человеческих ценностях, связи духовного наследия с современностью известных деятелей рубежа XIX–XX веков – историка общественной мысли Михаила Осиповича Гершензона и поэта и философа Вячеслава Ивановича Иванова. «Переписка» М. Гершензона и В. Иванова – событие огромной важности в истории многовекового спора о смысле и роли культуры, памятник эпохи русского религиозного ренессанса начала XX столетия, свидетельство о настроениях отечественной интеллигенции в годы духовного кризиса, вызванного событиями Первой мировой войны и социалистической революции в России, произведение, оцененное современниками как «самое значительное из того, что было сказано о гуманизме после Ницше» (Э. Курциус). Диалог М. Гершензона и В. Иванова получил широкое международное признание. Большой резонанс эти 12 писем вызвали у таких видных мыслителей XX века как X. Ортега-и-Гассет, М. Бубер, Г Марсель, Т. С. Элиот и др., создавших серию философских работ, близких по духу «Переписке».
У читателя, берущего в руки книгу В. Иванова и М. Гершензона, прежде всего, безусловно, вызывает любопытство сама форма изложения авторами своих взглядов. Что такое «Переписка из двух углов» – литературное ли гурманство: художественный прием, инсценировка, или переписка – действительность?
«Переписка из двух углов» действительно была перепиской из двух сторон одной комнаты. Летом 1920 года М. Гершензон и В. Иванов волей случая оказались в одной комнате московской здравницы для работников науки и культуры[229]. В трудные голодные постреволюционные годы советское правительство устраивало санатории – «здравницы для переутомленных работников умственного труда», где писатели и ученые получали возможность в течение недолгого времени отдохнуть и беспрепятственно заниматься творчеством. В одной из таких московских здравниц в белом двухэтажном доме по 3-му Неопалимовскому переулку, между Плющихой и Смоленским рынком, и состоялся знаменитый спор.
В книге своих воспоминаний Вл. Ходасевич, тем же летом состоявший пансионером здравницы, оставил красочную зарисовку «двух углов» – подлинных углов комнаты, в которой отдыхали оба писателя. «Мне посчастливилось: отвели отдельную комнату. Гершензон с Вяч. Ивановым жили вместе. В их комнате, влево от двери, стояла кровать Гершензона, рядом небольшой столик. В противоположном углу (по диагонали), возле окна, находились кровать и стол Вяч. Иванова. В углу мятежного Гершензона царил опрятный порядок: чисто постланная постель, немногие, тщательно разложенные вещи на столике. У эллина Вяч. Иванова – все всклокоченно, груды книг, бумаг и окурков под слоем пепла и пыли; под книгами – шляпа, на книгах – распоротый пакет табаку»[230]. Из этих-то «двух углов» между ними, близкими товарищами, однако, людьми, далекими друг от друга по духовному опыту и тону мышления, завязалась «Переписка», длившаяся с 17 июня по 19 июля. Этой переписке предшествовали беседы, выявившие взаимные расхождения мыслителей. В. Иванов первым ощутил потребность зафиксировать и систематизировать разгоравшуюся полемику. М. Гершензон ответил на письмо друга. Они обменялись шестью письмами, составившими впоследствии текст знаменитой книги. 12 очерков-писем были опубликованы по предложению издательства «Алконост» в Петербурге в 1921 году.
Переплетение двух монологов, составивших цельный текст «Переписки», отражало катастрофическую эпоху ломки духовной связи современности с культурным наследием минувшего, воссоздание которой было целью творчества деятелей Серебряного века. Первая мировая война и Октябрьская революция, подобно всем народным катаклизмам, всколыхнули как стремление к разрушению, так и охранительную волю. Противоборство этих сил проявилось в споре о ценностях и оправдании культуры, традиционно сопутствующем временам великих потрясений.
Сразу по выходу в свет «Переписка» стала предметом оживленного обсуждения в советской России. Рецензии и критические отклики печатались как в центральных, так и в провинциальных журналах и газетах. Несмотря на широкий спектр мнений общую тональность оценок «Переписки» в советской прессе 20-х годов наиболее ясно выражает цитата из журнала «Вестник работников искусств»: «“Переписка” поставила ребром перед переписывающимися вопрос о революции, о пролетариате как таковом, и о его отношении к старой культуре… Эти два угла – два “стиля” одного и того же мировосприятия, ибо в целом оно объединено в “культуре прошлого”, но в разных подходах к ней – благоговейно-мистическом (В. Иванов) и пресыщенно-анархическом (М. Гершензон)»[231]. Философия культуры В. Иванова получила крайне скептическую оценку. Критики были единогласны: «Иванов – реформист, самый типичный академический «культурник» и боится революции»[232]. К М. Гершензону со стороны «могильщиков старого мира» было проявлено больше снисходительности: «Гершензон подошел к грани – шаг вперед, и этот шаг логически должен стать революционным по отношению к старым богам и культуре… Движения назад не существует и путь от сомнений Гершензона не к Руссо, а к Ленину»[233].
Вскоре после издания «Переписки» в среде отечественной интеллигенции, не эмигрировавшей из советской страны, прозвучали голоса, обвинявшие М. Гершензона и В. Иванова в забвении «тревог дня», «уединенном времяпровождении за разговорами на выспренные темы», а также в том, что предмет их беседы «совершенно оторван от жизни». Один из критиков даже уподобил писателей героям «Декамерона», удалившимся в прекрасный сад из царства чумы[234]. Однако большинство авторов рецензий на «Переписку» как в советской, так и в зарубежной прессе 20-х годов подчеркивали ее актуальность и были едины во мнении, что «переписка касается очень близко настоящей минуты, очень животрепещуща и насущно нужна»