В этом месяце читаю еще больше. Начал читать Ranke’s Geschichte Deutschlands in Zeitalter der Reformation[82]; читаю Гизо Историю цивилизации во Франции – кончаю 1-й том. Взял на днях у Герье тему для реферата (о Бернарде Клервальском из эпохи 2-го крестового похода) и для этого прочитал статью Стасюлевича в Москвитянине 53 г. и одну немецкую книжку о Бернарде. Но сегодня Герье предложил мне другую – более обширную тему – сопоставление Бернарда Кл. с ветхозаветными пророками, и поработать теперь придется не мало. Обо всем этом напишу тебе в следующий раз, так как тут есть различные обстоятельства, о которых следует написать. Замечу только, что это будет у меня первая работа по французским источникам. Кроме того, занимаюсь языками; за сентябрь и октябрь прочитал роман Додэ – Sapho; это по-французски. А по-итальянски – хожу на лекции, дома учу грамматику и читаю, хотя очень мало за недостатком времени.
В театрах бываю довольно часто. Видел за последние недели «Двенадцатую ночь» Шекспира, в прекрасной постановке у Корша, 2 или 3 пьесы у Горевой, «Бедный Ионафан», прекомичную оперетку у Парадиза (о чем впрочем, может быть, уже писал). 14 ноября в имп. театрах давались бесплатные спектакли для воспитанников и воспитанниц столичных учебных заведений; в университет было прислано 150 билетов, а записалось, говорят, 1000 человек. Билеты доставались по жребию, и я получил кресло партера в Малом театре, где шла Орлеанская дева (Ермолова), так что я видел ее уже в 3-й раз: раз (в прошлом году) в этом же исполнении, и раз у Мейнингенцев. Это было днем. А вечером в тот же день был студенческий концерт, где участвовали многие лучшие артисты и артистки Москвы. Слышал много прелестного пения. Народа на этом концерте было 8 тысяч. Большинство билетов было продано при входе 2 раза, а часов в 9 совсем прекратили при входе продажу билетов.
17[83]
Москва, 20 ноября 1890 года.
Вторник, 8 час. утра.
Дорогая мамаша!
У меня все по-старому. Я здоров и занимаюсь много, больше обыкновенного. Я писал Вам, что работаю над рефератом по истории, – вот эта работа и отнимает у меня все время. Кончить реферат надо к 8-му или, самое позднее – к 15 декабря. Тема очень интересная, и работа доставляет мне большое удовольствие. Вчера получил, наконец, повестку на деньги.
Факт интересный, может быть, и для Вас: в настоящем году в наш университет поступило гораздо больше студентов, чем поступает обыкновенно. Между ними, конечно, много бедных, и результат был тот, что Комитет для вспомоществования недостаточных студентов был в состоянии уплатить по 50 р. (за слушание лекций) едва за половину студентов, обратившихся к нему, и на этой неделе целая масса студентов должна была быть исключена за невзнос платы. На днях в здешней газете Рус. Вед., была напечатана статья по этому поводу, где взывали к щедрости московского общества. На другой день в редакцию поступило в пользу недостаточных студентов 208 р., две дамы принесли инспектору 300 р. и студенты медицинского фак. собрали между собой 700 р.; в один день – 1.200 руб. Не только за всех было уплачено, но еще остались деньги. Такие вещи возможны только в Москве, где благотворительность очень развита. Целую Вас и остаюсь любящий Вас М.Г.
Дедушке кланяюсь сердечно.
18[84]
Москва, 14 декабря 1890 г.
Пятница, 11 час. веч.
Дорогие мои!
Только что вернулся я от профессора, где читал свой реферат. Человек он такой, что никак не узнаешь, доволен ли он чем-нибудь, или нет. Он сделал несколько замечаний, задал несколько вопросов и, вероятно, остался доволен рефератом, так как просил оставить тетрадь ему.
История этого реферата такова. Начиная с этого года писание рефератов обязательно для всех студентов 3-го и 4-го курсов, для нас же – студентов 2-го курса – нет. Так как на 3-ем курсе в этом семестре читали довольно интересные работы (по средневековой истории, главным образом, о Бернарде Клервальском), то я и стал с начала года ходить на семинарий Герье, но принимал лишь платоническое участие. В одну из суббот (недели 4 тому назад) Герье предложил еще одну тему: Взгляд Стасюлевича на Б.К. по статье Стас. в Москвитянине 1853 г., и так как никто из студентов не вызвался, то я, хотя и не имея права, попросил тему для себя. Герье очень охотно согласился, дал мне книгу (Москв.), и я уже собирался писать эту работу, как вдруг через несколько дней Герье встречает меня в коридоре и говорит, что он меня именно ищет, чтобы спросить, прочитал ли я статью Стас. Я сказал, что прочитал, но что затрудняюсь писать реферат, так как статья ничего интересного не представляет. – И прекрасно, – говорит. – Вот если Вы интересуетесь Бернардом, я хотел Вам предложить другую работу. (На основании писем Бернарда характеризовать его обличительную деятельность.) Я отказаться не мог и согласился. Срок был назначен через 3 недели, т. е. вчера (13-го). В реферате он, очевидно, принимал большое участие, т. к., встретив меня раз на улице, начал расспрашивать, как идет работа, кое-что разъяснил и т. д., и предложил, если мне что-нибудь будет неясно, зайти к нему. Действительно, в прошлое воскресенье я пошел к нему, но лишь для того, чтобы просить отсрочки, так как положительно изнемогал. Но он все-таки просил приготовить реферат к 13-му, причем сказал, что он будет прочитан не в аудитории, как обыкновенно, а у него на дому. Вчера я подал реферат, а на сегодня (в 7½ час. веч.) он пригласил к себе тех студентов 3-го курса, которые не уехали, и я от 8 до 9½ читал свою работу. Принял он нас (было 10 чел.) очень вежливо, пили чай и т. д. Реферат был большой – 6 листов, начисто я не успел переписать, и так и отдал ему – черновую, с поправками и т. д.
Эти три недели стоили экзаменов. Большую часть этих дней я вставал в 10–11 час, работал до 2, потом шел в унив. расписаться и обедать, а от 5 до 3–4 – снова занимался. Работать пришлось, главным образом, по латинским источникам, а также по франц. и немецким. Больше всего времени отнял перевод с латинского отрывков из писем. Из 6 листов почти 5 заняты этими отрывками.
19[85]
Москва, 23 января 1891 г.
Среда, 8 час. вечера.
Дорогой брат!
Так как до 11-го ты еще читал мои письма, то начну с 12-го числа. Этот день я провел почти совершенно так, как в прошлом году. В 12 час. был акт; речь читал пр. Тольский (О влиянии школы на ее воспитанников). Тольский – мед., читает детские болезни. Потом читали отчет, из которого привожу наиболее интересные цифры: профессоров и доцентов – 185, студентов без вольносл. и аптек. помощн. – 3473; пожертвований на стипендии, клиники и т. д. унив. получил в этом году 211 тысяч! Потом раздавались медали, потом хор пел «Боже царя храни» и Gaudeamus, причем не обошлось без инцидента, который к счастью, дальнейших последствий не имел. – В отчете под рубрикой: «Ученые труды преподавателей университета» сказано, между прочим, что проф. Веселовский приготовил к печати биографическое исследование о Гоголе.
Часов в 5 отправился я с соседом своим по квартире в Эрмитаж; здесь довольно долго скучал, и даже не скучал, а как-то тосковал, но часу в седьмом напился и сделался очень весел. Поколотил много посуды, многих обнимал и целовал, и со многими пил. Часов в 10 отправились мы в Стрельну, за город; я был очень пьян и пил уже немного; но зато был очень хорошо расположен, чуть не свалился в бассейн, тушил свечи фуражкой, отчего и теперь на донушке сверху большое стеариновое пятно; здесь встретил Сашу и одесситов, хотел было объяснить Саше причину своего веселья, для чего взял его за пуговицу мундира, и должно быть не совсем деликатно, так как она осталась у меня в руке; посему объяснения своего не окончил, о чем впрочем со свойственным пьяному легкомыслием тотчас забыл, ибо в эту минуту увидел перед собою некоего толстяка с длинной русой бородой, которого раза два видел раньше на литературных чтениях и о котором знал, что большой друг Станюковичу. Взяв его (как мне потом говорили) одной рукой за бороду, другою за лацкан, и заставив таким образом стоять смирно под страхом лишения бороды или одной из важнейших частей сюртука, я просил его передать Станюковичу, что хотя прочитанный им в прошлом году отрывок из романа был очень плох, но тем не менее я люблю и уважаю его за рассказы из морского быта. Он был, по-видимому, очень тронут (опасным ли положением своей бороды и лацкана, или моей похвалой – достоверно не знаю) и обещал в точности передать Станюковичу мое замечание и мой комплимент, после чего, нежно облобызавшись, мы расстались. Очутился в Стрельне и Ключевский, но его буквально рвали на части, ему сделалось дурно, и насилу увели его в какую-то комнату. – Часу в 1-м поехали в Яр, где было очень скучно. Здесь потерял стекло из очков и в 4-м часу об одном стекле вернулся с соседом домой. Ночь провел прескверно, рвал и икал, и заснул часов в 8 и встал в час дня. Стоила мне вся эта история всего коп. 50, ибо больше капитала и не было.
Дня через два после этого начал я искать квартиру, и скоро, благодаря одному знакомому, обрел сию обитель. Если возьмешь обыкновенный мужской зонтик и повторишь его на полу два с половиной раза, то получишь длину моей кельи; такова же и ширина. Это не мешает ей быть очень чистой, теплой, уютной; вход превосходный, т. е. чистый и без запаха, тишина весь день могильная, хозяйка и прислуга – ласковые, от унив. минут 20, – а главное: цена ей с прислугою 9 рублей.
Благодаря тишине и отсутствию соседа, беседы с которым отнимали немало вечерних часов, занимаюсь много. Окончил три тома Тьерри, прочитал Американские очерки Диккенса и недавно вышедшую биографию его – Плещеева (печаталась в Сев. В. прошлого года). Теперь читаю, вернее – учу «Боярскую думу» Ключевского. Каждую главу читаю 2, даже 3 раза, и делаю обширные выписки. В день прохожу не более 25–30 стр., а всех 510. Пока прочитал 125; работа – наслаждение. Это будет, вероятно, последняя книга по истории, которую я прочитаю до экзаменов. К последним начну готовиться в конце февраля; но и до тех пор не мало работы. Сегодня взял у Троицкого тему для реферата; она гласит: Смысл современного отрицания метафизики у многих европейских ученых. Не думал я теперь связываться с такой необязательной работой, да не вытерпел: уж очень заманчивый предмет. Другие темы были, пожалуй, не менее интересны: 1) Прирождены ли челов. духу так наз. законы мышления? 2) Значение спора о прирожденности некоторых идей чел. ума в теорет. и практ. смысле (особенно в деле веры). 3) Значение слова «позит