Избранные детективы Компиляция кн. 1-17 — страница 140 из 206

1

Прошло три года.

Семин так и продолжал работать следователем прокуратуры по особо важным делам, возглавлял группу по нераскрытым убийствам. В семье у него случилось прибавление – родился мальчик, дочь Оля окончила восьмой класс и уже мечтала стать, как папа, следователем.

Карякин перевелся в Москву, в центральный аппарат, кабинетным работником, откуда частенько позванивал своему бывшему напарнику, тоскуя по очаровывающему северному краю, где прошли его лучшие годы жизни, по сумасшедшей работе, которую они проделывали с коллегами денно и нощно, будучи отчаянно влюбленными в свою непростую профессию. В конце разговора он по обыкновению глубоко вздыхал и обещал когда-нибудь вернуться обратно в Якутию. Семин, слушая ностальгические воспоминания своего друга, только улыбался, зная, что прошлого уже не вернуть, что и ему придется в недалеком будущем расстаться с любимой профессией, чтобы уйти на повышение как перезревший специалист, куда он не так уж и сильно стремился.

Арсен Ожерельев, возглавлявший убойный отдел Управления милиции, по состоянию здоровья ушел на пенсию, его место занял Марат Максимов, умный и толковый оперативник. Самое удивительное в трудовой биографии Максимова то, что он ранее был летчиком. Когда страна развалилась и начались разруха, повсеместное сокращение кадров и закрытие предприятий, Максимов, долго промыкавшись без работы, пришел в милицию. Милиция испытывала кадровый голод, многие покинули ее ряды, не желая горбатиться на государство почти даром и работая днями и ночами с перспективой быть пристреленными в каком-нибудь темном углу криминального города. Первые же раскрытия преступлений новоиспеченным сыщиком удивили начальство, его заметили, стали поручать более сложные дела. За два года Максимов стал одним из опытнейших оперативников-убойников. Если кто-нибудь со стороны сомневался в его профессионализме, скептически обзывая «летуном», он с неизменной иронией по-чапаевски парировал:

– Мы академиев не кончали, но кое-что умеем! А умение летать и умение раскрывать преступления – одного поля ягоды: в обоих случаях нужно иметь голову на плечах!

Глухов поднялся по карьерной лестнице и стал одним из руководителей городского уголовного розыска.

Лика окончила институт с красным дипломом и, как и мечтала, уже год работала следователем городской прокуратуры. К ее великой радости, она попала в группу под руководством Семина. Теперь все, кроме него, обращались к ней по имени и отчеству, но она тяготилась этим, желая, чтобы ее называли, как и во времена беззаботной юности, просто Ликой. Осенью она встретила свою любовь. Ее жених Виктор, молодой врач, иногда вечерами заходил в прокуратуру, робко здоровался с Семиным и провожал возлюбленную домой. Перед Новым годом состоялась свадьба, Семин и Глухов были приглашены. Отец, воспитавший троих детей без матери, постарался на совесть, чтобы свадьба старшей дочери была проведена подобающим образом. Когда дали слово Семину, он встал, выдержал паузу, собираясь с мыслями, а затем произнес тост:

– Дорогие Лика и Виктор! Вы так молоды и красивы, впереди у вас целая жизнь! В своих профессиях вы оба призваны защищать людей: Лика – от преступников, Виктор – от болезней. Несите эту почетную миссию через всю свою жизнь, никогда не унывайте, преодолевайте все перипетии судьбы вместе, крепко держась за руки. Лика – очень ответственная и надежная девушка, это она доказала, будучи еще совсем юной, когда проходила у нас практику. Думаю, что и в семье она будет славной хозяйкой. Виктор, ты держишь в руках свое счастье, цени и люби ее. Давайте пожелаем молодым счастья и благополучия во всем!

Кто-то протяжно крикнул: «Го-орь-ко-о!», и свадьба продолжилась.

2

Осенью девяносто шестого на Вилюйском тракте (ох уж этот тракт – немой свидетель мрачных злодеяний времен смуты и бандитизма!), недалеко от трассы, в лесу был обнаружен скелет. Туда со следственно-оперативной группой выехала следователь городской прокуратуры Самойлова Лика Евгеньевна. Труп когда-то был присыпан сверху землей и ветками, но бродячие собаки разрыли могилку и разбросали кости по лесу. По истлевшим юбочке и кофте предположили, что останки принадлежат лицу женского пола. Собрав кости и осмотрев на месте все, что осталось от человека, судебный медик, держа в руках череп с сохранившимися местами кожей и волосами, заявил:

– Мне не нравится череп. По-моему, вдавленный перелом свода…

На следующий день ближе к вечеру Лика по телефону разговаривала с судебным медиком:

– Александр Петрович, что там по нашему скелету?

– Криминал, – огорчил следователя эксперт. – Как я и предполагал, вдавленный перелом свода черепа, причем округлой формы, возможно, от удара молотком.

– Автотравма исключается?

– Нехарактерно для автомобильной травмы.

– Давность смерти?

– Три-четыре года. Возможно, убили, когда было тепло.

– Почему так решили? – удивилась следователь.

– На ней сохранились обрывки капроновых чулок. Вам виднее – женщины зимой надевают капроновые чулки?

– Могут и надеть, почему нет.

– Ну, тогда мою версию о том, что ее убили в теплое время года, отбросьте.

– Нет, я ничего исключать не хочу, проверим и ваше предположение. А насчет личности жертвы что можете сказать?

– Молодая девушка от силы двадцати лет, скорее всего, нерожавшая, рост примерно сто шестьдесят пять сантиметров, телосложение худощавое. Что еще?.. – призадумался эксперт. – Да, волосы темные, коротко стриженные. Юбку и кофту можете у меня забрать – вдруг кто-то опознает по одежде. Вот и все, Лика Евгеньевна, работайте, раскрывайте.

– Легко сказать «раскрывайте», – усмехнулась Лика. – Очень скудные данные… Пойду в уголовный розыск смотреть дела пропавших без вести гражданок.

– Да, надо искать среди пропавших, – согласился эксперт. – Если найдете кого-нибудь подходящего, принесите фотографии, желательно снятые с разных ракурсов, я попробую идентифицировать по черепу.

– Спасибо, до свидания, – попрощалась Лика с экспертом. – На днях заеду и заберу вещи жертвы.

В кабинете, где раньше сидел Глухов, Лика застала Максимова. Поздоровавшись с ним, она рассказала:

– Марат Маркович, я переговорила с судебным медиком насчет трупа неизвестной девушки…

– Криминал? – Сыщик на полуслове прервал девушку. – Как раз хотел звонить в морг.

– Да, вдавленный перелом свода черепа, – продолжила Лика. – Девушка молодая, лет двадцати.

– Может быть, числится среди пропавших без вести? – задумался оперативник. – Молодые девушки просто так не пропадают, их обязательно кто-то из родни ищет. Правильно я говорю?

– Вот по этому поводу я пришла к вам, – ответила Лика. – Марат Маркович, попросите, пожалуйста, группу розыска, чтобы принесли в кабинет все разыскные дела пропавших женщин не старше тридцати лет.

– А какой период нас интересует? – спросил ее сыщик.

– Давайте все дела за последние семь лет.

Через двадцать минут на столе перед следователем прокуратуры лежали двенадцать разыскных дел о пропавших без вести лицах женского пола. Лика внимательно изучила все дела, но среди них ни одной похожей девушки она не смогла найти. Разочарованная, она вернулась в прокуратуру и доложила о проведенной работе Семину.

– Плохо, слишком старый труп, а самое главное – никто не заявлял о пропаже человека, – озадаченно проговорил Семин и без особой надежды дал указание: – Разошли запросы по соседним регионам, может быть, кто-нибудь откликнется.

Вечером, когда Лика уже собиралась ложиться спать, зазвонил телефон. Это был Семин.

– Лика, помнишь, когда ты проходила у нас практику, я расследовал изнасилование и убийство гражданки Лужиной, там по делу проходили два брата?

– Помню, конечно, – ответила ему девушка. – Но вы меня тогда не посвящали в это дело. На суде один из братьев еще угрожал вам и вашей семье.

– А откуда ты это знаешь? – удивленно спросил ее Семин. – Во время суда тебя же не было в Якутске.

– Ваша школа – все знать наперед! – засмеялась Лика. – Когда я разговаривала с Глуховым по телефону, он мне и рассказал. Так что по этому поводу вы хотите мне сказать?

– Была информация, что старший брат убил и спрятал труп какой-то проститутки. Тогда мы на эту информацию не обратили особого внимания, поскольку не было трупа, а сейчас представляется возможность более детально проверить эти сведения.

– Если, конечно, это труп той девушки, – засомневалась Лика. – С трудом верится.

– Да если даже труп другой девушки, Аладдина все равно надо проверить. Кстати, информацию мне тогда сообщил Азизбеков.

– Это тот, который спрятал под полом труп женщины?

– Именно он.

– Проверим. Интересно, где сейчас Азизбеков?

– Вот что. Завтра с утра не приходи на работу, а прямиком иди к Глухову и обстоятельно обсуди с ним эту информацию. Пробейте Аладдина – он год назад должен был освободиться из колонии, узнайте, где проживает, чем занимается. Узнайте и про Азизбекова, где он сидит, может быть, придется посетить его в колонии. После обеда я жду от тебя доклад.

– Хорошо, Николай Иванович, встречусь с Глуховым, – ответила ему девушка. – Заодно съезжу в морг и заберу вещи убитой, надо все сфотографировать. Времени прошло достаточно, но люди могут вспомнить ее одежду.

– Давай дерзай, у тебя все получится! – приободрил Семин девушку и положил трубку.

Наутро Лика была в Управлении милиции. Глухов улыбнулся ей неизменно широкой улыбкой и пригласил в кабинет:

– Лика Евгеньевна, проходите, располагайтесь. Кофе, чай?

– Пожалуй, кофе, – улыбнулась в ответ девушка. – Андрей Александрович, я по поводу останков неизвестной женщины.

– Да, мне Максимов доложил, что там криминал, – вздохнул оперативник. – Труп древний, никаких перспектив. Вы же вчера смотрели все дела пропавших женщин…

– Да, среди пропавших с похожими приметами не нашла, – кивнула Лика. – Вчера вечером мы говорили с Семиным, он вспомнил одну вещь, о которой шла речь еще три года назад.

– Какую же? – удивился оперативник.

– Помните дело Лужиной?

– Конечно, помню. И что?

– Тогда Семин говорил вам о том, что Аладдин убил какую-то проститутку и спрятал ее тело.

– Было дело! – воскликнул Глухов. – Как я сразу не вспомнил об этом! Я тогда дал задание своему агенту, он также подтвердил, что Аладдин мог быть причастен к убийству какой-то девушки. Думаете, обнаружен труп той самой проститутки?

– Вполне может быть, – кивнула Лика. – Если бы это была местная девушка, ее искали бы родственники, друзья, а тут такая тишина. Однозначно приезжая.

– Полностью согласен с вами. Если бы здесь пропала молодая девушка, мы бы об этом знали. – Глухов вопросительно посмотрел на Лику. – Что тогда предпринимаем? Выдергиваем его? Аладдин никогда не признается… Кстати, он освободился?

– Год назад должен был выйти на свободу. Узнать бы, где он сейчас находится, чем занимается.

Глухов встал с кресла и направился к двери:

– Допивайте кофе, а я мигом.

Через минуту он вернулся с Максимовым и, кивнув на следователя, дал указание:

– Марат, подключись к Лике Евгеньевне для проверки одной информации, которая может пролить свет на тайну убийства неизвестной девушки. А я встречусь со своим агентом, который два года назад меня информировал об этом.

– Я еще вчера подключился к Лике Евгеньевне, – ответил Максимов. – Смотрели дела пропавших без вести.

– А сейчас открылись новые обстоятельства, – сказал Глухов. – Лика Евгеньевна все объяснит, надо срочно проверить одну вещь.

Когда Лика в кабинете у Максимова в подробностях изложила события трехлетней давности, сыщик с воодушевлением воскликнул:

– Все сходится! Это она!

– Погодите, Марат Маркович, не торопитесь, – остудила оперативника следователь. – Надо тщательно проверить, где сейчас находится Аладдин, проживает ли по старому адресу, чем занимается. А еще пробейте, в какой колонии сейчас Азизбеков.

– Сейчас же начну проверять, – оживленно отозвался сыщик. – По результатам напишу подробную справку.

– Все это надо сделать до обеда, – добавила Лика. – А я тем временем схожу в морг за вещами убитой.

Получив в морге вещи, Лика поехала к свидетелю по другому уголовному делу, а затем вернулась в Управление милиции. Максимов встретил ее возгласом:

– Лика Евгеньевна, все проверил! Аладдин освободился чуть более года назад, проживает там же и взялся за старое…

– Опять малолетки? – быстро спросила Лика.

– Нет, на этот раз держит взрослых проституток.

– Плохо, за малолеток его можно было бы посадить, а так – административка, – разочарованно проговорила Лика и спросила: – А Азизбеков?

– Здесь, в местной колонии. Я завтра съезжу и переговорю с ним, узнаю, откуда он взял эту информацию.

– Хорошо. Сразу же сообщите мне, пожалуйста, результаты беседы с ним, – попросила она опера.

В прокуратуру Лика вернулась в обеденный перерыв. Семина не было в кабинете, так что она расстелила кофту и юбочку убитой на полу и стала осматривать. Прикинув по юбке окружность талии, она тихо проговорила:

– Так вот почему судебный медик так уверенно сказал о ее телосложении. А я думала, они по какой-то сложной методике вычисляют…

Синтетическая черная юбочка, кроме как о телосложении своей обладательницы, ни о чем больше не поведала, а вот на шерстяной кофточке синего цвета следователь нашла ярлык «Благовещенская швейная фабрика». Сложив обратно вещи, она стала ждать Семина.

Выслушав доклад своей подчиненной, Семин распорядился:

– Сделай запрос в Амурскую область, пусть проверят среди своих пропавших гражданок. К запросу приложи фотографию найденной одежды. Надо проверить магазины и фабрики на предмет производства и продажи таких кофточек и куда они поставлялись, уточнить, не привозили ли такие в Якутию. Аладдина пока трогать не будем, но ты контролируй, чтобы уголовный розыск постоянно держал его в поле зрения. Пока не установлена личность жертвы и нет уверенности в том, что она является той самой проституткой, разговаривать с ним не имеет смысла.

3

Золотая осень, прекрасная пора! Листья, переливаясь на солнце желтыми красками, еще не спешат расставаться со своими матерями-березами, но уже готовятся через некоторое время покрыть землю золотистым искрящимся одеялом. В эту пору, перед грядущей суровой зимой, люди чаще предаются размышлениям о смысле жизни, становятся добрее, их характер смягчается, думы настроены на человеколюбие.

Ужасно осознавать, что в это самое время в окрестностях города творятся черные дела.

Две старушки-подружки, заядлые грибники, с утра пораньше на автобусе поехали в сторону Табаги[45] за дарами леса. Выйдя на середине маршрута из автобуса, они, вдыхая полной грудью чистый воздух и любуясь золотым нарядом леса, углубились в березовую рощу.

То, что они наткнулись на кострище, поверх которого лежало не до конца сгоревшее человеческое тело, повергло их в ужас. Одна из старушек, теряя сознание, присела на мшистую поверхность лесной прогалины. Ее подруга в страхе растолкала свою спутницу, приведя ее в чувство, и они бегом (если их семенящую походку можно назвать бегом) ринулись обратно к шоссе.

Глухов только что вышел от начальника управления и с удовольствием потягивал крепкий чай с сахаром вприкуску. Сегодня день обещал быть трудным: центр города поражен квартирными кражами, оперативники уверены, что орудуют воры-гастролеры. Поэтому руководство решило выставить везде, где можно, скрытные посты и наблюдать за подозрительными элементами. Кражи начинались с десяти утра и заканчивались к пяти вечера с перерывом на обед – воры знали распорядок дня своих жертв. Взглянув на настенные часы, которые показывали без пяти минут девять, Глухов нажал кнопку прямой связи:

– Всем сотрудникам, задействованным в операции, зайти ко мне на инструктаж.

Когда инструктаж был в полном разгаре, в кабинет заглянул Максимов.

– Андрей, труп, я собираю группу.

– Где?

– В лесу по тракту в сторону Табаги.

– Криминальный?

– Не знаю, но он лежит на кострище.

– А может быть, просто уснул по пьяни и сгорел?

– Хочется верить, неохота вешать еще один «глухарь».

– Давай выезжай, потом доложишь. А мы тут будем заниматься квартирными ворами.

Максимов забрал из прокуратуры Лику, заехал за экспертом-криминалистом, по пути они захватили еще судебного медика, и вся группа направилась к месту обнаружения трупа.

Старушки-грибники ждали следственно-оперативную группу в деревеньке возле шоссе, оттуда они и звонили в милицию по поводу страшной находки.

– Здравствуйте, дорогие женщины, – поприветствовал Максимов взволнованных старушек. – Далеко отсюда до трупа?

– Километра четыре-пять, – отозвалась одна из подружек. – Мы в деревню приехали на попутке, сразу позвонили в милицию.

– Место сможете показать?

– Покажем, березовая роща… – ответила та же старушка, а вторая безмолвствовала, словно в рот воды набрала.

– Ну, тогда поехали, – предложил сыщик. – Как-нибудь потеснимся в машине.

– Я поеду одна, – ответила разговорчивая старушка. – Моей подруге дурно, пусть она посидит, подождет меня здесь.

– Тем лучше, – обрадовался сыщик, меряя глазами испуганную, молчащую старушку. – Тогда места всем хватит, нам еще надо прихватить понятых.

Двух понятых, не совсем трезвых работников пилорамы, поместили в багажное отделение безразмерного «уазика».

На том месте, где подруги сошли с автобуса, группа застала сельского участкового инспектора на желтом милицейском мотоцикле «Урал».

– Вот это отлично, – воскликнул Максимов, увидев издалека немолодого милиционера, которого все звали Агитычем, – есть кому заняться доставкой трупа в морг!

Место кострища нашли сразу – чувствовалось, что старушка хорошо знакома с местами. Очевидно, не раз побывала здесь, собирая грибы. Достаточно целый, но хорошо обугленный труп лежал лицом вверх. «Если это криминал, то злоумышленники действовали достаточно неопытно, пытались скрыть следы преступления. На костре тело уничтожить невозможно», – думал сыщик, обходя место происшествия и невольно вспоминая случай, произошедший примерно год назад и вызвавший большой переполох с международным скандалом.

В советские времена на лесозаготовках трудились северные корейцы. Дисциплина у них была железная: эти суровые мужчины, сыны великого вождя Ким Ир Сена, жили обособленно, не контактировали с местным населением, трудились днями и ночами на благо своей родины под руководством Трудовой партии Северной Кореи. Бригадиры этих отрядов ежемесячно отправляли отчет в органы безопасности КНДР о настроении рабочих. Если кто-то подозревался в нелояльности к Трудовой партии и его вождю, его немедленно отправляли на родину, где судьба его представлялась незавидной. С развалом Советского Союза некоторые корейцы разбежались из своего трудового лагеря, не думая возвращаться обратно в родные края. Несколько таких отщепенцев, как их прозвали у них на родине, обосновались в Якутске.

Китайцы, постепенно заполонившие столицу Якутии, панически, до дрожи в коленях боялись корейцев. Своим крутым нравом, жестокостью, непоколебимостью веры в правоту учений своего вождя, сохранявшие преданность ему, даже будучи в бегах, они наводили ужас на китайцев, привыкших торговать и улаживать любые проблемы путем преподношения подарков и взяток.

Однажды пятеро китайцев решили поехать к себе на родину и, на свое горе, наняли корейца, располагавшего личным микроавтобусом. Когда все разместились в салоне автобуса, никто особо не обратил внимания на одного пассажира, скромно притулившегося на заднем сиденье. Китайцы при себе имели крупные суммы денег, вырученные от торговли на рынках города, и им не терпелось приехать на родину и похвастаться перед соседями и друзьями своими большими доходами.

Выехав из города и проехав чуть более сотни километров, водитель велел китайцам выйти из автобуса и со своим другом, тем самым притулившимся на заднем сиденье пассажиром, размозжили всем пятерым головы заранее приготовленными дубинками. Наскоро спрятав трупы в лесу недалеко от шоссе, корейцы как ни в чем не бывало с награбленным имуществом и деньгами продолжили свой путь.

Китайцев хватились только через неделю, родственники обратились в китайское консульство во Владивостоке, оттуда в МВД Якутии стали поступать письма с требованием найти пропавших людей. Когда в милиции сопоставили все факты, корейцы попали в круг подозреваемых, но прошло уже достаточно времени, следы убийц давно затерялись на дальневосточных просторах, они словно провалились сквозь землю. Поговаривали, что они вернулись на родину под чужими именами, но все считали этот вариант маловероятным – там их ждала бы смертная казнь за убийство подданных «старшего китайского брата» и за побег из трудового лагеря.

Трупы обнаружил ягодник, случайно набредший на могилу, ранее разрытую медведем. Когда тела были доставлены в морг и исследованы экспертом, встал вопрос о захоронении. Родственники по своему обычаю хотели кремировать останки и провели немало времени, обивая пороги правительства и мэрии. Наконец, им в порядке исключения дали разрешение сжечь трупы, определив местом кремации Зеленый луг[46].

В день кремации начальник управления распорядился, чтобы присутствовала группа милиционеров для исключения любых возможных эксцессов. Максимов напросился в эту группу из спортивного интереса – он хотел узнать, при каких условиях человеческое тело полностью сгорает в огне.

На то у него были причины. По весне пропал коневод. Родственники обнаружили в тайге сгоревшую избушку, где должен был ночевать пропавший, и сообщили об этом в милицию. Прибывшую следственно-оперативную группу, куда входил Максимов, встретила до основания сгоревшая избушка, превратившаяся даже не в угли, а в кучу пепла и золы. Покопавшись в этой массе, но не обнаружив ничего сколь-либо похожего на останки человека, судебный медик изъял пару мелких косточек, готовых рассыпаться при легком дуновении ветра. Один из родственников коневода, заметив это, презрительно фыркнул:

– Зачем подбираете заячьи кости? Человек пропал, а они чепухой занимаются.

Судебный медик через три дня вынес заключение, что обнаруженные кости относятся к кисти руки человека. Очевидно, коневод упал лицом вниз, закрыв руку своим животом, который сгорает в последнюю очередь, и тем самым сохранил мелкие кости, тогда как массивные череп и берцовые кости превратились в тлен. Максимов закрыл дело, но родственники не согласились с данным решением, утверждая, что коневода убили и спрятали в тайге, а избушку сожгли. Теперь сыщик решил воочию убедиться в своей правоте.

Когда китайцы привезли на место кремации не менее десяти кубов бревен, которые обычно используют для столбов забора, сыщик понимающе закивал, обращаясь к участковому:

– Только таким количеством дров можно полностью сжечь тела пяти человек. Никак не меньше.

Китайцы, словно муравьи, быстро сложили из бревен штабель высотой около полутора метров. Затем из автобуса извлекли пять тел, завернутых в белый саван, и разместили их в ряд на штабеле. Все сгрудились возле покойников, один старый китаец произнес какую-то речь на своем языке, а затем, плеснув на дрова бензином, поднес спичку. Максимов засек время и прождал возле ритуального костра шесть часов, в течение которых сородичи кремируемых постоянно подпитывали костер оставшимися бревнами, пока все, что находилось там, не превратилось в пепел. В конце обряда старый китаец маленькой лопаточкой сгреб в кучки условных усопших и разложил их по пяти урнам, немного напоминающим большие китайские термосы (вполне возможно, что в связи с неимением в Якутске урн для праха усопших китайцы под них могли приспособить термосы с широкой горловиной).

Увидев наяву своими глазами сожжение тел, сыщик для себя извлек следующие правила, по которым позже натаскивал молодых оперативников:

1. На обычном костре полностью уничтожить тело человека невозможно, даже если использовать горючие вещества.

2. Даже при сильном пожаре, если воздействие огня на тело длится менее двух-трех часов, останки человека, прежде всего живот, сохраняются.

3. Полное уничтожение тела происходит только в случае, как с коневодом в тайге, когда избушка сгорела, горячие угли иссушили все тело, включая живот, а затем оно полностью сгорело, превратившись в пепел. Для этого процесса необходимо не менее шести часов.

Позже эти наблюдения не раз помогали Максимову и его коллегам распутывать сложные убийства с попыткой уничтожения тела.

4

Кострище уже давно остыло. Судебный медик, исходя из того, что у трупа процесс гниения еще не начался, предположил, что смерть наступила не более трех дней назад и что перед ним труп мужчины. Убирая ошметки сгоревшей одежды и углей, он с грудной клетки трупа оторвал кусок расплавленного полиэтилена и передал его эксперту-криминалисту. Тот, внимательно изучив обнаруженный предмет, пришел к выводу:

– Это от полиэтиленовой канистры. Кто-то положил на грудь человеку канистру с бензином и поджег.

– С бензином? – переспросила Лика, составлявшая протокол под диктовку судебного медика.

– Да, запах до сих пор сохранился, – ответил криминалист и, внимательно посмотрев на полиэтилен, воскликнул: – Да тут же есть документ!

– Из нагрудного кармана выпал, наверное, – заключил Максимов и протянул руку криминалисту. – Дай посмотреть.

Сыщик взял полиэтилен, протер его платком и прочитал:

– «Вячеславович». Только отчество… Да это же военный билет! Надо искать другие части документа на груди, где должны быть карманы!

Судебный медик, покопавшись, нашел обгорелые куски бумаги, где четко виднелось: «Войсковая часть 1745 город Свободный». Далее эксперт нашел обрывок, где можно было прочитать, что солдат принимал присягу 20 июня 1986 года.

– Значит, если документы принадлежат жертве, ему двадцать восемь лет, – проговорил судебный медик, продолжая осматривать тело неизвестного мужчины. – Плюс-минус один-два года.

– Не знаю, не знаю, – засомневался сыщик. – У нас в армии служил двадцатисемилетний призывник, слишком долго задержавшийся на гражданке. Интересно, войсковая часть сохранилась?

– Вряд ли, – покачал головой криминалист. – Сейчас кругом войсковые части расформировываются, аж шум стоит. Смотри, что у нас тут творится, ни одной части не осталось, все растащили ушлые коммерсанты.

Судебный медик озадаченно хмыкнул, все сгрудились возле него. Он расчистил грудную клетку трупа березовой веткой и указал на две зияющие дыры.

– Огнестрельное ранение. Скорее всего, с близкого расстояния из дробовика.

– Или обреза, – добавил сыщик.

– Может быть, из обреза, – согласился эксперт.

– Надо искать гильзы, – произнесла Лика, заканчивая с протоколом. – Необходимо переворошить кострище.

Поиск не дал желаемых результатов, группа решила, что улики преступники забрали с собой. Закончив осмотр, Максимов с шутливой улыбкой обратился к участковому:

– Теперь настал твой час, Агитыч, организуй доставку трупа в морг, а мы будем раскрывать преступление.

– Доставим, не впервой, – отозвался милиционер, направляясь в сторону мотоцикла, – на «Беларусе» и доставим.

– На тракторе, что ли? – удивился судебный медик. – Вы мне не потеряйте труп во время транспортировки!

Эксперт беспокоился не зря. Однажды зимой милиционеры попросили одного тракториста доставить из леса тело замерзшего мужчины. Они привязали труп к задней гидронавесной системе трактора, тракторист по пути потерял его. Трудно представить состояние водителя легковушки, туманной ночью наехавшего на невесть откуда взявшегося мертвеца на пустом шоссе. Был грандиозный скандал, все получили по заслугам.

– А где на селе найдешь машину сейчас? – вопросом на вопрос ответил старый служака. – Не беспокойтесь, с картофельного поля тракториста выдерну, на прицепе целехонького притортаем.

По прибытии в прокуратуру Лика рассказала Семину об обнаруженном трупе. Когда рассказ дошел до предполагаемого места службы мужчины, следователь воскликнул, прервав девушку:

– Город Свободный! Ты помнишь Свободный?

– Нет… Хотя постойте… Нет, не помню, – ответила Лика.

– Глухов тебе ничего не говорил про этот город, когда рассказывал, что Аладдин мне угрожал в суде?

– Ой, не помню, времени-то сколько прошло… Нет, ничего не говорил.

– Так вот, он тогда получил оперативную информацию о том, что Аладдин постоянно ездил в Свободный и мог оттуда привезти проститутку, которую и убил! Давай готовься к командировке для установления личности мужчины, а заодно проверь, к кому туда приезжал Аладдин, выясни, не пропадала ли там девушка.

– С удовольствием поеду! – обрадовалась девушка. – Как раз в прокуратуре Свободного работает моя однокурсница.

– Ну, тем более, – кивнул Семин и с вполне серьезным видом добавил: – Лика, я заговоренный. Если очень захочу раскрыть дело, я всегда его раскрою, будь оно трижды неочевидным, а убийство этой девушки я хочу раскрыть очень и очень сильно. Ох, не зря сегодня обнаружен этот труп, ох, не зря! Он-то и выведет нас на Аладдина!

Утром Лика купила авиабилет на завтрашний рейс до Благовещенска и позвонила Глухову. Узнав, кто звонит, тот воскликнул:

– Лика Евгеньевна, уезжаете? Семин позвонил и попросил передать вам все, что известно об Аладдине.

– Андрей Александрович, меня интересует вопрос: к кому он мог приезжать туда? – спросила она.

– Этого я не знаю, – с сожалением изрек оперативник. – Мой человек сообщил, что примерно пять лет назад он туда несколько раз ездил и вроде бы привозил оттуда малолеток для занятия проституцией. Жаль, мы ни одну из них не смогли вычислить тогда.

– Надо бы поговорить с местными операми, – в задумчивости произнесла Лика и спросила: – У вас там знакомые милиционеры имеются?

– Нет, но я могу позвонить, – с готовностью ответил Глухов. – Помогут, если надо.

– Пока не надо, – отказалась девушка. – У меня там в прокуратуре работает однокурсница, правда, не следователем, но она знает, наверное, местных сыщиков. Если нужна будет ваша помощь, я позвоню оттуда.

– Звоните, удачи вам, – попрощался Глухов, – ждем не дождемся от вас хороших новостей!

После обеда Лика позвонила судебному медику, и тот сообщил ей, что неизвестный мужчина убит двумя выстрелами из охотничьего ружья двенадцатого калибра, других повреждений, кроме посмертного обгорания мягких тканей тела, он не обнаружил.

Вечером, когда Лика поднималась в свою квартиру, она почувствовала вкусный запах жареной курицы. Она знала, что этот восхитительный запах доносится из ее квартиры, поскольку муж отдыхал дома после дежурства и заранее предупредил по телефону, что на ужин будет готовить ее любимое блюдо – цыпленка табака.

Виктор колдовал над плитой. Увидев жену, он подбежал и поцеловал ее в щечку, после чего вновь повернулся к скворчащей сковородке.

Ужин выдался превосходным, цыпленок получился именно так, как любила Лика: с хрустящей корочкой. Зная о том, что Лика собирается в командировку, Виктор заметил:

– Лика, это же у тебя первая командировка. Во сколько рейс?

– В семь утра.

– Я тебя провожу. У тебя все готово?

– А что там готовиться? – улыбнулась Лика. – Кое-какую одежду возьму, мыло, зубную пасту, папку с документами – и все. Поездка-то всего на три дня.

В конце ужина Лика с интригующим видом объявила:

– Витя, я сегодня хотела тебе сказать очень важную и хорошую новость для нашей семьи, но решила повременить. Расскажу все, когда приеду из командировки.

– Повышение по службе? – предположил муж, на что девушка только многозначительно улыбнулась и оставила его в неведении.

В шесть утра Лика и Виктор были уже в аэропорту. Густой туман, укутавший все вокруг, постепенно рассеивался, гудели двигатели самолетов, сновали заспанные встречающие и провожающие. Когда закончилась регистрация и началась посадка, Лика не выдержала и, обняв мужа, шепнула ему на ухо свой секрет, который хотела сохранить до конца командировки:

– Витя, у нас будет ребенок.

– Ребенок?! – от неожиданности громко вскрикнул Виктор. – Повтори!

Пассажиры обернулись в сторону молодой пары, кто-то принялся аплодировать. Пожилая женщина, пряча улыбку, пропустила смущенную Лику в зону посадки.

5

Из Благовещенска до Свободного Лика добралась на автобусе. Время близилось к полудню, она заселилась в гостиницу и позвонила однокурснице в прокуратуру. Услышав голос своей подруги, та воскликнула:

– Ты уже приехала!

– Да, Кира, уже заселилась в гостиницу.

– Давай подъезжай в прокуратуру, мы с тобой пообедаем.

Встретившись после долгой разлуки, подруги обнялись и поцеловались, у чувствительной Киры навернулись слезы.

– Лика, как здорово, что ты приехала, – говорила она, вытирая слезы, – я тебе покажу мои родные края.

– Достопримечательности в последнюю очередь, – улыбнулась ей Лика. – Надо сначала переделать все дела, а их у меня ой как много!

– Идем в кафе, там все расскажешь. Я тебя угощу их фирменным блюдом!

Фирменное блюдо оказалось не таким уж и фирменным, а родным, повседневным и оттого еще более желанным. Удивительно вкусные пельмени в горшочке под шапочкой из румяной лепешки, сверху – маленькая пиалка с соусом. Под чарующую тихую музыку и вкусную еду девушки оживленно разговаривали, вспоминали время учебы, однокурсников, разлетевшихся по всем уголкам страны, делились своими девичьими секретами.

После обеда, когда Лика рассказала подруге о цели визита, та всплеснула руками:

– Идем же к военному прокурору! Его зовут Сергей Вениаминович – хороший дядька, поможет!

Военный прокурор в годах, бравый служивый с усами а-ля Буденный, внимательно выслушал Лику, повертел в руках фотографии документов, обнаруженных при трупе, и изрек:

– Воинская часть ликвидирована, там сейчас голые казармы. Но я знаю, где располагаются нужные кнопки, приходите завтра за данными.

– Ой, спасибо! – поблагодарила Лика военного прокурора. – Не думала, что так быстро и просто все получится!

– Приходите завтра, – с обнадеживающей улыбкой повторил офицер.

Когда подруги вышли на улицу, Лика попросила:

– А теперь познакомь меня с кем-нибудь из уголовного розыска.

– Заместитель начальника подойдет? – спросила девушка.

– В самый раз, – кивнула Лика.

– Его зовут Павел Сергеевич Мошкарев, – на ходу объясняла Кира. – Я тебя представлю и побегу на работу, а то меня там уже потеряли, наверное. Вечером встречаемся у меня дома, мама будет готовить что-то вкусненькое.

Мошкарев, немолодой уже мужчина с седыми висками, увидев девушек, расплылся в улыбке:

– Кира Леонидовна, по какому поводу вы пожаловали со своей прекрасной спутницей в мою скромную обитель?

– Это вам не прекрасная спутница, – строго поправила милиционера Кира, – а следователь прокуратуры Якутска Самойлова Лика Евгеньевна.

– Тогда сдаюсь! – Оперативник поднял руки кверху. – Но в конкретном случае одно другому не помеха!

– Все, я познакомила вас, – заторопилась Кира и обратилась к оперативнику: – Вы тут не обижайте мою Ликочку, сделайте все, что она попросит!

– Есть не обижать! – отрапортовал руководитель под улыбки девушек.

Выслушав Лику, Мошкарев немного подумал.

– Пять лет назад я был главным по разбойным нападениям и грабежам. Проститутками тогда занимался Лоскутов, но он уже год как ушел на пенсию. Интересно, он сейчас в городе или уехал?.. – с этими словами он принялся набирать номер телефона. – Звоню ветеранской организации, они всех пенсионеров держат на учете.

Поговорив с кем-то из ветеранов, Мошкарев утвердительно кивнул и написал на листке бумаги номер телефона. Положив трубку, он объявил:

– Он здесь, в городе, работает в охране. Сейчас я его найду.

Когда на том конце линии кто-то поднял трубку, Мошкарев спросил:

– Лоскутов, это ты? – Оперативнику что-то ответили, он продолжил: – Тут тебя ждет одна милая девушка…

Очевидно, собеседник поинтересовался, что за девушка его ждет. Мошкарев строго отрезал:

– Придешь – узнаешь!

Положив трубку, оперативник довольно крякнул:

– Хэ-хэ, нашел старика!

– Отлично! – обрадовалась Лика. – У меня еще одна просьба.

– Говорите.

– На трупе была кофта с ярлыком «Благовещенская швейная фабрика». У кого можно узнать, не продавались ли такие кофточки здесь?

Лика протянула Мошкареву цветную фотографию кофточки. Оперативник, взяв фотографию, вызвал своего подчиненного. Когда в кабинет вошел молодой парень в клетчатой куртке, оперативник велел ему:

– Срочно обойди все крупные универмаги и торговые точки и узнай, не продавалась ли такая кофточка у них примерно пять лет назад. Вечером доложишь.

Когда за сыщиком закрылась дверь, оперативник с силой хлопнул в ладоши.

– Сейчас я вас угощу кофе по моему рецепту! Учтите – с солью!

– С солью? – удивилась Лика. – Никогда не пробовала.

Напиток действительно был превосходным. Соль чувствовалась еле-еле, но именно она раскрывала все богатство ароматов настоящего молотого кофе.

– Оригинально! – восхитилась девушка. – Буду знать!

Лоскутов, молодой для пенсионера мужчина лет сорока, спешно вошел в кабинет и, бросив тревожный взгляд на Лику, сидевшую за столом с чашкой кофе, с придыханием поинтересовался:

– Кто меня ищет?

– По старым грехам из прокуратуры тобой интересуются, – хихикнул оперативник, указывая на Лику. – Аж из Якутска приехали.

– А что я такого совершил? – развел руками Лоскутов. – Вроде бы чист перед законом, с Якутией никаких дел не имел…

– А вроде бы и не совсем чист, – продолжал измываться над озадаченным пенсионером Мошкарев. – Тебя могут спасти только чистосердечное признание и явка с повинной. К такому следователю я и сам готов явиться с повинной.

Лика, улыбнувшись безобидным шуткам оперативника, пригласила Лоскутова сесть за стол и поинтересовалась:

– Как вас зовут?

– Лоскутов Петр Иванович, – ответил пенсионер, изучающе рассматривая Лику и пытаясь угадать ее намерения, – пятьдесят шестого года рождения, уроженец…

– Да это не надо, Петр Иванович! – махнула рукой Лика. – Я хочу поговорить с вами о событиях пятилетней давности. Вы же курировали борьбу с проституцией?

– Не совсем так, – мотнул головой Лоскутов. – Я курировал борьбу с наркотиками, а на меня дополнительно повесили проституцию. Там, где проститутки, там и наркота…

– Мы нашли в Якутске останки молодой девушки, подозреваем, что ее мог убить некто Гасанов Аладдин…

– Аладдин? – воскликнул Лоскутов, невольно прервав Лику на полуслове. – Разве это не кличка, как в сказке?

– Вы знаете его? – вздрогнула девушка. – Это его настоящее имя.

– Знаю. Пять лет назад он постоянно ошивался здесь. У нас есть информация, что он вербовал малолеток для занятий проституцией на автотрассе. Мы не смогли его схватить, он постоянно ускользал от нас.

– Вот я по этому поводу, – взволнованно проговорила Лика. – Кого он тогда мог завербовать?

– Говорю же, малолеток… А что, Аладдин приезжал из Якутска?

– Да, из Якутска. Так кого конкретно он мог заманить к себе тогда? – повторила вопрос Лика.

– Я точно не знаю, но могу уточнить. Есть у меня одна женщина, она хорошо знает эту тему. Я потолкую с ней.

– С Алькой, что ли? – спросил Мошкарев, внимательно слушавший беседу Лоскутова с Ликой.

– Да, с ней, – кивнул ему Лоскутов. – Она всех знает.

– Да-а, легендарная бабенка, мамка всех наших «бабочек»! – протянул руководитель и предложил: – А давай я сейчас дам команду – ее мигом сюда доставят?

– Нет, не надо, – отказался Лоскутов. – Она здесь ничего не скажет, я лучше потихоньку у нее все выведаю. Как-никак она мой бывший агент.

– Давай, Петр, и без нужной информации не возвращайся, – распорядился Мошкарев, провожая Лоскутова до двери. – Утром ждем тебя с хорошими новостями.

Когда за пенсионером закрылась дверь, Лика облегченно вздохнула:

– Всем задания раздала, теперь ждем результатов. Пойду в гостиницу, немного отдохну.

– Оставьте номер телефона, вдруг придет сыщик с интересной информацией, – предложил Мошкарев и сразу поинтересовался: – Вечером не хотите с Кирой Леонидовной сходить в ресторан? Могу организовать!

– Какой ресторан? – махнула рукой Лика. – Мы уж дома посидим, поговорим.

– А жаль, – огорчился оперативник и проводил Лику до парадного входа. – Отдохнули бы…

К концу рабочего дня зазвонил телефон гостиничного номера:

– Лика Евгеньевна, это я, Павел Сергеевич! Интересная информация по кофточке. Подойдете или по телефону рассказать?

– Ждите, бегу!

Молодой оперативник в клетчатой куртке рассказал следующее:

– Я сначала обошел рынки и небольшие магазины, но никто такую кофту не продавал и не видел. Затем решил заехать в центральный универмаг. Заведующая уже сменилась, но я нашел ее дома. Она кофту сразу узнала, более того, из шкафа достала точно такую же. Оказывается, из Благовещенской швейной фабрики в девяносто первом году в универмаг поступило около пятисот таких кофточек, фасон в моде был. Их сразу разобрали, заведующая купила себе одну такую. Эту кофточку я у нее забрал, вернее, она мне ее отдала. Она вам нужна?

С этими словами сыщик достал из пакета точно такую же кофточку, в которую был одет труп неизвестной девушки. Осмотрев кофточку, Лика поинтересовалась:

– А такую одежду фабрика сейчас выпускает?

– Нет, – ответил сыщик. – Она ликвидирована в девяносто третьем – не выдержала конкуренции с китайским низкосортным, но дешевым ширпотребом.

– А заведующая так просто взяла и отдала кофту? Может быть, ей надо заплатить?

– Не надо, она уже ношеная-переношеная, сами же видите, – отмахнулся сыщик. – Ненужное тряпье.

– Мне надо будет заведующую допросить.

– Доставим в любое время, только назначьте, – с готовностью ответил сыщик. – Она нигде не работает, целыми днями сидит дома.

– А сейчас можете? – спросила Лика.

– Нет проблем. Доставить?

– Да, я жду.

Допросив бывшую заведующую универмага, в девять часов вечера Лика стояла на пороге квартиры, где жила Кира. Увидев Лику, мать Киры, полноватая женщина чуть старше сорока лет, подбежала и обняла девушку, приговаривая:

– Все уже остыло, где ты так долго пропадала, милочка?

От души поговорив со своей подругой, посмотрев семейный альбом, ближе к одиннадцати вечера Лика вернулась в гостиницу. Она была довольна проведенным днем. Девушка почувствовала, что ухватилась за конец веревки, запутывающей дело Аладдина. Она была уверена, что труп неизвестной девушки принадлежит той самой несчастной проститутке, ставшей жертвой жестокого сутенера-рабовладельца.

6

С утра позавтракав в буфете гостиницы, Лика позвонила Мошкареву. Тот бодрым голосом доложил:

– Лоскутов звонил, он, по-моему, раздобыл интересную информацию и уже на подходе, подойдите и вы.

Когда Лика зашла в кабинет, Лоскутов уже находился там. Он рассказал следующее:

– Аладдин появился здесь в конце девяносто первого. Он подбирал себе девушек, чтобы они работали в Якутске. «Работали» – в смысле занимались проституцией, – уточнил Лоскутов и продолжил: – Сначала он забрал трех взрослых девушек, но те быстро вернулись обратно, рассказав, что Аладдин денег не платит и постоянно их бьет. Второй раз он приехал и взял с собой двух девочек-малолеток, одну зовут Касьянова Вера, а вторую моя агент не знает. Через некоторое время Касьянова вернулась обратно и уже «работает» здесь.

– А как мне найти эту Касьянову? – спросила Лика, чувствуя, как задрожало сердце от близящегося успеха.

Лоскутов повернулся к Мошкареву:

– Павел, дай команду, чтобы подняли картотеку, там ее фотографии и все данные.

Через пять минут Лика держала в руках фотографию девушки, на обратной стороне которой убористым почерком было написано: «Касьянова Вера Кирилловна, 12.05.76 г.р., уроженка гор. Свободный». На приложенном листке бумаги был написан адрес проживания девушки, прочитав его, Лоскутов ахнул:

– Да это же хибары, вам туда соваться нельзя!

– А кто ее туда отправляет? – иронично отозвался Мошкарев. – Снаряжу двух оперов, они и притащат ее сюда.

– Спасибо, – кивнула Лика оперативнику, вставая со стула. – А я пока схожу к военному прокурору.

Бравый прокурор, поглаживая свои легендарные усы, гордо положил на стол перед Ликой анкету. Девушка схватила бумагу и прочла вслух:

– «Шанцев Владислав Вячеславович, тридцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, уроженец города Иркутска. Год призыва тысяча девятьсот восемьдесят шестой, демобилизован семнадцатого мая тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года». Спасибо большое, Сергей Вениаминович! Вы даже не представляете, что для меня сделали!

– Не стоит благодарности, это моя работа, – важно изрек прокурор и неожиданно предложил: – Лика Евгеньевна, может быть, вас угостить настоящим грузинским вином? Или коньяком?

– Спасибо, Сергей Вениаминович, очень тороплюсь, как-нибудь в следующий раз! – с милой улыбкой отказалась Лика, покидая кабинет гостеприимного военного.

В отдел милиции Лика мчалась как на крыльях. Она смогла установить личность убитого, теперь работа по раскрытию убийства пойдет гораздо веселее. Семин и ребята из уголовного розыска ждут и надеются на нее, и она не обманула их ожиданий. «Теперь осталось узнать личность той девушки, – переполненная радостью, размышляла она на ходу. – Кто же ты такая, бедная девушка?»

Мошкарев встретил запыхавшуюся Лику вопросом:

– Лика Евгеньевна, каковы успехи?

– Отличные! – воскликнула она. – Установили личность!

– Поздравляю! – воскликнул он и с хитринкой в глазах поинтересовался: – Прокурор не предлагал грузинское вино или армянский коньяк?

– От вас ничего не скроешь! – удивленно воскликнула Лика. – Откуда узнали?

– А он всем предлагает, у него этого добра целый склад, – хохотнул оперативник. – Прекрасной души человек!

Немного отдышавшись и отхлебнув горячего сладкого чая, приготовленного для нее милиционером, Лика обратилась к нему:

– Павел Сергеевич, мне бы позвонить в Якутск, доложить об установлении личности жертвы. Там все ждут от меня известий.

– Пожалуйста, – Мошкарев пододвинул телефонный аппарат к Лике, – закажите межгород.

Заказав телефонные переговоры, Лика в ожидании соединения линии с Якутском продолжила чаепитие. Когда зазвонил телефон, она подняла трубку и услышала женский голос:

– Якутск заказывали?

– Да.

– Ждите, сейчас соединяю.

Когда Лика услышала голос Семина, она радостно воскликнула:

– Николай Иванович, установили личность обгорелого мужчины!

– Серьезно?! – взволнованно-ликующе вскрикнул Семин. – Давай диктуй!

Записав данные трупа, Семин поинтересовался:

– Как там по той девушке? Есть какие-нибудь шансы?

– Есть, Николай Иванович! – обрадовала Лика Семина. – Осталось чуть-чуть, и мы узнаем ее имя!

– Лика, ты вообще молодчина! – похвалил Семин свою воспитанницу. – Я в тебе никогда не сомневался. Давай работай дальше, а я обрадую уголовный розыск. Теперь-то непременно раскроем!

Семин как опытный следователь знал, что по делам, где наличествует сокрытие или уничтожение трупа, надо всегда искать близких к жертве людей. И теперь, после звонка Лики, этой добросовестной и ответственной за порученное дело девушки, Семин твердо знал, что раскрытие преступления не за горами. Он испытал гордость в душе за причастность к тому, что в премудростях следственной работы девушку натаскивал в том числе и он.

Услышав новость от Семина, Глухов восхищенно произнес:

– Вот Лика! Вот молодец! Всегда что-нибудь накопает!

– Погоди, погоди, – успокоил сыщика Семин. – Она нам еще установит личность той девушки.

– Установит, верю, – согласился Глухов.

А тем временем Лика с нетерпением ждала оперативников, которые выехали за Касьяновой Верой – той самой малолетней проституткой, которая, скорее всего, была подругой неизвестной убитой девушки.

Когда в кабинет завели худенькую, неухоженную, бледную, с синими прожилками вен на шее Касьянову, Лика про себя отметила, что ее, девушку всего-то двадцати лет, изрядно потрепала суровая действительность разрушительных перемен.

– Садись, – предложила Лика девушке стул, – нам надо с тобой поговорить.

– О чем? – спросила она, исподлобья поглядывая на Лику. – Ты кто такая?

– Я следователь прокуратуры Якутска. Хотела бы задать тебе несколько вопросов.

Услышав, откуда прибыла Лика, девушка вздрогнула и через силу выдавила:

– Задавайте…

– Вера, где-то в конце девяносто первого или в начале девяносто второго тебя и еще нескольких девчонок некто Аладдин увез в Якутск. Это так?

Услышав имя своего сутенера, девушка задрожала, руки выдавали ее состояние, она не в силах была совладать с ними. Немного посидев молча, она ответила:

– Да, было такое. В девяносто первом.

– Назови имена девушек, которые с тобой поехали.

– Вика и Анжела.

– Где они сейчас?

Девушка замолкла, обдумывая ответ, затем неуверенно ответила:

– Я и Анжела вернулись обратно, а Вика осталась в Якутске.

«Вот она, Вика! – торжествовала Лика, успокаивая бушевавшие внутри эмоции. – Ее-то Аладдин и похоронил!»

– Где проживала Вика?

– Рядом со мной.

– А Анжела?

– В соседней деревне.

– Фамилии девушек?

– Вика Кротова, Анжела Наумова.

– Вика после этого появлялась в Свободном?

– Нет.

– А Анжела чем занимается?

– А, так…

– У Вики родители имеются?

– Мать.

– А почему она не ищет ее?

– Мать-то? – усмехнулась девушка. – Вы посмотрите на нее – как бы кто не стал ее саму искать!

– А что, пьет?

– Пьет – слабо сказано. Полностью опустилась…

Лика вытащила из пакета кофточку бывшей заведующей универмага и расстелила ее на столе перед Касьяновой.

– Узнаешь?

Девушка долго рассматривала кофту, трогала ее руками, а затем с трудом выдавила:

– Это Вики. Где вы нашли ее?

– Кофточку или Вику? Ты хочешь узнать, где нашли Вику?

Девушка ничего не ответила, опустила глаза вниз. Лика продолжила:

– Вера, ты знаешь, что Аладдин убил Вику. Почему ты это скрываешь? Или ты сама участвовала в убийстве?

– Не участвовала! – зарыдала девушка. – Это все Аладдин! Он убил ее молотком по голове! И нас хотел убить, если мы проговоримся!

От этих слов Лика чуть не вскочила на ноги, но кое-как совладала с собою.

– Вера, расскажи все в подробностях. Аладдина не бойся, он тебе не сможет причинить вреда, мы об этом позаботимся.

– С какого места рассказать? – всхлипывая, спросила девушка.

– Начни сначала.

– Мы с Викой окончили восемь классов и болтались без дела, пока нас не позвали на работу в Благовещенск… – Девушка осеклась и уточнила: – Вы, наверное, догадываетесь, о какой работе я говорю. Там мы пробыли три месяца и вернулись обратно, так как нас чуть не убили бандиты – «крыша» наших конкуренток. Стали работать в Свободном, но тут много денег не заработаешь, поэтому, когда приехал мужчина, назвавший себя Аладдином, и предложил поехать в Якутск, обещая платить очень хорошие деньги, мы с радостью согласились. Он попросил найти еще одну девочку, а с нами работала Анжела, мы ее и предложили…

– А вам сколько лет тогда было? – поинтересовалась Лика. – Вы были несовершеннолетние?

– Да, нам всем было по шестнадцать лет.

– Рассказывай дальше.

– В Якутске действительно от клиентов не было отбоя. Мы жили в частном доме, оттуда нас развозили по заказам. Аладдин тянул с зарплатой, обещая сразу выдать всю сумму. Однажды мы решили учредить забастовку, но он нас избил и заставил работать дальше. Как-то раз, когда мы дома остались одни, Вика стала собирать вещи, намереваясь уехать домой, и в это время появился Аладдин. Вика начала на него кричать, требовала деньги хотя бы на дорогу до Свободного. Аладдин ударил ее кулаком в лицо, она упала, но быстро вскочила на ноги, в руке у нее откуда-то появился молоток. Она замахнулась на него, он увернулся, отобрал молоток и с размаху ударил им Вику по голове. Брызнула кровь, Вика упала, подергалась и притихла. Кровь из головы текла и текла, вскоре полкомнаты было ею залито. Увидев такую картину, мы онемели от ужаса, а Аладдин отвел меня и Анжелу на кухню и предупредил, чтобы мы держали язык за зубами, иначе нас постигнет та же участь. Когда вечером нас увезли к клиентам, труп Вики еще лежал в комнате. Утром, вернувшись домой, мы увидели, что в комнате все прибрано, полы вымыты, нигде не было следов крови. Вот и все.

– Как расстались с Аладдином?

– Мы еще проработали два месяца, а затем он нас отпустил, дав совсем немного денег, которые мы спокойно заработали бы и в Свободном. Напоследок Аладдин предупредил, чтобы мы нигде не проболтались, иначе он нас найдет и убьет. Говорил, что в Благовещенске и в Свободном у него полно знакомых бандитов, которые только и ждут его приказа. Мы ему поверили и решили об этом случае никому не говорить.

– А мама Вики спрашивала о дочери?

– Да, спрашивала, я сказала, что она осталась в Якутске.

– Получается, она не искала ее?

– Нет, она постоянно пьяная. Вы же все равно будете с ней разговаривать, посмотрите и убедитесь сами.

– А Анжела живет в своей деревне?

– Анжела-то? – усмехнулась девушка. – Работает в Благовещенске.

– Продолжает?

– А как же! Где она еще может трудиться?

Лика повернулась к Мошкареву, который одним ухом слушал беседу девушек.

– Павел Сергеевич, отвезите меня, пожалуйста, к матери Вики Кротовой. И еще прошу дать команду, чтобы нашли Наумову Анжелу.

Лику встретил одноэтажный обветшалый барак на двенадцать комнат. Здесь и проживала мать Вики Кротовой. Лику поразила вопиющая бедность обстановки жилища: неубранная кровать с серой простыней, стол, нагроможденный пустыми бутылками и распечатанными консервными банками, склизкие полы, наполовину оборванная занавеска, грязные обои… Довершал всю эту неприглядную картину аромат отхожего места – в углу стояло ведро, очевидно, выполняющее функцию туалета.

Увидев Лику, женщина неопределенного возраста встала со стула и, пошатываясь и близоруко щурясь, направилась в сторону девушки, приговаривая:

– Доча, ты вернулась? Долго же ты пропадала…

Участковый инспектор, сопровождавший Лику, остановил женщину, схватив ее за плечо и крикнув в ухо:

– Никакая она тебе не дочь, это следователь прокуратуры!

– Следователь? – вмиг изменившись в лице, спросила она. – Зачем здесь следователь?

Участковый вновь крикнул:

– Хочет поговорить насчет твоей дочери!

– Вы на меня не кричите, – обиженно произнесла женщина. – Я хорошо все слышу. Так о чем хотите поговорить – насчет Викуши?

– Где она? – спросила Лика женщину.

– Уехала в Якутск и не хочет возвращаться к матери. Нынче молодежь пошла – родителей ни во что не ставят!

– А когда уехала?

– Четыре года назад.

– С кем?

– С соседкой Веркой. Верка вернулась, а Викуша осталась. И что она делает в этом Якутске?

Лику душил запах смрада, тошнота подступала к горлу, и она попросила участкового, чтобы тот вывел женщину на улицу, объяснив:

– Во дворе я заметила столик, там допрошу.

Когда участковый вывел женщину из барака и посадил на скамейку, Лика объявила ей:

– Я сейчас допрошу вас и признаю потерпевшей.

– Какой потерпевшей? Я не потерпевшая…

– Я сейчас все объясню… – Лика помялась, не решаясь озвучить матери страшные слова. – Вашу дочь Викторию убили.

– Как убили? – с неверием спросила женщина. – Ее не убили, она уехала в Якутск.

– В Якутске и убили.

Женщина отрешенно замолкла и вдруг разразилась рыданиями, грязь размазывала по лицу.

– Викуша моя! Как же так?!

Лика, подождав, когда женщина немного успокоится, вытащила из пакета кофточку директора универмага и развернула на столе.

– Вам знакома кофта?

Женщина схватила кофту и, прижав к груди, вновь разразилась слезами.

– Моей Викуши! Почему она у вас?! Где теперь доченька?!

Терпеливо подождав, когда женщина вытрет слезы, Лика спросила:

– Где покупали?

– Здесь, в универмаге. Вика сама покупала… – Женщина вновь разрыдалась. – Она такая красивая была в этой кофточке…

Когда Лика узнала возраст женщины, она была от души потрясена:

– Вам сорок два?! Вы не ошиблись?

Допросив женщину и взяв у нее несколько фотографий дочери, Лика с тяжелым сердцем вернулась в отдел милиции и решила позвонить Семину.

Записав данные Кротовой, Семин грустно вздохнул:

– Да, печальная история. Лика, у тебя денег хватит, чтобы привезти Касьянову в Якутск? Сразу бы сделали очную ставку с Аладдином.

– Как раз хватит, – ответила девушка, – я сама думала об этом. Мне сейчас остается найти и допросить Наумову, а потом могу вернуться домой… Николай Иванович, я отомстила за вас, Аладдин ответит за свои слова.

– Не отомстила, такого слова у нас нет, – поправил Семин свою воспитанницу. – Ты осуществила неотвратимость наказания. Вот так называется на официальном языке то, чего ты добилась. Любой преступник должен знать: сколько бы времени ни прошло, наказание всегда его настигнет. Понятие «следователь» – от слова «следовать», «идти по следу». Мы идем по следу, чтобы ни одна черная душа, творя зло и насилие, не чувствовала себя спокойно на этой земле.

7

В полдень Глухов вызвал к себе Максимова и, когда тот зашел в кабинет, протянул ему лист бумаги:

– Марат, возьми данные трупа, Лика установила личность жертвы.

– Ух ты! – воскликнул Максимов, хватая бумагу. – Шанцев, Шанцев… Знакомая фамилия… Постой, да это же тот мошенник, который кидал доверчивых граждан при переселении их из ветхого жилья!

– Точно! – воскликнул Глухов. – Им занимался ОБЭП[47].

– Да, примерно год назад наши взяли его и передали в ОБЭП, – кивнул Максимов. – Но его отпустили в связи с неимением доказательств.

– Надо позвонить их начальнику…

Глухов набрал телефонный номер начальника ОБЭП. Когда трубку подняли, Глухов нажал кнопку громкой связи, чтобы разговор слышал и Максимов.

– Привет, Сергей, это я, Глухов.

– Андрей, привет! По какому делу звонишь?

– Шанцева ищешь?

– Да. А почему интересуешься? Узнал, где скрывается?

– Он у нас.

– Поймали? – обрадованно воскликнул начальник ОБЭП. – Как и где?

– Поймали, но только не мои, а твои подопечные, – ответил ему Глухов. – Он в морге.

– Как в морге? Кто убил?

– А вот это я хотел узнать у тебя, – рассмеялся Глухов. – Признавайся, за что грохнули человека?

– Хватит шутить! – рассердился обэповец. – Он точно мертв?

– Точнее не бывает. Сейчас к тебе подойдет Максимов, все расскажет. Предоставь ему все сведения, касающиеся Шанцева. Очевидно, его убили за те мошеннические дела, которые он проворачивал здесь в отношении переселенцев. Одним словом, дело экономической направленности, надо искать фигурантов из твоей клиентуры.

– Какая же здесь «экономика»? Это же голимая «мокруха», как раз по твоей части, – проговорил начальник ОБЭП, досадуя, что мошенник, которого он так долго преследовал, избежал уголовного наказания, не выдав своих подельников.

Вечером Максимов докладывал Глухову:

– Андрей, дело принимает серьезный оборот. Шанцев находил людей, которые должны были переселиться из аварийного жилья в каменный дом, брал у них деньги якобы для подкупа чиновника с целью быстрого продвижения дела, заходил в мэрию, а иногда и в дом правительства, оставляя человека ждать на улице, а сам уходил через задний ход или незаметно проскальзывал мимо потерпевшего. Таким образом он кинул более двадцати человек, получив огромные деньги.

– И что тут серьезного? – Глухов вопросительно посмотрел на Максимова. – Обычное «кидалово», за это и грохнули.

– Не совсем так, – мотнул головой Максимов. – Дело в том, что Шанцев работал под «крышей» братьев Сосновых…

– Серьезно? – удивленно вскинул голову Глухов. – Уже интереснее, продолжай.

Братья Сосновы (Алексей по прозвищу Башка и Семен – Брюнет) держали весь город в кулаке. Это была самая мощная группировка, не существовало сколь-либо значимых преступных формирований, не говоря о коммерсантах, которые не отстегивали бы в «общак», держателем которого являлся один из братьев.

– Шанцев работал под братьями Сосновыми, – повторил Максимов. – А прикрывали его два сотрудника ГАИ, один из которых племянник криминальных братьев.

– Каким образом его прикрывали? – спросил Глухов.

– Когда Шанцев «работал» возле мэрии или дома правительства, они находились неподалеку, следили за ним, и если бы его поймали потерпевшие, они должны были вмешаться и отпустить его. Обэповцы зафиксировали один такой факт, когда Шанцева один из потерпевших схватил возле входа в дом правительства. Тогда гаишники помогли ему убежать.

– ОБЭП следил за ним?

– Да, некоторое время.

– А почему не задержали с поличным?

– В том-то и дело, что у них не получилось сразу. Они хотели взять его наверняка, а он пропал.

– Начальник ОБЭП говорил, что он прячется в Иркутске. Это правда? – спросил Глухов.

– Да, два дня назад в ОБЭП кто-то подбросил письмо о том, что Шанцев уехал в Иркутск и там намерен скрываться. Обэповцы проверили его по АБД «Аэропорт»[48], там он числится как купивший неделю назад авиабилет в Иркутск.

– Может быть, он купил билет, но не вылетел, чтобы запутать ОБЭП, а потом каким-то образом его убили. Может быть такое?

– Я тоже об этом подумал, – разделил сомнение Глухова сыщик. – Поэтому завтра с утра из агентства «Аэрофлота» я заберу все корешки авиабилетов на этот рейс. Если он улетел, корешок должен быть там. Заодно вычислю пассажиров, которые сидели рядом с Шанцевым. Они должны были запомнить его. Только одно непонятно: если он улетел, то как оказался на кострище? Успел вернуться, а его убили?

– Давай не будем гадать, дождемся корешков авиабилетов. Утро вечера мудренее.

Поздно вечером Глухову позвонил Семин и сообщил о том, что Лика установила личность погибшей девушки и получила показания от очевидицы преступления.

– Я же говорил, что она установит! – с восторгом воскликнул оперативник. – Лика неповторима! Когда берем Аладдина? Давай сейчас!

– С Аладдином не будем торопиться, – остудил оперативника Семин. – Дождемся Лику, она привезет с собой свидетеля. Все силы бросьте на раскрытие убийства Шанцева, я с утра буду у вас. Поразмышляем, за что нам взяться.

После утреннего совещания у прокурора Семин пешком направился в Управление милиции. Было прохладно, моросил дождь, ветер срывал листья с берез и бросал на мокрый асфальт. Перепрыгивая через лужицы, Семин почувствовал острую стреляющую боль в левой ноге. «Вот и наступает очередная зима. Надо обязательно купить унты, а то в прошлом году чуть ноги не оставил на морозе».

Дело было в январе, столбик термометра показывал пятьдесят четыре градуса мороза. В эту лютую стужу поступило сообщение, что за городом обнаружен труп. Семин выехал на место происшествия в теплых зимних ботинках, но они его не спасли. Пробыв на улице более двух часов, он, не чувствуя ног, вернулся в прокуратуру и, когда снял ботинки, увидел мертвенно побелевшие пальцы. Кое-как растерев их, он с полмесяца прихрамывал. Далее последовало неприятное открытие, что обмороженные пальцы ног стали мерзнуть даже при слабом морозе, иногда напоминая о себе острой болью. Семин твердо решил купить теплые унты, которые будет хранить в кабинете специально для выезда на места происшествий.

От воспоминаний о тех днях он зябко передернул плечами, пальцы ног неприятно заныли, бередя прошлое. «Купить, обязательно купить на днях, а то я себя знаю – протяну до конца, надеясь на авось, – думал следователь, открывая входную дверь Управления милиции. – А успеть надо сейчас, пока не взлетели цены перед холодами. Готовь сани летом, а телегу – зимой! С летом, конечно, я проморгал».

Глухов, закончив планерку, с наслаждением предавался чаепитию, когда Семин появился на пороге кабинета.

– Коля, проходи! – воскликнул он, увидев друга. – Попьем чаю, а тем временем подойдет и Марат с корешками авиабилетов.

Максимов появился в тот момент, когда друзья закончили с чаем и взялись за обсуждение предстоящей работы по раскрытию убийства Шанцева. Поздоровавшись, Максимов положил на стол целлофановый пакет с документами.

– Вот здесь корешки авиабилетов на рейс Якутск – Иркутск от третьего сентября. Именно на этот рейс купил билет наш фигурант, – доложил Максимов и высыпал на стол содержимое пакета.

Стали перебирать корешки, и вскоре Глухов воскликнул:

– А вот и Шанцев!

Семин взял в руки корешок и задумчиво произнес:

– Он улетел третьего, а шестого-седьмого его убили. Он что, вернулся обратно?

– Ничего не понимаю, – почесал затылок Максимов. – Надо посмотреть, кто рядом с ним сидел.

Троица вновь взялась за перебирание документов, и спустя короткое время список восьми пассажиров, сидевших, согласно выделенным местам, вокруг Шанцева, был в руках у правоохранителей.

– Давай устанавливай всех, может быть, кто-то уже вернулся обратно. Надо показать им фотографию Шанцева, – приказал Глухов Максимову. – Подключи всех оперов, мы будем ждать здесь, в кабинете.

Обсудив насущные дела, еще раз выпив чаю, друзья, дабы скоротать время, взялись за нарды. В середине этой восточной игры появился Максимов в сопровождении женщины среднего возраста в красном кашемировом пальто и в иссиня-черной шляпе.

– Вот, гражданка Петерсонс, – представил женщину сыщик. – Она летела тем же рейсом в Иркутск лечить глаза, вернулась в Якутск сегодня утром. Остальных пассажиров пока не можем найти.

– Как к вам обращаться? – спросил Семин у женщины.

– Лайма.

– Отчество?

– Обращайтесь так.

– Лайма, скажите, пожалуйста, когда вы летели в Иркутск, вы запомнили своего соседа? – с этими словами Семин положил перед женщиной несколько фотографий, в том числе и Шанцева. Женщина внимательно посмотрела фотографии и отрицательно покачала головой:

– Нет, на этих фотографиях я его не вижу.

– Вы уверены? Вы хорошо его запомнили?

– Как я могла не запомнить этого хама? – обиженно произнесла женщина. – Он занял мое место возле окна и долго не хотел уступать. Пришлось вызвать стюардессу.

Семин незаметно подмигнул Глухову и задал следующий вопрос:

– Значит, стюардесса его тоже хорошо запомнила?

– Конечно! Я сама была стюардессой, летала на международных рейсах. Мы хорошо запоминаем людей, этому нас учат.

– Лайма, скажите, ничего необычного вы не заметили в облике, поведении мужчины?

– Необычного… – задумалась женщина. – Он старался не привлекать внимание, прикрывал лицо картузом… По-моему, надеялся, что я не буду скандалить и тихо уступлю ему место, но не на ту нарвался. Я на своем веку видала-перевидала таких наглецов, вмиг призвала его к порядку!

– Значит, он не хотел себя «светить»?

– Абсолютно верно. Мне уже тогда это показалось подозрительным, а теперь, когда вы им интересуетесь, я понимаю, что он преступник… Боже мой, я летела с преступником в одном самолете! А вдруг он решил бы угнать судно?! Или взорвать?!

– Успокойтесь, Лайма, он не террорист, а просто подозревается в убийстве, – с улыбкой утешил женщину Семин. – Вашей жизни ничто не угрожало.

– Как это не угрожало?! Рядом сидел убийца, а мне ничто не угрожало?! – продолжала нагнетать обстановку женщина, и Семин решил закончить разговор.

– Лайма, вы нам сегодня здорово помогли, мы вам очень признательны. Теперь идите домой, и, если будете нам еще нужны, мы вас вызовем.

Когда женщина вышла из кабинета, Глухов обратил свой взор в сторону Максимова, чтобы дать ему поручение, но тот опередил его:

– Понял, еду за стюардессой.

Стюардесса полностью подтвердила слова Лаймы, не признав на предъявленных фотографиях Шанцева. Отпустив ее, Семин обратился к оперативникам:

– Ну что, товарищи сыщики, дело становится все интереснее и интереснее. Кто же полетел вместо Шанцева? И зачем нужна такая комбинация с перелетами? Вопросов накопилось очень и очень много.

– Надо пробить по АБД все связи Шанцева, но прежде всего двух гаишников, которые сильно опекали его, – предложил Максимов. – Тот, кто летел по документам Шанцева, наверняка вернется в Якутск по своим документам.

– По своим документам? – осенило Семина. – Значит, Шанцева убили и, чтобы запутать нас, сделали инсценировку с перелетом, а потом подбросили письмо!

– Но третьего сентября Шанцев был еще жив, – засомневался Глухов. – Эксперт говорит, его убили примерно шестого-седьмого.

– Значит, его где-то держали, пока проворачивали операцию по якобы его перелету, а затем убили, – предположил Семин.

– А почему сразу не убили того же третьего числа? – задался вопросом Максимов.

– Если бы провалилась афера с перелетом – например, во время регистрации, – человека задержали бы и, узнав, что реальный хозяин паспорта пропал без вести, закрыли бы его, – резюмировал Семин. – Поэтому Шанцева преступники пока держали живым, а когда операция удалась, они его умертвили и уничтожили труп путем сожжения, надеясь, что от него останется только прах, не подлежащий идентификации. Но мы-то знаем, что тело человека полностью уничтожить на костре невозможно. Может быть, фигурант даже не подозревал, что стал жертвой для заклания, думая, что его заботливо прячут от обэповцев.

– Вполне резонно, – задумчиво проговорил Глухов и обратился к Максимову: – Ты уже понял, что надо сделать. Мы ждем.

Когда прерванная игра в нарды подходила к концу, в кабинет влетел взбудораженный Максимов и сообщил ошеломляющую новость:

– Нашелся гаишник!

– Который из них?! – от неожиданности вскрикнул Глухов.

– Племяш братьев Сосновых! Он купил билет на рейс Иркутск – Якутск четвертого сентября!

– Напомни, как фамилия гаишника? – быстро спросил Семин у сыщика.

– Коляев Никита.

– А второго?

– Ширкин Бронислав. Но он по АБД не значится как приобретший авиабилет.

– Что из всего этого получается? – Семин испытующе посмотрел на оперативников. – Наша версия потихоньку приобретает очертания. Получается так: гаишники где-то держали Шанцева, а в это время Коляев, скорее всего, переклеив свою фотографию на паспорт потерпевшего, вылетел в Иркутск и оттуда вернулся на следующий день уже по своему паспорту. Затем они убили Шанцева, сожгли на костре, пытаясь уничтожить тело. Если бы им это удалось, они провернули бы блестящую комбинацию, сняв с себя все подозрения – разыскиваемый ведь уехал в Иркутск! Шанцева ОБЭП объявил бы в розыск как мошенника и искал бы долго и безуспешно. А почему убили Шанцева? Он слишком завяз в делах о мошенничестве. В случае поимки он мог выдать гаишников, а еще хуже – обэповцы могли выйти и на братьев Сосновых. Тогда бы им точно не поздоровилось.

– Так и есть, – согласился со следователем Глухов. – А убить его без санкции братьев Сосновых гаишники вряд ли решились бы.

– Чем дальше в лес, тем больше трупов, – зловеще усмехнулся Максимов. – Представляется отличный повод похлопать всю верхушку криминала и их милицейские связи. Такой шанс упускать нельзя.

8

После обеда Глухов и Максимов создали три группы по шесть сотрудников и направили их на задержание и обыск двух гаишников и братьев Сосновых. Максимов поехал с группой, которая направилась к Коляеву. Увидев оперативников, Коляев побледнел как лист бумаги и пробормотал:

– Вы по какому вопросу?

– По вопросу убийства вами вместе с Ширкиным гражданина Шанцева, – жестко бросил Максимов, предъявляя гаишнику постановление об обыске. – Знаете такого?

– З… з… знаю, п… п… приходилось в… видеться, – начал заикаться Коляев. – Но… но… но я его не у… убивал.

– А кто тогда убил? – спросил его сыщик. – Ширкин?

– Н… не знаю, – пожал плечами гаишник. – С… спросите его с… самого. Вы у… уже с… спрашивали его?

– Спросим, не сомневайся, – хлестко ответил сыщик и объявил хозяину квартиры и двум понятым: – Согласно постановлению прокурора мы будем проводить обыск у гражданина Коляева. Он подозревается в совершении убийства гражданина Шанцева. Гражданин Коляев, перед началом обыска я спрашиваю вас: имеются ли в квартире предметы, оружие, документы, касающиеся убийства Шанцева?

– Нет, конечно, – уже без заикания ответил Коляев, очевидно, отходя от первого испуга. – Ищите, пожалуйста, но это какое-то недоразумение.

Обыск подходил к концу, ничего интересного у гаишника не было обнаружено. Максимов еле скрывал чувство досады, перелистывая последнюю книгу на полке. Закончив с книгой, он обвел взглядом комнату и вдруг обратил внимание на битком набитую мусорную корзину. Внутри виднелись скомканная газетная бумага, пакет, пустая консервная банка и бутылка из-под водки. «Видно, мусор не выносили давно, надо порыться там», – без особой надежды подумал Максимов и, взяв корзину в руки, высыпал содержимое на пол.

То, что он увидел среди мусора, ошеломило не только его, но и самого Коляева: на полу вместе с содержимым мусорной корзины валялись две половинки порванной посередине фотографии из паспорта Шанцева. Максимов бережно взял половинки, совместил их и, облегченно вздохнув, обратился к понятым:

– Товарищи, посмотрите, что обнаружено в мусорной корзине… – Понятые внимательно посмотрели на фотографию, сыщик продолжил: – Я сейчас занесу в протокол факт, что в мусорной корзине обнаружена порванная фотография из паспорта неизвестного вам мужчины, а вы подтвердите это своей подписью.

Побагровевший от такой неожиданности Коляев не проронил ни слова. Скорее всего, он сам не ожидал, что такую важную, разоблачающую его улику он мог оставить в корзине, вовремя не опустошив ее в контейнере во дворе дома. На озадаченном лице Коляева отразились мысли, которыми он ругал самого себя: «Так тебе и надо, хряк ленивый, мусор поганый… помойку надо выносить вовремя!»

Закончив обыск, Максимов вместе с задержанным Коляевым вернулся в управление и застал там группу, выезжавшую на задержание Ширкина. Увидев Максимова, от группы отделился один из оперативников, отвел его в сторону и шепнул:

– У Ширкина нашли обрез. У вас как?

– Нашли фотографию из паспорта Шанцева, – в ответ шепнул Максимов. – Как там группа, которая выехала к братьям?

– Еще не вернулась.

Заслушав доклад Максимова, Глухов позвонил Семину, который уже успел уехать в прокуратуру:

– Коля, возвращайся, задержали двух гаишников, по обоим имеются неопровержимые улики.

– Сейчас буду!

Через полчаса Семин допрашивал Коляева в кабинете Максимова. Перед ним сидел полный, несколько обрюзгший мужчина тридцати лет в милицейской рубашке с погонами капитана. Перед допросом Максимов подошел к милиционеру и сорвал погоны, процедив сквозь зубы:

– Ты недостоин их носить. Другие рискуют жизнью, нося эти погоны, а ты…

Коляев молча опустил голову, пряча глаза от сыщика.

– Гражданин Коляев, признаешь ли ты себя виновным в совершении убийства гражданина Шанцева? – спросил его Семин.

Гаишник, насупившись, промолчал. Следователь продолжил:

– Сейчас приведем твоих дядьев, они будут очень «довольны», узнав, что творит их любимый племянник на досуге. Или убийство произошло по их приказу?

– Нет! – резко крикнул подозреваемый. – Они не при делах! Это мы с Ширкиным убили Шанцева!

«Ага, братьев он боится больше, чем тюрьмы, – отметил про себя следователь. – На этом и сыграем».

– Ну, если они не замешаны в этом преступлении, расскажи про свои с Ширкиным дела. А к разговору о твоих дядьях мы вернемся позже.

– Честно говорю, они в этом деле не замешаны! – панически воскликнул Коляев. – Это подтвердит и Ширкин!

– Пока верю, – кивнул Семин. – Только не разочаруй меня всякими баснями, расскажи всю правду. Но учти: если начнешь изворачиваться и заводить рака за камень, пеняй на себя.

– Все расскажу, мне уже скрывать нечего, – мотнул головой Коляев. – Раз попался, придется отвечать.

– Давай, я слушаю.

– С Шанцевым я познакомился года два назад. Он был судим за мошенничество, освободился и взялся за старое. Теперь он промышлял тем, что обходил бараки и аварийные дома, собирал у людей деньги, обещая за символическое вознаграждение помощь с продвижением дела. Однажды обманутые люди его поймали и сильно избили. Тогда он захотел иметь свою «крышу» и нашел меня, а я, в свою очередь, вовлек в это дело Ширкина. Мы издалека охраняли Шанцева, и, если возникали проблемы, мы их решали, то есть вызволяли и отпускали его. Год назад Шанцева поймали сотрудники ОБЭП, но отпустили в связи с неимением доказательств, и он продолжил свой промысел. Примерно полмесяца назад мы заметили, что за Шанцевым начали следить неизвестные люди. Мы подумали, что он уже «под колпаком», поэтому решили его на время спрятать. Он жил в моем гараже: он переоборудован для жилья. Когда мы с Ширкиным поняли, что его снова ищут сотрудники ОБЭП, мы стали думать, как нам дальше быть. Если его поймают, он обязательно сдаст нас, в этом случае нам не миновать колонии. Подумав, взвесив все «за» и «против», мы решили избавиться от него. А как? Если найдут труп, то подозрение падет на нас, поэтому решили провести одну комбинацию. Я взял у Шанцева паспорт, объявив, что куплю авиабилет до Иркутска, чтобы до поры до времени спрятать его там у надежных людей. Купив авиабилет, я сразу же вклеил в его паспорт свою фотографию и наутро вылетел в Иркутск. Следующим рейсом я вернулся по своему паспорту обратно, а через день мы застрелили его…

– Мы – это кто? – уточнил Семин. – Кто нажимал курок?

– Каждый по очереди. Сначала я, потом Ширкин.

– Повязали себя кровью?

– Можно считать, что да.

– Где произошло убийство?

– У меня в гараже.

– Дальше.

– Дальше мы вывезли тело в лес, облили бензином, развели костер и сожгли.

– Думали, что уничтожили? – с сарказмом подал голос Максимов. – Но на вашем пути встали две старушки – божьи одуванчики, которые разрушили ваш продуманный, как вам казалось, до мелочей план.

– Старушки?.. – с досадой протянул гаишник. – Да, мы думали, что двадцать литров бензина вместе с дровами сделают свое дело. Но, как вы видите, мы ошиблись в расчетах.

– «В расчетах», – усмехнулся Максимов. – Слово-то какое подобрал, будто бы всю жизнь сжигал трупы. Тебе бы в Китай или в Индию, там крематорщики, умеющие считать, сколько кубометров дров нужно для сжигания одного трупа, ой как нужны! Кстати, почему вы его не закопали в земле? Тогда бы точно концы в воду.

– Как-то не подумали об этом, – вздохнул задержанный. – Очень торопились…

– Жалеешь?

– Да… – Гаишник, немного помявшись, решил уточнить у сыщика: – Вы о чем?

– Жалеешь, что не спрятали тело надежнее? – спросил с ироничной улыбкой оперативник. – Что не закопали в землю?

– Ах, вот вы о чем, – проронил Коляев. – Жалею только об одном – что пошли на убийство.

– Все мы горазды жалеть о поступках, когда нас приперли к стенке, – засмеялся сыщик.

Во время этого действа в коридоре послышался топот, и в кабинет заглянул Глухов.

– Привезли братьев, – сообщил он Семину и, кивнув головой в сторону Коляева, поинтересовался: – Признается?

– Признается, но утверждает, что убийство они совершили вдвоем с Ширкиным, – ответил ему Семин. – Родственников своих, бандитов, отшивает.

– Мы еще посмотрим, – ядовито усмехнулся Глухов. – Сейчас будем колоть братьев – у них нашли фиктивные договоры, подписанные Шанцевым.

– Зря! – воскликнул Коляев. – Я же все рассказал, зачем их теребить, они чисты перед законом!

Ширкин держался до последнего, отрицая свою причастность к убийству. Наличие у него обреза охотничьего ружья он объяснил тем, что нашел его во время патрулирования и хотел сдать в дежурную часть, но не успел. «Знает, что мы не нашли гильзы, поэтому держится так уверенно, – думал следователь. – Гильзы надо искать в гараже, если, конечно, они не выкинули их куда подальше».

– Из твоего обреза убили Шанцева, – объявил ему Семин. – Что можешь сказать по этому поводу?

– Да никого из него не убивали, – отрицательно покачал головой Ширкин. – С чего вы взяли, что именно из этого обреза убит какой-то Шанцев?

«Он уверен, что идентифицировать ствол по дроби невозможно. Огорошу-ка я его, для разоблачения убийцы все средства хороши», – подумал следователь и задал следующий вопрос:

– А почему ты так уверен, гражданин Ширкин, что мы не сможем идентифицировать ствол? Сейчас криминалистика шагнула далеко вперед, мы и по дроби можем установить, из какого ружья она выпущена.

Следователь лукавил: теоретически идентификация ружья по дроби возможна, но на практике еще не было ни одного случая, когда таким образом изобличали преступника.

Ширкин напряженно смолк, Семин продолжал его «добивать»:

– Коляев во всем признался. Сейчас между вами будет проведена очная ставка.

– Не надо ставки, – наконец сдался Ширкин. – Пишите, я все расскажу.

Закончив с Ширкиным, Семин взялся за братьев Сосновых, но те наотрез отказались от причастности к преступлению. Им, криминальным авторитетам, было бы неловко перед преступным миром, что они являются создателями милицейской банды с вытекающими отсюда последствиями.

Тем не менее Семин задержал всех четверых и ночью вернулся домой. Вся семья спала. Он, тихо проскользнув на кухню и поклевав макароны с окорочками, добрался до постели, чтобы свалиться мертвым сном.

9

Лика, усадив рядом с собой Касьянову, возвращалась обратным рейсом в Якутск. Настроение было превосходное, она была преисполнена чувством исполненного долга и с нетерпением ожидала посадки на родную землю и встречи со своим любимым и с коллегами…

В аэропорту ее встретили Виктор с букетом шикарных цветов и оперативники убойного отдела. Сыщики деликатно стояли поодаль, пока обнимались соскучившиеся друг по другу муж и жена, а затем из рук Лики приняли Касьянову и отвезли ее на конспиративную квартиру, где она будет находиться под защитой уголовного розыска вплоть до задержания Аладдина.

Лика, оставив дома вещи и переодевшись, помчалась в прокуратуру, где ее с нетерпением ждал Семин. Увидев ее, следователь всплеснул руками:

– О, героиня дня!

– Да ладно, какая я героиня, – отмахнулась девушка. – Просто помогли хорошие люди.

Семин встал со стула, подошел к Лике и крепко пожал ей руку.

– С приездом тебя, Лика! Прими от меня поздравления с твоей первой, но столь удачной командировкой!

– Спасибо, Николай Иванович! Если бы мне не помогли…

Семин не дал ей договорить:

– А в этом и заключается талант настоящего следователя, чтобы привлечь на свою сторону как можно больше людей, которые помогли бы ему в расследовании. Чувствую, этим талантом ты воспользовалась сполна. А теперь расскажи мне, что еще ты раздобыла по делу. Наумову смогла допросить?

– Да, уголовный розыск ее нашел в Благовещенске. Она полностью подтверждает показания Касьяновой. Нашла еще одну девушку, которую Аладдин ранее привозил в Якутск. Она говорит, что Аладдин постоянно ее бил и издевался, что характеризует его как жестокого человека, садиста.

– Наумову сможем найти, когда состоится суд? – спросил Семин.

– Не знаю, – засомневалась Лика. – Это такие девушки – сегодня они есть, а завтра может их и не быть, ходят по краю лезвия. Хорошо хоть Касьянову привезла… Эх, если бы у меня хватило денег, я бы Наумову и ту девушку притащила в Якутск!

– Нет, нет, не надо, я не Сухов, – с шутливой улыбкой помахал руками Семин, вспоминая злоключения героя «Белого солнца пустыни», опрометчиво согласившегося стать защитником угнетенных женщин Востока. – Где бы мы этот гарем здесь содержали? Опять же, кормить, поить их надо. Пока достаточно Касьяновой. Сделаем с Аладдином очную ставку и арестуем его, а там решим, привозить Наумову или нет.

– Николай Иванович, девушки говорят, что было очень много крови. Надо вскрывать полы в доме у Аладдина, кровь должна была где-то остаться, хоть и прошло четыре года, – предложила Лика.

– А это отличная идея, – согласился Семин. – Вскроем, нам не привыкать.

– Как у Азизбекова? – улыбнулась Лика.

– Да, – рассмеялся Семин, – тогда я чуть не помер со страху, когда увидел мертвую женщину.

– Вы тогда испугались?! – удивленно протянула девушка. – Я думала, что испугалась только я! В то время мне казалось, что вы никого и ничего не боитесь.

– Ничего не боятся только дураки, – улыбнулся Семин. – А я человек со всеми его недостатками…

– И достоинствами, – добавила Лика.

– К сожалению, недостатков гораздо больше, чем достоинств, – поскромничал Семин и распорядился: – Лика, возьми уголовное дело по факту убийства Кротовой в свое производство. Мне лучше там не мелькать, поскольку я ранее был свидетелем по делу Аладдина, и этот факт он может использовать в качестве защиты в суде, что, мол, я ему мщу.

– С удовольствием! – воскликнула девушка и решительно добавила: – Будем осуществлять принцип неотвратимости наказания!

Через два дня Аладдин был задержан прямо в своей машине в центре города. Когда следственно-оперативная группа прибыла в дом, где проживает подозреваемый, Лика зашла внутрь и, зная со слов девушек-свидетельниц расположение комнат, сразу обратила внимание, что там, где произошло убийство, полы дощатые, покрашенные в грязно-желтый цвет. Эксперт-криминалист ловкими движениями вскрыл их маленьким ломиком. То, что увидела Лика, не могло не обрадовать любого следователя: бурые следы отпечатались на клочке бумаги, чудом оказавшемся ровно в том месте, куда через щель между досками текла кровь. Эксперт упаковал улику в целлофановый пакет, выпилил несколько досок, положил их в криминалистический чемодан и удовлетворенно проговорил:

– Все отлично сохранилось, назначайте экспертизу.

Затем была очная ставка, арест Аладдина, который так и не признал вину, многочисленные экспертизы.

Во время оглашения приговора Семин как частное лицо присутствовал в зале суда. Увидев его, Аладдин хмуро опустил голову, не смея больше смотреть в глаза следователю, в причастности которого к его изобличению он не сомневался. Получив свои пятнадцать лет, он отправился вслед за братом, который продолжал отбывать наказание в колонии за убийство гражданки Лужиной.

Состоялся суд и над Коляевым и Ширкиным, которые получили тринадцать и девять лет соответственно. Братья Сосновы «отскочили» от этого дела, но вскоре сели за другие преступления. Примечательным в этой истории было то, что в тюрьме Коляев по своей воле «въехал в хату» к блатным, хотя ему, офицеру милиции, была положена камера БС[49] – дяди постарались, чтобы и в тюрьме их племянник был среди привилегированных заключенных.

Вот так закончилась история с малолетней проституткой, волею судьбы оказавшейся на дне жизни и приехавшей в далекий, незнакомый ей северный город, чтобы найти здесь свой ужасный конец.

После Нового года Лика уже не могла скрывать от сослуживцев округлость живота, все узнали, что она вскоре станет мамой. По иронии жизни из пяти женщин-следователей одновременно забеременели трое. Прокурор ворчал:

– Следствие превратили в предродовое отделение! Кому сейчас работать?

Но тем не менее каждой женщине перед декретным отпуском он выписал по премии в максимальном размере, пожелав крепкого здоровья и скорейшего возвращения на работу.

Жизнь продолжается!

Весной Лика родила мальчика, которого родители назвали когда-то забытым, но вновь набирающим популярность именем Глеб.

Прошло несколько лет.

Семину предложили должность заместителя прокурора в одном из промышленных районов республики, но он, немного подумав и посоветовавшись со своей женой, решил подать заявление об уходе на пенсию. Годы следственной работы для него не прошли даром: болели ноги, спина, легкие – в общем, абсолютно здоровый орган найти в нем было трудно, душа и тело требовали покоя.

Когда ему, опытнейшему следователю, способному распутать любое уголовное дело, предложили адвокатскую должность, он с возмущением это предложение отверг:

– Я всю жизнь боролся с убийцами, насильниками, извращенцами, а теперь буду их защищать? Это же предательство тех людей, с которыми я днями и ночами искоренял эту мерзость!

Он нашел тихую работу юриста крупного предприятия и вплотную занялся воспитанием сына и своим изрядно пошатнувшимся здоровьем.

Однажды утром Лика, теперь уже следователь по особо важным делам, сидела в кабинете и перебирала бумаги. В кабинет зашла молодая улыбчивая девушка и представилась:

– Семина Ольга Николаевна, студентка юридического института, прибыла для прохождения практики!

– Оленька, это ты! – всплеснула руками Лика. – Я тебя уже жду, Николай Иванович звонил и просил, чтобы ты практику проходила именно у меня!

Лика подошла и крепко обняла свою «маленькую подругу», а затем взяла немного смущенную девушку за руку и усадила ее за тот самый стол, откуда она когда-то начинала свои первые шаги на следственном поприще.

Виталий Егоров