Все невзгоды пройдут стороной,
Станешь ты сильным, сынок дорогой!
Одолеешь недуги, врагов!
Да хранит тебя Бога любовь!
Удивленный неожиданному открытию Чижов бережно завернул пластину в платок и поехал к матери, жившей у старшей сестры, чтобы сообщить ей неприятную новость.
Мама была дома одна. Увидев сына, она всплеснула руками:
– Олежка, давно тебя не видела! Где так долго пропадал?
– Здравствуй, мама! Все дела да дела, никак не могу вырваться. А где все остальные?
– Взрослые на работе, а внучата в школе. Раздевайся и садись за стол, сейчас подогрею чай.
За чаем Чижов осторожно сообщил матери:
– Мама, дача наша немного подгорела.
– Как подгорела? Сильно? – испуганно воскликнула мама.
– Дом. Остальное все цело.
– А что с домом, жить можно?
– Нет, сгорел полностью.
– Ай-ай! – схватилась за голову мама. – А что могло случиться? Вы вчера не отмечали ли там свой праздник?!
– Нет, мама, мы отмечали в другом месте. Наверное, шалость детей.
– Чьи дети-то могли остаться на даче сейчас?
– Да бродяжек по городу полно, они как раз сейчас ходят по дачам, пока хозяева в городе.
– А сердце мое чувствовало неладное, – мама приложила руку к груди. – Ночью снился отец, он стоял вдалеке и махал руками, о чем-то предупреждал меня, а я не расслышала… Олег, будь осторожен, работа у тебя опасная, постоянно возишься со своими заключенными.
– С заключенными возятся другие, – улыбнулся Чижов. – А у меня работа обычная, как у всех.
– Да уж, обычная! Олег, во вчерашней газете тебя лично поздравили с праздником – видишь, как люди ценят твою трудную работу!
Мама взяла из шкафа «Утро города» и протянула сыну. Чижов взял газету, повертел в руке и положил возле себя.
– Газету я возьму с собой. Там поздравили всех, весь уголовный розыск, не только меня.
– Всех, да не всех. Тебя отдельно отметили.
– Ну и хорошо, что отметили. Мама, что будем делать с домом? Весной хочу начать строить новый.
– Не переживай сильно за этот домик, когда мы купили его, он уже был старенький. Как-нибудь построишь новый. Только одно жалко – отцовский подарок твой сгорел…
– Стол… – Чижов достал из кармана платок и развернул на столе. – Мама, я съездил на пожарище и вот что нашел.
– А что это, сынок? – прищурилась мама, доставая из кармана халата очки. – Что ты хочешь мне показать?
– Узнаешь? – Чижов пододвинул пластину ближе к матери. – Почитай, что там написано. Видишь?
– «С рождением любимого сына Олега. 1959 год», – произнесла вслух мама и бережно погладила железо. – То, что осталось от стола… Помню, как отец лично прикручивал эту пластину к столу. Тебе тогда и года не было.
– Мама, а ты видела, что написано на той стороне пластины?
– Нет, – удивленно глянула мама на сына. – Там есть надпись?
– Переверни пластину и почитай.
Мама безуспешно силилась разглядеть надпись, а потом передала пластину сыну:
– Олежка, прочти сам, глаза ничего не видят, слишком мелко.
Чижов продекламировал стих.
– Кто это написал? – удивленно спросила мама. – Отец?
– Да, отец. Он верил в Бога?
– Точно! Это стихотворение мог написать наш знакомый часовщик, который был верующим, ходил в церковь – тогда это было редкостью. А отец был настоящим коммунистом, на фронте перед атакой получил партбилет… – Мама всплакнула, вытирая глаза платком. – Он был очень честным и порядочным человеком, уважительно относился к простым людям, в том числе и к верующим. Мне кажется, что он носил Бога в душе, хотя и не показывал вида. А о том, что что-то написано на обратной стороне пластины, я не знала, он мне не показывал…
– Мама, таким образом он хотел меня уберечь от всяких неприятностей?
– Да, получается, что он попросил часовщика написать какие-то слова, оберегающие тебя, а тот призвал Бога защитить тебя от всякого худа. А меня отец тогда в свой секрет не посвятил, наверное, стеснялся, что часовщик упомянул Бога. Теперь я понимаю, почему он так берег этот стол. Там, в стихотворении, говорится о победе над недугами и врагами. Слава Господу, ты ничем серьезно не болеешь. – Мама трижды стукнула по столу. – А насчет врагов… У тебя, сынок, враги имеются?
– Откуда, мама? Какие могут быть у меня враги?
– Это хорошо, что нет врагов. А твои заключенные тебе не угрожают?
– Мама, я же говорю, что заключенными мы не занимаемся, с ними в тюрьмах работают. А преступники с какой стати будут нам угрожать – это наша работа, которую мы выполняем честно и справедливо, а за это не мстят.
– Ну, дай бог. А если когда-нибудь у тебя вдруг появится враг, то знай, что отец убережет тебя от неприятностей.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, – ответил оперативник, вставая со стула с газетой в руках. – Мама, я поехал, меня ждут на работе. А пластину оставить тебе?
– Иди, сынок, иди, – тепло улыбнулась мама. – Пластину эту ты постоянно носи при себе. Пусть она будет тебе хранителем и путеводной звездой.
Проходя мимо мусорного бака, Чижов выкинул газету, проговорив сквозь зубы:
– Вот твое место, рупор злодея!
Сыщик думал: «Этот пожар – предупреждение для меня. Отец предостерег от чего-то опасного… От Лешего можно ожидать всего». Тут он вспомнил историю с Андрейченко: «Как пересекаются наши истории: у обоих отцы – фронтовики, которые оберегали своих сыновей от всяких напастей, но одному сыну не повезло… Отец, будь спокоен, твой сын победит врага, твое послание мне в подмогу…»
На работе его ждали возмущенные сыщики, которые узнали о поджоге и жаждали возмездия.
– Давай, Олег, берем этого Лешего и колем по полной! Совсем обнаглел, сучара!
Чижов остудил своих друзей:
– Ребята, не надо торопиться. Во-первых, уголовное дело еще не возбуждено, экспертиза только через десять дней. Во-вторых – ну возьмем Лешего, расколем, а его опять эта Бедова выпустит, и он снова будет смеяться над нами. Нет, надо подождать. Леший пошел вразнос, скоро совершит что-нибудь серьезное, тогда и возьмем.
– Следующим делом он попытается убить тебя, ты этого хочешь? – возразили сыщики.
– А это пусть попробует, – недобро усмехнулся Чижов. – Серебряная пуля для этого вампира у меня в обойме.
Через неделю позвонили из бюро судебно-медицинской экспертизы и сообщили о том, что водка Лешего чиста, как слеза ангела. Это сильно огорчило дежурного Карпова:
– Надо же, девятнадцать бутылок псу под хвост! Ну погоди, жирный, еще раз появишься здесь – сразу в кутузку!
Часть 7. Распад семьи. Последнее преступление. Начало конца
Леший по науськиванию Шлакова встретился с Бедовой и сообщил ей неприятную новость:
– На вас готовится покушение, вашей жизни угрожает опасность!
Бедова, ничего не говоря, выбежала из кабинета и через полчаса сидела у Шлакова.
– Андрей Евграфович, пришел Леший и сообщил, что на меня готовится покушение! Это не кто-нибудь, а сам Леший хочет убить меня! – Женщина зарыдала и сквозь слезы вопрошала: – Вы что-нибудь предпринимаете против него? Вы его посадите? Когда это произойдет?
– Успокойтесь, Эльвира Модестовна, – самодовольно улыбнулся Шлаков. – Все под контролем. Мои ребята окружили Лешего со всех сторон, скоро посадим, причем надолго. Вы общайтесь с ним, как будто ничего не случилось. Надо усыпить его бдительность, тогда нам легче будет его прихлопнуть. А теперь, Эльвира Модестовна, просьба с моей стороны: надо решить вопрос в отношении одного человека. Ему вменяют крупное хищение, а он ведь сидит ни за что, скоро еще суд…
Когда за Бедовой закрылась дверь, Шлаков позвонил в УБОП:
– Срочно притащите ко мне Лешего!
Когда Леший зашел в кабинет, Шлаков, довольно потирая руки, рассказал о Бедовой:
– Мамаша твоя вся в слезах прибегала. Боится, что ты ее убьешь. Сделай вот что: сходи к ней и расскажи, что тебя начинает проверять прокуратура, хочет поднять старые дела по трупам, налогам и прочему. Поплачься ей, ищи у нее поддержку, ругай меня. Все идет отлично, по плану!
Ближе к ноябрьским праздникам Чижову на стол положили секретное донесение следующего содержания:
«Секретно.
Экземпляр единственный.
Рапорт.
Около месяца назад произошла встреча судьи Бедовой с прокурором Шлаковым. Бедова просила прокурора посадить криминального авторитета Лешего в тюрьму, поскольку последний стал уже командовать ею и угрожать ее сыну. Шлаков обещал помочь ей, но сам поставил Лешего на деньги. Теперь Леший каждый месяц должен платить прокурору, сумму установить пока не удалось. Сообщение инициативное, требует дальнейшей проверки».
Чижов несколько раз перечитал донесение и, не поверив написанному, позвал оперативника, составившего документ.
– От кого получена информация? – нетерпеливо спросил он оперативника, когда тот только переступил порог кабинета.
– От одного убоповца.
– Это их информация?
– Нет, он мне лично шепнул, чтобы я передал тебе. Он знает о твоей войне с Лешим.
– А почему убоповец сам не написал донесение? – недоумевал Чижов, вертя в руках рапорт.
– Дело в том, что в УБОПе несколько человек дружат с Лешим, они же на побегушках у этого жулика-прокурора, – стал рассказывать составитель документа. – Команда там собралась знатная! Тот убоповец боится подставиться, поэтому тихо подошел ко мне. Он еще просил передать на словах, что Леший дружит с судьей верховного суда Игорем Игнатьевым и еще с несколькими судьями, имена которых он уточнит и сообщит попозже. С Игнатьевым они на пару возвращают водительские права тем, у кого их отобрали. Он предупредил, чтобы ко всем этим товарищам мы ни в коем случае не обращались насчет Лешего – сдадут с потрохами.
– И эти туда же, – тяжело вздохнул Чижов. – Леший, сколько же у тебя голов, гидра ты ползучая?.. Нет, к ним я точно не буду обращаться, а вот к Бедовой обязательно наведаюсь!