[13]. Там-то он будет посговорчивее. Матов для него – смерть, он расскажет про все свои деяния. У таких людей душонка мелочная, трусливая, они храбры только тогда, когда за ними кто-то стоит. Думаю, что он даст полный расклад.
– Рискованное мероприятие, – протянул Андрей. – Как бы самим не загреметь в тюрягу. Но другого выхода нет, это единственный способ расколоть Лешего. Что, ребята, рискнем?
– Риск – благородное дело, – загудели оперативники. – Просто так выпустить этого урода? Ни в жизнь!
– Затея, конечно, опасная. Если Леший накатает жалобу, нас потащат в прокуратуру, а то и посадят. – Чижов внимательно оглядел решительные лица оперативников. – Если кто-то чувствует себя неуверенно, прошу уйти, я никого не буду осуждать.
– О чем ты, Олег?! – вновь загудели опера. – Мы все решились!
– Тогда по коням! – хлопнул в ладони Чижов. – Приведите убийцу ко мне!
Когда оперативники пошли в изолятор за Лешим, Андрей предложил:
– А давай засветим Матова перед Лешим?
– Как? – удивленно оглянулся Чижов, доселе копавшийся в бумагах.
– Я сейчас найду этого авторитета и во время вашего разговора с Лешим заставлю заглянуть в кабинет. Используем Матова втемную, он даже не догадается о цели нашей комбинации.
– Молодец! – похвалил Чижов коллегу. – Леший изощренный, а мы еще изощреннее. Только где нам сейчас найти Матова?
– Найду. Я знаю примерно, где он обитает, – решительно ответил Андрей.
– А представляешь, что будет твориться в душе у Лешего, когда он увидит рожу Матова в дверях? – загорелись глаза у Чижова. – Он, даже не выходя из кабинета, начнет признаваться в содеянном. Давай езжай, ищи его, а мы тем временем будем разговаривать с Лешим.
Вскоре привели Лешего. Увидев Чижова, тот всплеснул руками:
– Олег Иванович, ну сколько вы еще будете меня мурыжить? Я честный предприниматель и меценат, меня уважают в городе. Неужели вы не понимаете, что все ваши подозрения не стоят и выеденного яйца?
– Слушай, Леший, давай ближе к делу. Вопрос по контейнеру. Для чего ты приказал приварить трубу?
– Хотел внутри ставить машину.
– Ты прекрати сказки рассказывать. Сварщик дал уже показания, что сегодня с утра он должен был убрать трубу и приварить заплатку.
– Правильно. Я решил контейнер подарить одному человеку, поэтому передумал внутри ставить машину.
– И кому же подарить? Бедовой?
– Я этого вам не говорил… Да хотя бы и Бедовой – что, нельзя одинокой женщине подарить контейнер?
– Почему же? – усмехнулся сыщик. – Можно. У тебя пропал работник, зовут Мироном. Как он пропал и почему ты не заявлял в милицию?
– Онищенко, что ли? Он же бомжара, ушел так ушел. Где я буду его искать?
– А с Геворкяном у тебя какие отношения были?
– С каким Геворкяном? Не знаю такого.
– С Жорой Геворкяном.
– А-а-а, был такой Жора, предлагал мне участвовать в его бизнесе по окорочкам, но я отказался.
– Леший, я понял, что с тобой разговаривать бесполезно, поэтому отпускаю тебя под подписку о невыезде. По первому нашему требованию ты должен являться в милицию или прокуратуру, ты понял меня? – сказал сыщик убийце.
– А вот это правильно! – с воодушевлением воскликнул Леший. – Согласитесь, что задержали меня незаконно. Но я обиду на вас не держу, это ваша работа. Кстати, бетонные плиты вам не нужны? В любом количестве.
– А зачем они мне? Вот постановление, подпиши, – Чижов положил перед Лешим постановление об освобождении. – Вещи остались в изоляторе?
– Да, остались… Зря отказываетесь от плит, они всегда нужны, их можно продать. Может быть, вам нужен металл? Или окорочка?
– Мы что, на базаре? – рассерженно воскликнул Чижов. – Говорю же, мне ничего не надо. Подписал постановление? Дай сюда.
Когда постановление перекочевало от Лешего к Чижову, дверь резко открылась, и в кабинет заглянул Матов. Увидев его, Чижов улыбнулся и кивком головы поздоровался с ничего не понимающим авторитетом:
– Володя, привет! Мы сейчас заканчиваем. Жди в машине, последуешь за нами.
Дверь так же резко захлопнулась. Авторитет даже не успел сообразить, что стал невольным участником комбинации оперативников, изобличающих его же отравителя.
Увидев Матова, Леший побагровел и задрожал всем телом, через силу выдавил:
– А он зачем здесь? Матов же преступный авторитет, какие у вас с ним дела?
Чижов, не отвечая ему, коротко бросил операм:
– Надеть наручники, завязать глаза. Будем выводить через черный ход. Проследите, чтобы никто не заметил.
– Куда вы меня повезете?! – завопил Леший. – Я буду жаловаться, вам это не сойдет с рук! Что здесь делает этот «блатарь»?! Что вы задумали?!
Когда оперативники надели на заведенные назад руки Лешего наручники и завязали ему глаза шарфом, Чижов приказал:
– Давайте его к черному ходу!
Оперативники вывели кричащего на весь коридор Лешего из здания и запихнули в машину, сами сели рядом, плотно зажав его с обеих сторон.
Севший следом в машину Чижов поинтересовался:
– Никто не видел, как его выводили?
– Нет, коридор был пуст, – ответил Андрей и, улыбаясь, подмигнул Чижову. – Ни одного свидетеля.
– Отлично. Когда все закончим, надо дежурного изолятора предупредить, что его отпустили, – Чижов ткнул пальцем в лоб Лешему. – Объясни дежурному, что за вещами он сам придет.
– А он уже никогда не придет за этими вещами, – зловеще проговорил Андрей, продолжая заговорщически подмигивать Чижову. – Пропали вещи.
Леший, слушая разговор оперативников, так буднично определявших его, видимо, незавидную судьбу, тихо мычал и вертел головой, пытаясь выгадать маршрут направления.
– Алексей, посмотри, Матов следует за нами, не отстает? – громко спросил Чижов водителя. – Немного сбавь газу.
– На хвосте, Олег Иванович, на хвосте, – ответил заранее проинструктированный водитель. – На его тачке отставать от нашей «шушлайки» – это позор.
– А вот и лесочек, – продолжал нагнетать обстановку Чижов. – Заедь поглубже, подальше от посторонних глаз.
Когда машина, подпрыгивая на колдобинах и ухабах, замерла, Чижов вновь ткнул Лешего в лоб и объявил приговор:
– А теперь мысленно прощайся с жизнью. Мы тебя оставляем с Матовым и его головорезами.
– Не надо! – взрыднул убийца. – Я все расскажу, как есть, это потянет на расстрел! Вам-то какая разница, кто меня убьет – Матов или представитель закона? Не убивайте сейчас, дайте пожить немного, пусть будет суд!
– А зачем ждать суда? Надеешься на свою Мамочку? – Чижов подмигнул оперативникам и показал большой палец – мол, все идет к раскрытию. – Сегодня же кончишь свою поганую жизнь в этой чащобе. Но прежде из тебя Матов все жилы вытянет, кишки намотает на ветки. Нет, ты нам не нужен, поздно признаваться.
– Олег Иванович, не берите грех на душу! – завопил убийца. – Посадите в тюрьму, и больше вы не увидите меня, а все мое имущество можете забрать себе.
– Тебе ли говорить о грехе? – усмехнулся сыщик. – А Глаша? Кому определишь ее? Не на улицу же выкидывать подругу дней твоих суровых.
– Глаша сама по себе, она найдет, куда уйти. Олег Иванович, не убивайте, дайте признаться во всем и раскаяться. Я такое расскажу, что вам всем по ордену дадут!
– Ну, раз по ордену… – Чижов зажал ладонью рот, чтобы не расхохотаться. – Ребята, как решим: отдадим его Матову или пусть признается? Лишние ордена и медали нам бы не помешали.
– Черт с ним, пусть живет, – согласились опера. – Но Матова далеко отпускать не надо, посмотрим, какие признания хочет сделать этот урод.
– Ладно, Леший, – «согласился» Чижов, развязывая шарф на голове убийцы. – Если начнешь мутить, сразу же без всяких разговоров отдадим бандитам. Потом пеняй на себя.
– Все, все расскажу, даже не сомневайтесь, – помотал головой Леший. – Задавайте вопросы.
– Сколько за тобой трупов? Только честно, как договорились.
– Семь… восемь.
– Семь или восемь? – уточнил сыщик.
– Восемь… нет, девять.
– Ты что, запутался в цифрах? Сколько точно?
– Девять, – наконец озвучил окончательную цифру убийца.
– Вот паспорта семи человек. Где они сейчас?
– Все они того… мертвы.
– С Геворкяном ясно. Остальные трупы где?
– Кого-то вывез в лес, кого-то выбросил на улицу.
– Как убивал?
– Выхлопными газами от автомобиля, иногда ядом.
– Получается, некоторые трупы обнаружены милицией?
– Да, без признаков насильственной смерти.
– Давай, Леший, начинай писать все свои похождения, мы подождем, – проговорил Чижов, доставая бумагу. – Нам торопиться некуда, а Матов с нетерпением ждет, когда ему выдадут убийцу его друга.
– Олег Иванович, пишите сами, я все подпишу. Я сейчас не в состоянии писать, – всхлипывая, ответил убийца.
– Добро, будем сами, – Чижов положил на папку чистый лист бумаги и приготовился слушать откровения маньяка. – Рассказывай.
Поерзав на сиденье, оглядевшись по сторонам, Леший начал рассказ:
– Первым было убийство Щукина. Я отравил его в своем гараже, предварительно усыпив клофелином, подмешанным в коньяк. Он приехал от Грабовского, хотел меня выселить из коттеджа и все продать.
– Куда дел труп? – спросил Чижов, записывая откровения Лешего.
– Бросил в реку в районе Кангаласского мыса. Как раз шла шуга, река вот-вот должна была встать…
А труп гнил в густом ельнике… Не разгадал тогда оперативник хитрый план убийцы, который пытался максимально запутать обстоятельства совершенных преступлений, чтобы позднее отказаться от своих показаний, твердо веря, что Мамочка не оставит его в беде. Изощренный ум маньяка искал пути выхода из положения, в которое он попал. Он выдавал лишь порцию правды, чтобы сыщики поверили его искренности, при этом остальная часть его рассказа противоречила этой правде. В тот день опера встретились с оконченным в своем развитии преступником, перед криминальным талантом которого блекли все известные им кровавые убийцы. Но сыщики об этом пока не догадывались, полагая, что перед ними банальный душегуб, на счету которого с десяток жертв. Это заблуждение вернется к ним горьким разочарованием, они испытают на себе унизительную беспомощность перед всесильной Мамочкой этого страшного человека. Но пока сыщики мирно беседовали с убийцей.