И вот начался первый урок.
Батюшка поп встал, и все ученики сразу встали.
– Господи, помилуй! – сказал поп, да так громко, что у многих учеников поджилки задрожали.
Батюшка начал читать молитву, ученики вытаращили на него глаза и, конечно, ничего не понимали. Молитву-то он читал на церковном языке, а они-то знали свой язык – полынный.
Голос попа становился всё громче, громче, и ученики совсем оробели.
К торжественному дню они все принарядились. Все были в белых штанах и рубахах, на ногах сияли новенькие лапти.
Стоял среди них и солдатик Мишка. Татьяна Дмитриевна заставила и его прийти в школу, в первый класс. Мишке тоже сшили штаны и рубаху, и дед Игнат перед началом занятий его как следует причесал.
Молитва наконец кончилась. Все вздохнули с облегчением, и батюшка поп сказал;
– А сейчас устроим перекличку. – Он взял тетрадь, которая лежала на столе, раскрыл её и вдруг гаркнул: – Антошкин Иван.
Ученики снова перепугались, а больше всех перепугался Ваня Антошкин, маленький мальчик, который тоже пришёл в первый класс. Он никак не ожидал, что сразу после молитвы батюшка поп назовёт его имя.
– Антошкин Иван! – снова повторил батюшка.
Ваня окончательно побледнел, сморщил нос и вдруг заплакал. Татьяна Дмитриевна подошла к нему и шепнула на ухо:
– Не бойся, Ванечка. Встань и скажи: я.
Но Ванечка плакал безудержно.
– Вот ведь история, – сказал батюшка лавочнику. – Ревёт чадо, а чего ревёт?
– Напугалось чадо, батюшка, – сказал Чернов. – Вот и ревёт. Вы уж потише, батюшка, чадо какое-то пугливое попалось.
– Гм… чадо пугливое… Ну чего ты ревёшь, чадо? Встань и скажи: я.
Ванечка встал, а сказать ничего не мог.
– Ну, – сказал батюшка. – Кто тут Иван Антошкин, можешь ты ответить? Ты Иван Антошкин или я?
Ванечка на миг перестал плакать, подумал немножко, действительно, кто же тут Иван-то Антошкин, и сказал наконец, ткнув себя пальцем в грудь:
– Мон.
Тут все, конечно, засмеялись. «Мон» – это было на полынном языке, а надо было отвечать на русском.
Батюшка поп махнул рукой и продолжал перекличку:
– Киреев Ефим.
– Я.
– Несмеев Григорий.
– Я.
Наконец дело дошло до солдатика.
– Михаил, – прочёл батюшка поп, хотел было продолжить и остановился. – Михаил… Что ещё такое? Михаил, а дальше пусто. Где его фамилия?
– У него нет фамилии, – сказала Татьяна Дмитриевна. – Он – найдёныш.
– Какой ещё найдёныш? Где фамилия? А ну встань, Михаил.
Мишка встал. Батюшки он особенно не напугался и поглядывал, далеко ли до окна, чтоб выпрыгнуть в крайнем случае.
– Кто ты таков, Михаил? Откуда?
– Я – бродячий солдат, – ответил Мишка.
– Этого ещё не хватало, – сказал батюшка, – то чадо пугливое, то солдат бродячий. Нечего ему в школе делать.
– Вот и хорошо, – сказал Мишка. – Я бы и сам давно ушёл на войну, да Татьяна Дмитриевна не пускает. Ну пока! Привет! Пишите письма, а я пошёл.
– Сядь, Михаил, на место, – сказала Татьяна Дмитриевна. – Ты будешь учиться.
– Да он же некрещёный! – взревел батюшка. – Фамилии не имеет.
– Пусть учится, – спокойно ответила Татьяна Дмитриевна.
– Бррродячий солдат… – забурчал батюшка поп. – Ладно, пусть сидит. Немедленно придумать ему фамилию и окрестить.
Сказка о фамилии
А Лёля сидела всё это время в сторожке у деда Игната. Она слышала, как плакал Ваня Антошкин и как Мишку-солдатика чуть не выгнали из школы.
Наконец дверь класса отворилась, и батюшка с лавочником вошли в сторожку. Дед Игнат и Лёля поклонились. Дед Игнат схватил колокольчик, зазвонил. Подталкивая друг друга, ученики выбежали на улицу – началась переменка.
Только Ваня Антошкин на улицу не пошёл, сел на скамейку рядом с Лёлей. Он всё ещё немножко дрожал.
– Вань, Вань, – сказала Лёля. – Хочешь картошечки печёной?
– Угу, – потихоньку сказал Ванечка.
Лёля достала ему из печки картофелину, и Ванечка всю переменку эту картофелину потихоньку жевал.
Дед Игнат снова зазвонил в колокольчик, ученики собрались в классе. Вошла в класс и Лёля, села в самом дальнем уголке, у стены.
– Начнём урок, – сказала Татьяна Дмитриевна. – И начнём вот с чего. Придумаем все вместе Мише фамилию.
– Давайте, давайте, – развеселились ребята. Им, конечно, раньше никогда придумывать фамилии не приходилось.
– Назовём его Найдёнов, – сказала Марфуша. – Он ведь нашёлся, пускай будет Найдёнов.
– Его дед Игнат привёл, – сказал Максим. – Пусть будет Дедов или Игнатов.
– Ну уж нет, – сказал солдатик. – Не хочу я быть Игнатовым. Он меня за ухо таскал. Да и вообще, зачем мне фамилия? Мне и Мишки хватит.
– Имени хватит, я согласна, – сказала Татьяна Дмитриевна. – Но всё-таки принято, чтоб у человека была фамилия. Сам подумай, у всех есть фамилия, а у тебя нет. Нехорошо. Хочешь, возьми мою?
– А какая у тебя фамилия? – спросил Мишка.
– Колыбина.
– Мне эта фамилия не подходит.
– Да почему же?
– Да она… какая-то не солдатская. Нет, я какой-нибудь другой буду.
Тут все стали вспоминать, какие есть в деревне фамилии, и много набралось фамилий у полынного народа: Алемаевы, Антошкины, Чекаловы, Сараевы, Несмеевы, Лапштаевы, Тулаевы, Киреевы, Кулясовы и много ещё других фамилий, но ни одна из них Мишке не понравилась.
– Не знаю, что с тобой и делать, – сказала Татьяна Дмитриевна. – Ничего тебе не нравится.
– Ничего, – согласился Мишка.
– Эй, Мишка! – послышался вдруг голос Лёли из дальнего угла. – Ты ведь орехи любишь.
– Конечно, люблю. Недавно целый мешок набрал.
– Вот и возьми себе фамилию – Орешкин.
– Орешкин? – задумался Мишка. – Вроде – неплохо звучит. По-солдатски.
И все ученики согласились, что звучит неплохо – Орешкин! Здорово звучит! По-солдатски!
Так и стал Мишка-солдатик Михаилом Орешкиным.
А уже потом, через несколько дней, когда Татьяна Дмитриевна на уроке по русской истории рассказала о великом полководце Суворове, Мишка потребовал, чтоб ему сменили фамилию и звали теперь – Суворов!
– Я – Суворов! – кричал он на переменках. – А вовсе никакой не Орешкин.
А ещё через несколько дней он потребовал, чтоб его звали Михаил Кутузов, и нарочно прищуривал глаз, потому что великого полководца Михаила Кутузова ранили в глаз на войне.
И ребята звали его то Суворовым, то Кутузовым, но как ни прищуривал глаз бродячий солдатик, он всё равно остался на всю жизнь Мишкой Орешкиным.
Сказка об уроке русского языка
А после того, как Мишке придумали фамилию, начались в школе серьёзные уроки.
И первым был урок русского языка.
Это был, конечно, самый трудный урок для полыновских ребят, потому что некоторые не знали по-русски ни слова.
Первым делом Татьяна Дмитриевна нарисовала на доске круглую человеческую голову, с ушами, а без глаз.
– Это что такое? – спросила она.
– Пря! – закричали ребята на полынном языке. – Пря это.
– А по-русски – голова. Ну, повторим все вместе: го-ло-ва!
– Го-ло-ва! – закричали ребята теперь уже на русском языке.
Тут Татьяна Дмитриевна взяла мел и нарисовала на голове глаз.
– А это что такое?
– Сельме! – закричали ребята на своём языке.
– А по-русски – глаз. А ну-ка повторим все вместе.
– Глаз! Глаз! Глаз! – закричали ребята на русском языке. – Ухо! Ухо! Нос! Нос!
Потом стали изучать новые слова: рука, ладонь, палец, ноготь.
И особенно трудным оказалось слово «ноготь».
– У лошади – копыто, – объяснила Татьяна Дмитриевна. – У коровы тоже – копыто, а у нас – ноготь, ногти.
Наконец ребята запомнили и это слово.
В самом конце урока Татьяна Дмитриевна подошла к Ване Антошкину.
– Это что у тебя, Ванечка? – сказала она и ласково положила руку ему на голову.
– Голова, – прошептал Ванечка.
– Молодец, хорошо. А это что?
– Глаз.
– А это?
– Рука.
– А это что такое? – спросила Татьяна Дмитриевна и потрогала ноготь у Ванечки на руке.
Ванечка покраснел и молчал.
– Ну вспомни, у лошади копыто, а у человека…
– Копыт, – сказал Ванечка, и тут все ребята, конечно, засмеялись.
Дед Игнат зазвонил в колокольчик: переменка! Все побежали на улицу. Мишка-солдатик ухватил за нос Ефимку Киреева и кричал на всю деревню:
– Нос! Нос! Нос!
– Ухо! Ухо! – кричал в ответ Ефимка, стараясь ухватить солдата за ухо.
А Ванечка Антошкин сидел в сторожке у деда Игната и плакал.
– Вань, Вань, – говорила Лёля. – Не плачь. Тят аварьде. Не плачь. Понимаешь?
– Горе у меня, – сквозь слёзы шептал Ванечка. – «Копыт» сказал.
– Не беда, – успокаивала его Лёля. – Хочешь картошечки печёной?
Ванечка на миг перестал плакать, подумал немного и сказал:
– Угу.
Сказка о сосновой лампе
И пошли школьные дни один за другим – день за днём, урок за уроком.
Всё глуше становилась осень, всё ближе приближалась она к зиме. Зарядили дожди, заныли степные ветры.
А в школе дед Игнат топил с утра обе печки, было тепло, уютно. Трещали в печках дрова, скрипели перья, слышался голос Татьяны Дмитриевны.
В школе вообще-то было три класса – первый, второй и третий, а классная комната одна. И все три класса занимались в одном классе. Иногда какой-нибудь класс переселялся в сторожку к деду Игнату и занимался там, прямо у печки. Но чаще всего все сидели в одной комнате, но путаницы на уроках не было. Пока один класс решал задачки, второй писал, а уж с третьим Татьяна Дмитриевна занималась устно.
Лёле было, конечно, интересней всех, потому что она училась сразу во всех трёх классах. То подсядет к ребятам, которые решают задачки, то посмотрит, кто как пишет, то послушает, о чём рассказывает мама. Незаметно училась Лёля читать и писать.
Максим и Марфуша учились уже в третьем классе, хорошо знали русский язык. Они помогали Татьяне Дмитриевне. Когда учительница выходила из класса, старшими ребятами командовал Максим, а младшими Марфуша. Командовать-то они командовали, да только никто их особенно не слушал.