– Но мне казалось, в выходные она отправляла из дома электронные письма и разговаривала по телефону…
– Письма ничего не доказывают. Их может отправить кто угодно. А по телефону она разговаривала исключительно с незнакомыми людьми. Так что они не могли узнать ее по голосу. Один из соседей утверждал, что видел ее, но на самом деле он заметил только выезжающую машину. Это точно не уверенное опознание. Кроме того, у нее явно было мало друзей; в конце концов, она пользовалась эскортом. Самозванка, вероятно, провела все выходные у нее дома, играя ее роль. В понедельник рано утром, когда никто не мог ее увидеть, она привела к зданию машину Дианы, поднялась на лифте и открыла офис, чтобы оставить электронный след перемещений. А потом развернулась и ушла.
– Но Нэд клянется, что слышал, как она пришла утром в понедельник.
– Ага, Нэд… Помнишь, он был в подсобке, разогревал завтрак?
– Ага, поэтому и сказал, что слышал ее, но не видел.
– Но ты рассказывал мне про уборщика, который разогревал суп в микроволновке на четвертом этаже. Почему же он не пошел на первый, к Нэду?
– Не знаю.
– А я тебе скажу. Потому что микроволновка в вестибюле сломана. И я уверена, если спросить уборщика, он скажет то же самое. Она сломана, и уже давно.
– Ты хочешь сказать, что толстый глупый Нэд задумал все это и убил Диану?
– Он толстый, но я сомневаюсь в его глупости. И я не думаю, что он проделал это в одиночку. Мне кажется, он отвернулся, когда Капитан прошмыгнул в здание, потому что ему приказали.
– Мейс, нам нужно поехать к твоей сестре и все ей рассказать. Встретимся у нее.
– А что мы ей расскажем? Выложим пачку домыслов? Кроме домыслов, у нас ничего нет. Ни одного доказательства.
– Тогда что же нам делать?
– Ты готовишься к завтрашнему слушанию. Я еду в Ньюарк. Мы ничего не говорим, но присматриваем за стариной Нэдом. Возможно, он выведет нас туда, куда нам нужно.
– Я не хочу, чтобы этот парень сломал тебе шею.
– Да я за милю услышу, как у него жир хлюпает.
– О’кей, но, может, ты все-таки вернешься сюда? Пожалуйста! Тогда я хотя бы буду знать, что ты в безопасности.
– Ох, Рой, какой ты заботливый, – с иронией заметила Мейс.
– Если с тобой что-то случится, твоя сестра во всем обвинит меня. Лучше я умру.
Мейс отключилась и быстро пошла к выходу. Она закрыла за собой дверь, повернулась к лестнице – и в этот момент что-то обрушилось ей на голову.
Когда она уже без сознания лежала на полу, над ней встал Нэд, с ног до головы одетый в черное. Он по-прежнему был грузным, но уже не казался таким жирным, как раньше. Нэд натянул перчатки и, проворно подняв женщину, перекинул ее через плечо. Затем вернулся в ремонтируемую часть этажа и набрал номер на своем мобильнике.
Голос ответил.
– Есть птичка. На четвертом, – сказал Нэд.
Джарвис Бёрнс откинулся на спинку кресла и отложил документ, который читал.
– Ознакомлен, – сказал он.
– Приказы?
– Без изменений. Приступить. Копия.
– Принято.
Нэд отключился и отнес Мейс к холодильнику. Там обыскал ее, нашел телефон и отшвырнул в сторону. Потом вытащил продукты и полки, засунул Мейс внутрь, закрыл дверцу, обмотал вокруг холодильника цепь, сцепил звенья висячим замком и защелкнул его. Попробовал открыть дверцу, но та подалась едва на сантиметр. Через несколько секунд Нэд уже поспешно спускался в вестибюль.
Бёрнс – у себя дома, на Капитолийском холме, – снова взял в руки документ.
– Я дал тебе еще один шанс, Мейс. Очень жаль, что ты им не воспользовалась.
Он перевернул страницу, уже выкинув Мейс Перри из головы.
Глава 99
Очнувшись, Мейс почувствовала, что ее сейчас стошнит. Борясь с тошнотой, она удивилась, почему ей так трудно дышать. Подняла руку и нащупала на голове большую шишку. У ссадины уже подсыхала кровь. Кто-то здорово ей врезал. Она начала дрожать. Было холодно.
«Куда я попала?»
Мейс попыталась встать и тут же осознала, что находится в замкнутом пространстве. Очень холодном замкнутом пространстве.
– Вот дерьмо!
Вокруг было абсолютно темно, руки ощупывали гладкую холодную поверхность. Она засунула руку в карман, достала фонарик и включила его. Свет подтвердил догадку, и Мейс застонала. Затем с силой толкнула плечом дверцу. Та едва пошевелилась. Мейс знала почему. Цепь. Всё как с Дианой. Только та уже была мертва.
«И я очень скоро буду, если не выберусь на хрен отсюда».
Она нащупала и расстегнула пояс, который добыла в оружейном магазине Биндера. У пояса была особая застежка. Через несколько секунд Мейс вытащила из ножен, скрытых в длинной металлической пряжке, четырехдюймовый нож, изогнулась и просунула лезвие в щель между дверцей и корпусом холодильника. В дверь была встроена пластиковая полка, опора которой оказалась прямо на пути ножа. Но Мейс исхитрилась обойти ее и добралась до эластичного уплотнения, запечатывавшего внутреннее пространство холодильника. Подцепила ножом гибкую ленту и отогнула ее. Нажав достаточно сильно, Мейс почувствовала слабое движение воздуха. Она надавила еще сильнее, и вакуумное уплотнение с чпокающим звуком разошлось. Теперь Перри видела щель полутьмы, слабо освещенное пространство вне смертельной ловушки, в которой она оказалась.
Но этой щели не хватит. Воздуха слишком мало. Мейс уже дрожала от усилия, которое прилагала к ножу, чтобы нарушить вакуум. Секунду спустя ее рука ослабла, и уплотнение вернулось на место. О’кей, если она не задохнется, ее прикончит холод. Будет ли Рой искать ее, когда она не объявится у Альтмана? Он знает, где она была. Но это займет время. Возможно, несколько часов, а воздуха у нее на минуты. Ее грудь вздымалась, когда легкие старались втянуть в себя каждую молекулу кислорода. Разум начал туманиться, сигналя легким, что этих молекул уже не хватает.
Уплотнительная лента!
Зажав фонарик в зубах, Мейс начала кромсать уплотнение ножом. Лезвие легко входило в него, вырезая длинные полоски. Скоро Мейс почувствовала стабильный приток воздуха. Она прижалась головой к двери и поняла, что может смотреть наружу. Затем просунула нож в прорезанную щель и повела им вверх и вниз. На движении вниз лезвие наткнулось на цепь. Чтобы перепилить цепь ножом, потребуются в лучшем случае сутки, если это вообще возможно. Но теперь она хотя бы может дышать. Сейчас проблемой был холод – она по-прежнему может замерзнуть насмерть. Мейс посмотрела вверх и увидела приделанный у потолка холодильника регулятор температуры. Он был установлен на четыре. Она быстро определила, что семь – максимум холода, протянула руку и перевела регулятор на единицу, тепло. Мейс понятия не имела, насколько понятие «тепло» применимо к холодильнику, и надеялась лишь на то, что единица находится за пределами диапазона гипотермии.
Она начала раскачиваться вперед и назад. «Амана» – высокая модель, а в морозилке вряд ли лежит что-то тяжелое. Перри качалась туда-сюда, насколько позволяла камера. Она била в один бок ногами, а потом вреза́лась спиной в другой. Очень быстро ей стало казаться, что в нее врезалась машина, но она не оставляла усилий, чувствуя, как «Амана» начал немного покачиваться, сначала вправо, потом влево. От толчков холодильник начал сдвигаться с места, словно пошедшая вразнос стиральная машина. Ободренная этим, Мейс продолжила толкать стенки с новой энергией.
Последний мощный удар тяжелых ботинок – и «Амана» наконец завалился на бок. Мейс приготовилась к удару, что было несложно, поскольку она и так упиралась в стенки камеры. Тем не менее, когда тяжелый холодильник врезался в бетонный пол, она приложилась головой – точнее, свежей шишкой – о жесткую внутреннюю стенку и на мгновение потеряла сознание.
Но Мейс достигла цели. Она больше не слышала слабого гудения мотора «Амана». Шнур выдернулся из розетки. Теперь у нее есть воздух. И скоро она согреется. Но она все еще в ловушке. Перри надеялась, что от удара о пол цепь может соскользнуть, но ей не повезло. Об этом сказал первый же тычок в дверь. Мейс посмотрела на покрытый пластиком пол камеры. Под ним располагалась морозилка. Цепь не может запирать и ее дверцу. Мейс начала пинать пол ботинками. Пластик был твердым, но она чувствовала, как он немного подается.
Мейс развернулась в камере, оказавшись лицом к полу, и, взяв нож, начала ковырять пластик. Однако лезвие просто скользило по гладкой поверхности. Она перевернулась так, чтобы сидеть в коробке, и огляделась. Затем оторвала съемную полку от дверцы, приставила кончик ножа к полу, оперлась на него подошвой и, приподняв зад и прижавшись спиной к верхней части камеры, стала давить на нож изо всех сил. Дважды лезвие соскальзывало, на третий оно вошло в пластик и застряло там. Мейс взяла полку и начала колотить ею о головку рукояти ножа. Места было мало, поэтому замах выходил коротким, но через несколько минут она увидела, что лезвие на два дюйма вошло в пластиковый пол. Перри приподнялась, снова поставила ботинок на рукоять и надавила, упираясь спиной в потолок камеры. Нож медленно уходил в пол. Наконец он уперся рукояткой в пластик и остановился.
Мейс убрала ногу, с трудом перевернулась и принялась пилить пол; лезвие продвигалось по сантиметру, едва справляясь с твердой пластмассой. Она вытащила нож и, воспользовавшись тем же методом нажима и удара, сделала прорези еще в четырех местах. Когда все было готово, Мейс спрятала нож в застежку ремня и стала пинать пол посредине между прорезями, прижимаясь к потолку камеры с такой силой, что ей казалось, будто позвоночник сейчас треснет.
Она не знала, сколько прошло времени, но в какой-то момент почувствовала, как пол начинает прогибаться. Через несколько секунд пластик треснул в одном месте, потом в другом. Через минуту перекосилась целая секция. Мейс всем весом ударила в противоположный угол, пол вывалился и застрял под углом, как льдина. Перри провалилась в отверстие и охнула, когда зазубренный край пластика распорол ей бедро; в холодную камеру потекла теплая кровь.