В последнем предисловии к новому немецкому изданию «Коммунистического Манифеста» Маркс и Энгельс писали:
«…Коммуна доказала, что “рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих собственных целей”…» ‹…›
Очень важно суждение Mapкса (12.IV.1871) о причинах возможного поражения Коммуны: «Если они» (парижские рабочие) «“окажутся побежденными, виной будет не что иное, как их “великодушие”. Надо было сейчас же идти на Версаль… Момент был упущен из-за совестливости. Не хотели начинать гражданской войны, как будто бы… Тьер… не начал ее уже. Вторая ошибка: Центральный комитет слишком рано сложил свои полномочия, чтобы уступить место Коммуне. Опять-таки благодаря “честности”, доведенной до мнительности”».
Видимо, излишне формально отнеслись к делу, поэтому и проиграли.
Думается, это можно обозначить термином робость. С одной стороны, рабочие – революционный класс, а с другой стороны, Ленин отмечал, что рабочие еще робеют, не понимают, что они и есть передовой класс. Если будешь робеть, то тебя изобьют, а то и вовсе убьют. Это показали дальнейшие события. Тут уж, как говорится, кто кого. Либо вы быстро и решительно подавите любое сопротивление и обойдетесь небольшими жертвами, либо проиграете.
«…парламентарная республика оказалась в своей борьбе против революции вынужденной усилить, вместе с мерами репрессии, средства и централизацию правительственной власти. Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее. Партии, которые, сменяя друг друга, боролись за господство, рассматривали захват этого огромного государственного здания, как главную добычу при своей победе».
Идея в том, чтобы именно сломать. А сломать – не значит разрушить, это значит на все ключевые посты посадить абсолютно надежных членов партии, настроенных максимально решительно. Они и будут контролировать действия всех чиновников. Нужно немедленно расставаться со всеми, кто будет действовать не в интересах рабочего класса. Государственная машина должна стать иной по содержанию. Это и значит «сломать». Там, где принимаются решения, должны быть совершенно проверенные люди. Которые, как говорил Ленин, ни слова не скажут против совести, не побоятся никакой борьбы для достижения поставленной цели. Вот так решается вопрос необходимого «слома».
И именно вопрос об этом «разрушении», о «ломке», «разбитии» и замалчивают систематически и оппортунисты и каутскианцы!!! ‹…›
«Подобная политика может лишь, в конце концов, привести партию на ложный путь. На первый план выдвигают общие, абстрактные политические вопросы и таким образом прикрывают ближайшие конкретные вопросы, которые сами собою становятся в порядок дня при первых же крупных событиях, при первом политическом кризисе. Что может выйти из этого, кроме того, что партия внезапно в решающий момент окажется беспомощной, что по решающим вопросам в ней господствует неясность и отсутствие единства, потому что эти вопросы никогда не обсуждались…»
Поэтому Ленин начал рассматривать эти вопросы еще до взятия власти. До того, как начался решительный бой. Иначе получается несуразица: вы ввязались в бой, а самые важные вопросы у вас не решены – и вы вдруг сядете и будете думать, что́ делать. Это недопустимо! Вот в 1961 году вся партия отмолчалась.
«Это забвение великих, коренных соображений из-за минутных интересов дня, эта погоня за минутными успехами и борьба из-за них без учета дальнейших последствий, это принесение будущего движения в жертву настоящему – может быть, происходит и из-за “честных” мотивов. Но это есть оппортунизм и остается оппортунизмом, а “честный” оппортунизм, пожалуй, опаснее всех других…»
Иногда кажется, что оппортунизм – это все-таки не ревизионизм, ведь он же не подвергает переделке основы марксизма и даже делает что-то полезное… Но оппортунисты не делают главного, коренного, основного. И это главное, коренное, основное погибает, и вместе с ним погибает вся государственная система.
По поводу церкви и государства Энгельс пишет:
«Полное отделение церкви от государства. Ко всем религиозным обществам без исключения государство относится как к частным объединениям. Они лишаются всякой поддержки из государственных средств и всякого влияния на государственные школы».
Сейчас мы видим, что все происходит наоборот. Отметим кстати, что подобное требование – не пролетарское, а буржуазное. Еще Великая французская революция отделила школу от церкви и церковь от государства.
Читатель может вопросить: что же тогда получается – у нас сейчас у власти монархисты? Ответим: реакционеры. Они начали пятиться назад, докатились до капитализма и стали пятиться дальше – по отношению к тогдашней передовой французской буржуазии. Так что они, получается, дважды реакционеры. В самом деле, ну как такое возможно: сделали военный корабль, и тут же является батюшка его освящать! Что ж, «бог поможет»? Забавно, как некоторые наши современники изображают Сталинградскую битву: с иконами облетели Москву три раза – и по этой линии произошло окружение. Непонятным в таком случае остается одно: почему же сразу вокруг Чечни не облетели вместо того, чтобы десять лет с ней воевать? Или, скажем, вокруг Сирии? Не додумались? Кто-то может ответить: надо еще больше приближаться к церкви, больше уважать ее, прибегать к ней во всех своих делах. Вот вы, уважаемые читатели, прежде чем приступить к чтению нашей книги, помолились?
Чем объединить, связать общины? Ничем, говорят анархисты. Бюрократией и военной кастой, говорит (и делает) буржуазия. Союзом, организацией вооруженных рабочих, ‹…› говорит марксизм.
Советы рабочих депутатов – это организация вооруженных рабочих. Если нет силы, то это не государство.
…революционное использование государства (диктатура пролетариата; разбить старую машину; подавить сопротивление буржуазии; объединить и связать вполне демократические общины вооруженным, централизованным пролетариатом) для перехода к отмене классов, к коммунизму, ведущему к отмиранию государства.
Видим, как серьезно Ленин готовился, и не только к восстанию, но и к созданию своего, рабочего государства. А государство – это орудие силы. Какое может быть орудие силы, если вы не вооружены? В этом и заключается любопытная ловушка, которую отметил Ленин у Энгельса.
Так! («ловушка») замечательно! «…следовало бы заметить, что с палатами труда, составленными наполовину из рабочих и наполовину из предпринимателей, мы оказались бы в дураках. В течение долгих лет большинство оказывалось бы при таком положении постоянно на стороне предпринимателей, для чего достаточно одной паршивой овцы среди рабочих. Если не будет оговорено, что в спорных случаях обе половины отдельно подают свое заключение… было бы гораздо лучше иметь палату предпринимателей и рядом с ней независимую палату рабочих».
Это о том, зачем нужен приоритет именно рабочих в голосовании.
Энгельс писал Бебелю, критикуя тот самый проект Готской программы, который критиковал и Маркс в знаменитом письме к Бракке, и касаясь специально вопроса о государстве, следующее:
«…Свободное народное государство превратилось в свободное государство. По грамматическому смыслу этих слов свободное государство есть такое, в котором государство свободно по отношению к своим гражданам, т. е. государство с деспотическим правительством. Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве… особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле.«Народным государством» анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против Прудона, а затем «Коммунистический Манифест» говорят прямо, что с введением социалистического общественного строягосударство само собою распускается (sich auflöst) и исчезает».
Бебель ответил Энгельсу, что «вполне согласен» с его суждением о проекте программы, но в последней своей редакции все равно оставил «народное государство».
Его мнение и подхватил Никита Сергеевич, дело Бебеля не пропало.
Это, пожалуй, самое замечательное и, наверное, самое резкое место, так сказать, «против государства» у Маркса и Энгельса.
(1) «Бросить надо всю болтовню о государстве».
(2) «Коммуна была уже не государством в собственном смысле» (а чем же? Переходной формой от государства к негосударству, очевидно!).
(3) Анархисты нам довольно «кололи глаза» ‹…› «народным государством». ‹…›
(4) Государство «само собою разлагается (“распускается”) и исчезает…»
(5) Государство есть «временное учреждение», которое надобно «в борьбе, в революции…» (надобно пролетариату, разумеется)…
(6) Государство нужно не для свободы, а для подавления ‹…› противников пролетариата. (7) Когда будет свобода, тогда не будет государства.
Очень хорошая квинтэссенция! В самом начале «Науки логики» Гегеля говорится о прехождении и возникновении. Когда рабочий класс устанавливает свое политическое господство и создает свое государство, то это получается не очередное государство, за которым будет еще какое-то классовое государство, – а последнее государство. В том смысле, что его сила применяется для того, чтобы полностью уничтожить деление общества на классы. И как только это деление будет уничтожено, места государству не будет.
Начало – это решительное государство диктатуры рабочего класса, а результат – отсутствие государства; значит, всю деятельность такого государства можно рассматривать как деятельность по отмиранию государства