Избранные детективы Компиляция кн. 1-17 — страница 144 из 206

Семен — потомок Кэрэмэн. Вещий сон. Побег в манто.

1

За три дня следственно-оперативная группа, куда вошли Семенов и Шуляк, занималась закреплением обнаруженных доказательств. Нестерова и ее подруги опознали убийцу в женском одеянии.

— Да, это именно он, — вся дрожа, промолвила Валя, когда в кабинет привели переодетого Криворучко вместе со статистами* (лица, предъявляемые для опознания вместе с обвиняемым), облаченными в похожую одежду. — Я опознаю его по одежде — именно так был одет напавший на меня человек, а также по росту и телосложению, по разрезу глаз…

Когда следователь велел открыть лицо преступника и спросил девушку, не видела ли она его ранее, та испуганно помотала головой:

— Нет, этого человека я никогда ранее не видела.

Петрова также уверенно указала на Криворучко и добавила:

— Вот же цветок на груди! Я же ранее говорила, что на груди была вышита лилия!

Были проведены поисковые работы в камышах замерзшего озера, но остальные части тел Трифоновой и Чемезовой не были обнаружены. Но это сильно не расстроило следователя — фрагменты тел обеих потерпевших были в наличии, и пресловутая отговорка адвокатов: «Нет тела — нет дела» тут не срабатывала.

Поработав три дня в прокуратуре Семенов и Шуляк вернулись в свою группу — для Свиридова началась рутинная работа по сбору материалов: запросы в различные инстанции, допросы свидетелей, назначения экспертиз и тому прочее, чтобы направить дело в суд.

Спустя неделю после указанных событий в город приехал Трифонов Семен — отец убитой Лиды. Для этой поездки председатель сельсовета Матвеев выделил ему совхозный бортовой уазик. Получив разрешение у следователя прокуратуры на выдачу останков дочери, он заглянул к сыщикам, чтобы поговорить с Андросовым. Увидев земляка, последний вскочил на ноги и, шагнув навстречу, обнял его, приговаривая:

— Дядя Семен, держись. Извини, что не смогли уберечь ее.

— Не надо извиняться, вашей вины нет, — ответил мужчина. — Она сама шла к этому, тут ничего не поделаешь.

— Дядя Семен, что собираешься делать с прахом своей дочери? — спросил его сыщик. — Повезешь на родину?

— Нет, — помотал головой мужчина. — Как я могу похоронить ее в таком состоянии в местном кладбище? Людям это не понравится, и все беды, которые могут упасть на их головы, они будут связывать с моей дочерью.

— Что тогда будешь делать?

— Похороню здесь.

— В городе?

— Да, в городе… Саша, я пришел к тебе с просьбой — найди нам с водителем место, где перекантоваться денька на три. За это время мы похороним Лиду и спокойно уедем домой.

— Я договорюсь с гостиницей за приемлемую цену, и место в гараже для вашего уазика подыщем, — пообещал Кравцов, слушавший разговор земляков. — Спокойно занимайтесь похоронами.

— Спасибо, — ответил мужчина дрогнувшим голосом. — Вы очень добры ко мне.

— А как же иначе, — тепло улыбнулся сыщик. — Я каждый день вспоминаю ваши места: как мы охотились на зайцев, как гостеприимно встретили нас родители Александра, как все селяне были рады нам…

— Радовались, что сократите поголовье этих ушастых бандитов, — в ответ улыбнулся мужчина. — Откуда! По снегу их стало еще больше. Но некоторые охотники говорят, что заяц начал болеть, а это значит, что через год или два его не будет до следующего всплеска размножения.

— Саморегуляция в природе — вот так надо назвать это явление, — засмеялся оперативник. — Значит, теперь мы появимся у вас к следующему буму рождаемости этих прекрасных зверьков.

— Приезжайте, но это произойдет не раньше, чем через десять лет, а к тому времени меня, наверное, не будет уже в живых, — грустно изрек Семен.

— Ничего, дядя Семен, будем жить, — приободрил его Андросов. — Занимайся похоронами, а если потребуется помощь — всегда заходи.

Когда за Семеном закрылась дверь, Кравцов проговорил с печалью в голосе:

— Как жалко старика. Врагу не пожелаю потерять единственного ребенка.

— Помню, как в детстве Семен нас катал на санях с лошадью, — с теплотой вспомнил Андросов. — Баловал он нас, деревенскую детвору.

Немного поразмыслив, старший приказал:

— Ты вот что сделай: помоги Семену в погребении дочери, а то они с водителем в городе не знают, где и что достать, как заказать могилу. Я тебя освобожу от работы на три дня.

— Я тоже об этом подумал, — ответил опер. — Сейчас они как раз устраиваются в гостинице — там их и застану. Втроем поездим по городу, все достанем, все сделаем, как надо.

На следующий день после обеда Андросов явился на работу и доложил старшему:

— Все уже готово к похоронам. Завтра с утра забираем гроб, затем едем в морг, а оттуда на кладбище. После погребения немного посидим в гостиничном номере, помянем Лиду, а на следующее утро Семен с водителем уезжают домой.

— Как ты думаешь, будет удобно, если я поприсутствую на поминках? — спросил опера Кравцов.

— А что тут такого-то? — пожал плечами опер. — Если есть желание, то приходи — мы будем в гостинице где-то в пять часов вечера.

— Хорошо, буду, — пообещал Кравцов.

Ровно в пять часов вечера, когда Кравцов приехал в гостиницу, Андросов с Семеном и водителем уже сидели в номере за небольшим столом, посредине которого возвышалась бутылка портвейна, а вокруг — незатейливая поминальная еда.

Увидев Кравцова, Андросов раскупорил бутылку и разлил по граненым стаканам. Семен, не проронив ни слова, отпил вина, остальные тоже выпили молча, Кравцов же только пригубил и вернул стакан на стол. Чтобы разрядить тягостную атмосферу, Андросов стал рассказывать своему другу:

— Вот Семен лечит людей. Пользуясь случаем, я пожаловался ему на свою тугоухость. Он осмотрел меня и обещал отправить волчью траву — говорит, что помогает от многих болезней, в том числе от нервов в голове.

— А со мной не поделишься? — улыбнулся Кравцов Андросову. — У меня тоже куча болезней.

Семен, доселе пребывавший в печальной задумчивости, встрепенулся, сбросив с себя давящую грусть и ответил за сыщика:

— И тебе, Виктор, отправлю. Что болит, что беспокоит?

Немного помявшись, но подумав, что такой случай вряд ли еще представится, решил открыться перед целителем:

— Наша болезнь не лечится.

— Ты сказал «наша болезнь». У вас нет детей?

«Смотри, с ходу угадал мои мысли, это будет похлеще, чем оперское чутье!» — подумал сыщик, прежде чем ответить.

— Да, Семен, мы не можем родить ребенка.

— А кто «виноват»? Жена или ты?

— Врачи не смогли определить — только разводят руками. Весной собираемся в Москву — показаться специалистам.

— А где сейчас жена? В городе?

— Да, сейчас, наверное, уже дома.

— Сможешь попозже подойти с ней ко мне в номер?

— Не знаю, согласится ли она… — засомневался опер и поинтересовался: — Семен, ты хочешь попробовать излечить нас от бесплодия?

— Попробую, — улыбнулся глазами Семен. — Ко мне приезжали супруги из города — помогло.

«Глазами улыбаются только добрые люди, — подумал опер, — так не сфальшивишь».

— Соглашайся, — подсказал другу Андросов. — У Семена в роду все целители, их прародитель Кэрэмэн — сын самой Кыйаары.

— Помню, читал письмо твоего отца, — тихо проговорил опер. — Хорошо, попытаюсь уговорить Марину.

— А ты уговори, — настаивал Андросов. — Лишним не будет, а в Москву всегда успеете смотаться.

— Ладно, придем, — наконец решился Кравцов. — Постараюсь ее убедить.

— Убедишь, знаю, — приободрил его друг. — Ты же у нас мастер по убеждению преступников, что лучше признаться, чем быть в отказе.

— Но то преступники, а тут жена… — проговорил сыщик, думая о чем-то своем.

Кравцов не смог бы объяснить кому бы то ни было свой поступок, почему он решился на подобный шаг, когда он обратился по такому чувствительному вопросу к почти незнакомому ему человеку, называющему себя целителем, но сидящий перед ним пожилой человек со смиренным и простым лицом вызывал в нем доверие.

Посидев не более часа за поминальным столом, решили разойтись. Прежде чем расстаться, Семен, крепко сжимая руку Кравцова, изрек:

— Не бойтесь, ничего плохого вам не сделаю. Успокой жену, объясни ей, что все будет хорошо, и после восьми можете подойти — к этому времени я настроюсь и буду готов.

2

Кравцов пришел домой и, чтобы снять обувь, устало опустился на диванчик в прихожей, но так и остался сидеть на месте, снедаемый противоречивыми и тревожными думами от предстоящего посещения целителя:

«Как воспримет Марина мое предложение идти к Семену? Согласится или откажется наотрез? Надо ее любой ценой убедить, что ожидать худшего от этого визита не следует, а лучшее может и наступить. А что лучшее для нас с Мариной? Детский смех в доме — вот это счастье, которого мы с ней ждем и надеемся на чудо, которого, может быть, и нет на белом свете».

Из кухни выглянула Марина и, увидев мужа в необычном для него душевном состоянии, встревоженно поинтересовалась:

— Витя, что-то случилось на работе?

— И да, и нет, — уклончиво ответил он и предложил: — Марина, пойдем на кухню и сядем за стол. Я хочу с тобой поговорить про наши семейные дела.

— А какие у нас семейные дела?.. — растерянно проговорила она и с дрожью в голосе осведомилась: — Витя, что с тобой, почему ты такой серьезный?

— Марина садись, сейчас все расскажу, — ответил ей муж.

Когда Кравцов рассказал жене о событиях последних дней и в конце озвучил предложение Семена об их исцелении, Марина долго сидела молча, думая о чем-то своем. Муж ее не торопил, понимая, что именно сейчас для них, возможно, наступил судьбоносный момент, и тут спешка может только навредить благому делу. Наконец, после мучительного раздумья, она спросила:

— Витя, а общение с этим целителем не выйдет нам боком? Говорят, что некоторые знахари таким образом передают свои болезни и проблемы обратившемуся к нему человеку.

— Марина, я об этом тоже слышал, но Семен хороший человек. Я все-таки работаю в уголовном розыске и немного разбираюсь в людях, знаю, кто предо мной сидит. Вот скажи мне, Марина, разве человек, улыбающийся глазами, может иметь темную душу? Нет, скажу я тебе, улыбка глазами исходит от сердца, а улыбающийся во весь рот может за спиной держать и фигу, и нож.

— Это, конечно, понятно, глаза — зеркало души, — кивнула она в знак согласия. — Но мы же хотели съездить в Москву.

— Одно другому не мешает. Если не поможет Семен, то обязательно весной поедем в Москву. Я заранее договорюсь с начальником, чтобы меня включили в график отпусков на май месяц.

— Ладно, идем к твоему целителю, — наконец согласилась она. — Я слышала от подруг, что один травник* (человек, занимающийся сбором и лечением целебной травой) излечил женщину от бесплодия.

— Ну, тем более, — облегченно вздохнул Кравцов и крепко обнял свою любимую. — У нас обязательно родится малыш!

— Или малышка, — засмеялась она в ответ.

— Лучше оба и сразу! — восторженно воскликнул он.

В номере Семен был один. Очевидно, водитель из этических соображений на время покинул гостиницу, и пара могла не стесняясь открыться перед целителем, свободно раскрывая интимную сторону своей супружеской жизни. Семен, выслушав их, задал несколько уточняющих вопросов, а затем, повернувшись на север, тихо произнес какое-то заклинание. После этого он, нашептывая слова, провел вращательные движения рукой в области живота Марины, при этом чуть-чуть не касаясь ее тела, а потом такую же процедуру проделал и с ее мужем, не забыв пройтись и по его причинному месту.

— Ну вот и все, вам дается семь дней для того, чтобы сотворить своего ребенка, — сказал он, закончив с процедурой. — Если в течение недели зачатие не произойдет, а вы об этом узнаете через полтора месяца, то после нового года приезжайте ко мне домой — повторим в более благоприятных условиях, тем более там духи будут мне поближе и их помощь будет ощутимей. Еще я отправлю Марине смесь трав для того, чтобы плод развивался нормальным и здоровым.

— Спасибо, Семен, — сказал Кравцов, доставая портмоне. — Сколько денег тебе дать?

— Ничего не надо, — воспротивился мужчина. — Это я должен тебя и Сашу поблагодарить за то, что смог похоронить дочку. Будет только одна просьба — я вряд ли больше приеду в город, поэтому, если найдутся остальные ее части, то проследите, чтобы их захоронили в этой же могиле.

— Сделаем, как ты просишь, — ответил сыщик. — Приложим все усилия, чтобы найти и похоронить.

Супруги пришли домой окрыленными, и эта ночь для них выдалась необычайно яркой и незабываемой…

Прошла неделя. Марина внимательно и с беспокойством прислушивалась к своему организму, но, естественно, никаких признаков того, что произошло оплодотворение, она не смогла бы пока почувствовать. Не менее сильно беспокоился и ее супруг, с удвоенной силой окружая свою половину любовью и заботой, насколько это возможно при его нескончаемой работе.

Однажды, это было в середине декабря, Кравцову приснился сон: он с Мариной шагают по чистому полю, и при ярком свете солнца навстречу им идет женщина в халадае, а на руках у нее младенец. Сыщик каким-то чутьем понимает, что это Кыйаара, и держит она их ребенка. Сердце переполняется радостью, он легонько толкает Марину в сторону шаманки и… просыпается. Сожалея о том, что не смог досмотреть прекрасный сон, он поворачивается к жене и шепчет на ушко:

— У нас будет ребенок.

Марина, улыбнувшись с закрытыми глазами, прижала его руку к себе.

За завтраком Кравцов рассказал Марине о ночных грезах. Жена ахнула и в ответ призналась о своем сновидении:

— Как будто сижу дома. Вдруг откуда-то появляешься ты с грудным ребенком в руках. Я спрашиваю, чей этот ребенок, а ты смеешься и говоришь: «Глупышка, это же наш ребенок!» Не помня себя от счастья, беру ребенка и кормлю его грудью.

— Ой, Марина, что-то будет, — мечтательно улыбнулся он. — Неспроста нам снятся эти сны.

— Да, я надеюсь на лучшее и верю в эти сны, — ответила она с надеждой в голосе. — Они вещие, это я чувствую.

— Марина, когда пройдет полтора месяца с того момента, когда мы были у Семена? — спросил муж. — Он ведь говорил, что по истечении такого срока мы узнаем о твоей беременности.

— Третьего января девяностого года. Я все считаю дни и с дрожью в сердце жду эту дату.

— Осталось девятнадцать дней, — проговорил он и обнял жену. — Марина, у нас будет ребенок, ты верь этому.

На улице давил мороз, термометры показывали ниже пятидесяти градусов. Был обычный пятничный день, сыщики занимались текущими делами, разбирались с накопившимися за последнее время документами, прибирались в своих сейфах и, в общем, ничто не предвещало беды.

Ближе к полудню в кабинет ворвался дежурный оперативник и ошалело вскрикнул:

— Побег из суда! Срочно всем собраться у Сорокина!

В кабинете у руководителя находились два оперативника из следственного изолятора.

Поздоровавшись со всеми, Кравцов поинтересовался:

— Кто убежал-то?

— Твой маньяк, — ответил Сорокин.

— Криворучко?! — невольно вскрикнул опер.

— А кто ж еще? — усмехнулся начальник. — Убежал из суда.

— Как он оказался в суде?! Ему еще до суда рано, дело не закончено…

Сорокин кивнул оперу из следственного изолятора:

— Расскажи, как он сделал ноги.

— Случилась нелепейшая ситуация, — стал рассказывать тюремный опер. — Сегодня с утра был назначен суд за хулиганство некоего Меринова, ранее не судимого. Он сидел в одной камере с этим Криворучко. Когда конвоир окликнул этого Меринова: «С вещами на выход!», вместо него из камеры вышел Криворучко и представился Мериновым. На всем этапе проверки никто из работников изолятора не обратил внимания на явное несходство внешних данных арестованных. Криворучко привезли в суд и, как Меринова, осудили к условному сроку наказания, освободили из зала суда. Только потом в следственном изоляторе спохватились, что в суд повезли другого арестованного, но было уже поздно — Криворучко давно уже след простыл.

— Просто фантастика, — укоризненно покачал головой Кравцов. — Если бы это случилось не с нами, никогда бы не поверил, что такое возможно.

— Мы сами в шоке, — развел руками опер из изолятора. — Такого никогда у нас еще не было.

— Криворучко махнул вашим ручкой, — съехидничал Сорокин, бросив на тюремного опера осуждающий взгляд. — Сейчас вашему начальнику всыпят по первое число.

— Да и нам сейчас попадет, — виновато вздохнул тот. — Помогите нам побыстрее найти беглеца.

Сорокин многозначительно хмыкнул и обратился к Кравцову:

— Где сейчас искать этого маньяка? Составь список адресов, где надо выставить засаду.

Вернувшись в свой кабинет, Кравцов сразу же позвонил Свиридову. Тот, узнав о побеге, воскликнул:

— Я же хотел в феврале закончить дело и уехать к себе на родину насовсем!

— Ты что, Аркадий, покидаешь нас? — огорченно спросил опер.

— Извини, не успел предупредить, — ответил следователь. — Мне предложили хорошую должность в Калининской областной прокуратуре, я и согласился.

— Жаль, — вздохнул опер. — Если в ближайшее время не задержим Криворучко, то дело будет заканчивать другой следователь.

— Ничего, закончит, — успокоил его следователь. — В деле все доказательства имеются, осталось дождаться нескольких запросов, и уже можно готовить обвинительное заключение.

— Ладно, ждем, когда закатишь прощальный банкет, — с грустью промолвил сыщик. — Нам будет не хватать тебя.

— Не прощаемся, — живо отозвался Свиридов. — Вы с Батискафом обещали приехать ко мне поохотиться на зайцев-русаков, так что жду вас у себя на родине.

— Приедем, Аркадий, обязательно приедем, — пообещал сыщик. — Желаю тебе карьерного роста и чтобы когда-то ты стал прокурором области.

— Спасибо, Витя! Я буду скучать по вам и по якутской земле, по ее природе, которую полюбил до глубины души.

— Мы тоже будем скучать по тебе, — ответил Кравцов, одолеваемый печалью от предстоящего расставания. — Звони иногда, не забывай своих верных товарищей.

— Попробуй вас забыть! — рассмеялся следователь. — Шаманка до сих пор мельтешит у меня перед глазами!

— Да, шаманка, конечно… — проговорил сыщик и замолк на полуслове.

Он решил было рассказать Свиридову о лечении с женой у Семена, но вовремя остановился:

«Как бы не сглазить. Лучше пока промолчу», — подумал он, соображая, как уйти от этого разговора.

— Ладно, отвлеклись, — выручил его следователь. — Как собираетесь искать этого выродка?

— Расставим засады, закроем посты, будем таскать людей, нацелим агентуру… Одним словом, стандартный набор оперативно-разыскных мероприятий.

— Если не поймаете в течение трех-четырех дней, объявлю его в розыск, — сообщил Свиридов. — Но хотелось бы, чтобы схватили его побыстрее — мне желательно самому закончить дело.

— Постараемся, — пообещал сыщик. — Но, если дело затянется, то надо сразу объявить во всесоюзный розыск — он может уехать отсюда, у него, по-моему, родственники в Свердловске.

— Да, там у него мама и сестра, неужели к ним мотанет? — задался вопросом следователь. — А ведь паспорт так и не сдал, сказал, что потерял. Со своими документами спокойно может и уехать.

— Все может быть, будем искать его по всему Союзу, — ответил сыщик и клятвенно заверил: — Аркадий, не успокоюсь, пока не достану его хоть из-под земли.

3

Сыщики три дня беспробудно сидели в засадах, но Криворучко так и не появился в этих местах. За последующую неделю были проверены все известные места, которые мог посетить беглый преступник, но все старания оперов были тщетны. Осознав, что разыскиваемый покинул город, Кравцов поручил Шуляку, чтобы тот запросил в агентстве Аэрофлота все корешки авиабилетов в центральные города Советского Союза.

На следующий день перед обедом в кабинет с озадаченным видом зашел Шуляк и протянул старшему корешок авиабилета.

— Вот копался в корешках и случайно обратил внимание.

Взяв в руку бумажку, тот вычитал: «Чемезова Оксана Петровна, паспорт два эс эн, пятьсот семнадцать триста двадцать восемь, улетела три дня назад в Новосибирск».

— Она что, живая?! — расширил глаза от удивления старший. — Тогда мы чей палец нашли у Криворучко в холодильнике?!

— Я перестаю что-либо понимать в этом деле, — пожал плечами Шуляк. — Криворучко и Чемезова сообщники?

Кравцов растерянно развел руками и, немного подумав, схватился за телефон:

— Позвоню Аркадию, узнаю, какой паспорт Чемезовой находится в деле!

Услышав ошеломляющую новость, следователь задался тем же вопросом, что и сыщик:

— Тогда чей палец мы изъяли?!

— Аркадий, в деле имеется паспорт Чемезовой — назови его серию и номер, — попросил его Кравцов.

Немного покопавшись в бумагах, Свиридов продиктовал:

— Один эс эн шестьдесят один сорок два семьдесят три.

— Так это же другой паспорт! — воскликнул сыщик. — Получается, что у нее было два паспорта?

— А, может быть, это другая женщина с похожими анкетными данными? — предположил следователь.

— Сейчас уточним, — ответил сыщик. — Аркадий, как все разузнаю — перезвоню.

Положив трубку, он приказал Шуляку:

— Беги в паспортный стол и узнай, какой паспорт у Чемезовой действительный, а также уточни, не меняла ли она документ в связи с утерей.

Сам же позвонил матери Чемезовой:

— Наталья Ивановна, какой паспорт был у вашей дочери — тот, который она получила в шестнадцать лет, или же она его позже обменяла?

— Обменяла. Два года назад у нее в автобусе украли деньги и паспорт. Она получила новый паспорт, а потом нашелся старый — через объявление в газете.

— Наталья Ивановна, получается, что с ней пропал и новый паспорт?

— Да, остался старый паспорт, который забрали милиционеры.

— Верно, первый паспорт находится в уголовном деле, — подтвердил сыщик.

— Почему вы про это спрашиваете? — поинтересовалась Бессонова — Есть какие-то новости о моей дочери?

— Кто-то воспользовался ее паспортом и улетел в Новосибирск.

Женщина, пораженная услышанным, смолкла, пытаясь осознать происходящее.

— Вы сказали: «улетел», — наконец изрекла она. — Паспортом моей дочери воспользовался мужчина? Как?

Тут сыщика словно током ударило.

«Это Криворучко, переодевшись в женщину, улетел с паспортом Чемезовой! Значит, паспорт девушки он заранее где-то спрятал, во время обыска мы его не нашли!»

Пытаясь не выдать волнения, Кравцов как можно спокойнее ответил женщине:

— Пока ничего не известно. Выясняем, возможно, простое совпадение анкетных данных.

— Вы от меня что-то скрываете, — всхлипнула женщина. — Хотите сказать, что дочь моя жива, ее где-то держат?

Сыщик решил, что пора заканчивать разговор, иначе ему придется долго слушать стенания и упреки со стороны убитой горем матери. Поэтому он пустился на хитрость:

— Наталья Ивановна, извините, но меня вызывает мой начальник. Вы на днях зайдите в прокуратуру — следователь вам все объяснит.

С этими словами он, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Сыщик лихорадочно думал, как документ Чемезовой мог оказаться в руках убийцы:

«У него был тайник, где он прятал вещи и документы убитых девушек. Где этот тайник? В квартире у Громовой, где совершено убийство? Но мы же там делали обыск и ничего не нашли, тем более, когда сбежал преступник, в квартире была устроена засада. Нет, все-таки тайник может быть только в квартире у Громовой, мы недостаточно хорошо провели осмотр…»

Во время этих раздумий в кабинет зашел Андросов. Услышав новость о корешках, он воскликнул:

— Ему не привыкать переодеваться в женщину! Это точно он улетел на самолете!

— Саня, посмотри-ка по списку, кто у нас сидел в засаде у Громовой? — попросил его старший.

— Семенов и участковый Сидоров, — ответил опер, покопавшись в отчетах о засадах. — Три дня отбарабанили без смены.

— Найди Семенова, — приказал Кравцов. — Надо с ним побеседовать.

— А что его искать, он в соседнем кабинете допрашивает человека, — ответил Андросов.

— Позови его сюда!

Семенов рассказал следующее:

— Когда мне поручили посидеть в засаде у Громовой, я взял у следователя прокуратуры ключи от квартиры и с участковым инспектором направились туда. Сидели три дня, спали по очереди, чуть не сдохли от тоски и голода, пока нас не сняли.

— С соседями разговаривали?

— С бабкой, живущей через стенку. Когда мы открывали квартиру, где предстояло нам сидеть в засаде, она выглянула в дверь — пришлось предупредить ее, чтобы она никому не рассказывала о нашем присутствии. Кстати, мы брали у нее чай, сахар и хлеб — не с голоду же нам умереть.

— Как она восприняла новость о том, что преступник сбежал?

— Чуть коньки не откинула, узнав об этом. Кое-как отпоили валерианой.

— Я должен поговорить с ней, бабка может что-то интересное подсказать — заторопился Кравцов. — Где ключи от квартиры? Успел вернуть следователю?

— Нет, они пока у меня, — ответил Семенов, доставая из ящика стола связку ключей.

Шерстнева долго не открывала дверь и, только когда Кравцов вышел на улицу и показал себя через окно, она пустила оперативника в квартиру.

— Поймали? — вся дрожа, спросила она.

— Пока нет, Мария Петровна, — ответил опер, как можно приветливее улыбнувшись. — Но вы не беспокойтесь, он больше не придет сюда.

— А приходил?

— Не знаем.

Женщина горько усмехнулась:

— Ваши тут сидели, четыре дня ждали его. Но кто так ждет-то?

— А как надо было ждать? — насмешливо спросил ее сыщик.

— Ночью зачем включать свет-то? Преступник увидит, что в квартире кто-то есть, и не зайдет.

— А разве милиционеры включали свет? — досадливо спросил опер. — В ночное время им было предписано сидеть в темноте.

— Включали. Свет горел в зале.

— А откуда вы об этом узнали? Выходили на улицу?

— Нет. Муж возвращался ночью с работы и видел, как горит свет в зале.

— Когда это было?

Хозяйка провела указательным пальцем по настенному календарю, висящему на двери, и уверенно сообщила:

— Это было в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое декабря. Муж вернулся где-то в два ночи.

«Все засады мы сняли восемнадцатого утром! — промелькнуло в голове у сыщика. — Убийца пришел в квартиру в следующую ночь, когда наших уже не было в квартире! Зачем?! За паспортом?!»

— Мария Петровна, где сейчас ваш муж? — спросил опер.

— На работе.

— Пойдемте к соседям, я хочу еще раз осмотреть квартиру, — предложил он женщине.

— Пойдемте, — кивнула она и надела овчинный жилет. — У Томы всегда прохладно.

Выйдя в коридор, опер воткнул ключ в верхнюю замочную скважину. Ключ не поворачивался ни в ту и не в другую сторону. Опер сунул другой ключ в нижнюю скважину — замок оказался в открытом положении. Ничего не понимая, он дернул за ручку — дверь с хрустом открылась.

Приглядевшись к ответной планке замка, Кравцов тихо проговорил:

— Кто-то отжал дверь и проник в квартиру.

Шерстнева, услышав это, испуганно устремилась в свою квартиру:

— Не пойду я к соседям, боюсь!

Осмотрев квартиру и не обнаружив ничего, что бы привлекло его внимание, опер вернулся к соседке.

Женщина окинула его взглядом, полным панического страха и сипло прошептала:

— Он там?!

— Нет, его там нет, да и не может он там быть, — помотал головой Кравцов. — Скорее всего, он улетел в Новосибирск.

— К Томе?! — удивленно спросила она.

— Этого мы не знаем.

— А когда Тимофей заходил в квартиру? — поинтересовалась хозяйка. — В ту ночь, когда в окнах горел свет?

— Да, в ту ночь он заходил в квартиру. Но с какой целью?

Вдруг женщина схватилась за голову:

— А ведь я слышала его шаги, но подумала, что это ходят ваши милиционеры!

— Мария Петровна, расскажите, как вы услышали его ходьбу? — попросил ее сыщик.

Шерстнева взволнованно стала рассказывать:

— В тот день, это был понедельник, я уснула рано — часикам к девяти. Меня разбудил приход мужа и, как я уже говорила, это было два часа ночи. Встала, накормила его, и мы легли спать. Только засыпаю — вдруг слышу за стеной шум. Я подумала, что это милиционеры, поэтому не испугалась, но сон улетучился — продолжаю лежать с открытыми глазами. Кто-то копошился в углу зала, как будто что-то раздвигает. Вскоре шум утих, мне показалось, что захлопнулась входная дверь. Настала тишина, и я уснула.

— В каком углу был шум?

— У меня в левом, значит, у них в правом.

Сыщик вернулся в квартиру Громовой и внимательно изучил правый угол зала. Крайняя к стене доска длиной примерно один метр не была прикреплена к лаге. Сходив на кухню, Кравцов принес кухонный нож и поддел доску, которая легко отошла от пола. Сунув руку в образовавшуюся щель, он нащупал какую-то вещь и достал оттуда оранжевую жестяную банку из-под конфет. «Монпансье, Росглавкондитер, фабрика имени Бабаева, город Москва, тридцать девятый год», — вычитал он вслух надпись на банке и открыл красивую конфетную упаковку, которую какой-нибудь счастливчик, наверное, купил или получил в подарок полвека тому назад. Коробка была пуста, опер сунув ее в карман, вернулся к Шерстневой и поинтересовался:

— Мария Петровна, вы говорили, что соседка уехала в Новосибирск весной этого года. Интересно, зимнюю одежду она брала с собой?

— Нет, конечно. Она же тайком с дочерью уехала, как же она могла взять и зимнюю одежду?

— Какая у нее была верхняя одежда? — спросил опер.

— Крашеное кроличье манто. Купила с рук еще при муже.

— Какого цвета?

— Черного.

Кравцов вытащил из кармана коробку из-под монпансье и показал хозяйке:

— Такую коробку у нее не помните?

Шерстнева повертела в руках упаковку и проронила:

— Помню. Она стояла на комоде, Тома хранила в ней иголки, нитки, пуговицы…

Попрощавшись с женщиной, сыщик поехал на работу. Его с нетерпением поджидал Шуляк, который сообщил:

— У Чемезовой был утерян паспорт, она получила новый.

— Уже знаю, — ответил старший и стал набирать номер следователя.

Услышав новость, Свиридов ахнул:

— Он, переодевшись в женское манто, под чужой фамилией улетел к своей сожительнице?! Я почти месяц назад в Новосибирск отправил отдельное поручение, чтобы допросили эту Громову — ответа до сих пор нет!

— Он вряд ли будет жить у нее, — засомневался сыщик. — Знает, что мы в первую очередь сунемся к ней. Думаю, что купил первый попавшийся авиабилет до Новосибирска, а дальше будет передвигаться на поезде или на автобусе.

— Витя, думаешь, что преступник поедет в Свердловск?

— Уверен. У него там родственники — найдет место, где схорониться на время.

4

Закончив разговор со следователем, Кравцов приказал Шуляку:

— Найди стюардессу с того рейса, а также постарайся установить пассажиров, которые сидели рядом с этой… с этим Криворучко. Надо узнать у них, не заподозрили ли они, что перед ними не женщина, а мужчина.

Оставшись один в кабинете, Кравцов достал бланк шифротелеграммы и стал писать:

«Для служебного пользования.

Срочно.

Начальнику УВД Свердловского

горисполкома генерал-майору

милиции Проничеву А.В.

14 декабря с. г. из следственного изолятора города Якутска совершил побег особо опасный преступник Криворучко Тимофей Брониславович, 1950 года рождения, уроженец Украинской ССР. Преступник представляет огромную опасность для окружающих, склонен к убийствам женщин с последующим расчленением трупов и оставлением себе в качестве сувенира некоторых частей их тела. Может переодеваться в женскую одежду. В Свердловске по ул. Чкалова проживают мама и родная сестра преступника — Криворучко Василина Митрофановна и Чонкина Евгения Брониславовна. Просим ориентировать весь личный состав на розыск Криворучко Т.Б., негласно проверить адрес его родных. При его задержании водворить в следственный изолятор, санкция на арест имеется.

Врио начальник уголовного розыска УВД

города Якутска Сорокин С.С.

24 декабря 1989 г.»

Вечером этого же дня Шуляк докладывал:

— Поговорил со стюардессой Моисеевой Кларой Кирилловной, но она не помнит женщину в черном манто — да и неудивительно, ведь через нее проходят сотни людей, и так каждый день. Из соседей по креслу никого не застал дома — все в отъезде, а один — фамилия его Щедрин — живет в Новосибирске.

Выслушав доклад, Кравцов поручил:

— Завтра вылетай в Новосибирск. Проверь вокзалы и порты — возможно, он улетел дальше самолетом. С Новосибирска на поезде доберись до Свердловска и осторожно, не выдавая своей заинтересованности, с местными операми проверь родственников беглеца и проведи необходимые разыскные мероприятия, в том числе организуй слежку. Если установим, что он уехал дальше, то тебе придется последовать за ним по всему Союзу.

— Эх, мне бы туда поехать! — воскликнул Андросов. — Посмотрел бы Россию-Матушку, пообщался со своими однополчанами со Свердловска!

— Для тебя тут хватает работы, — резко отрезал старший. — Юра раскопал этот корешок — пусть он довершит начатое до конца.

В этот день Кравцов пошел домой пораньше. В последнее время его как никогда сильно тянуло к Марине. Он хотел быть рядом с женой, уделить ей внимание, проявить заботу и участие в ее жизни. Сыщик понимал, что они с женой накануне большого события, которое в корне изменит их дальнейшую жизнь, он верил в Семена и в его могущественные корни и, самое главное, чувствовал, что шаманка принимает непосредственное участие в осчастливливании его семьи. Омрачал это радужное чувство только побег преступника и, если его не постигнет суровая кара, опер не обретет успокоение души…

Марина хлопотала у плиты. Увидев мужа, она радостно воскликнула:

— О, ты пришел сегодня рано! Как раз приготовила ужин!

Кравцов, быстро сбросив с себя верхнюю одежду, зашел на кухню и, обняв жену сзади, спросил:

— Ну как у нас дела, Марина?

Зная, о чем идет речь, она предупредительно проговорила:

— Не торопи события. Давай дождемся третьего января.

Муж выработанным годами оперским чутьем понял, что жена уже догадывается о предстоящем материнстве, но, чтобы не накликать на себя какую-то неприятность преждевременными поступками, решила последовать наставлению целителя.

— Молимся и надеемся, — ответил Кравцов и поцеловал свою половину. — Мы ждем ребенка!

— Не беги впереди паровоза, — улыбнулась она, прижавшись головой к его щеке. — Всему свое время, потерпи десять дней.

Днем тридцать первого декабря позвонил Шуляк и доложил о следующем:

— Новосибирск проверил, он тут нигде не отметился, самолетом не вылетал. Разговаривал с Громовой, она утверждает, что Криворучко к ней не придет, так как отношения между ними не те, чтобы продолжать общение. У нее действительно было черное манто, которое оставалось висеть в гардеробе, когда она с дочерью скоропостижно уехала в Новосибирск. Характеризует своего сожителя человеком жестоким, с садистическими наклонностями.

— Какие дальнейшие планы? — спросил его старший.

— Сегодня на поезде еду в Свердловск. Проведу там оперативно-разыскные мероприятия, по результатам которых буду определяться, останусь ли дальше работать там или вернусь обратно домой.

— Ну, желаю удачи, — напутствовал его старший. — И поздравляю с наступающим Новым годом!

Поработав до шести часов вечера, Кравцов решил идти домой. А как идти без подарка для любимой женщины? Накануне сыщик позаботился об этом, и в комке* (коммерческий магазин), расположенном недалеко от работы, купил французские духи «Испахан» за шестьдесят рублей. Цена, конечно, шокировала бы любого, но сыщик по итогам года получил премию в размере пятидесяти рублей, так что со своей зарплаты он добавил лишь десять рублей. В этом же магазине он за полтора рубля купил эксклюзивную поздравительную открытку, изготовленную в Югославии (обычные открытки в обычных магазинах и на почте стоили десять копеек!) Исписав несколько черновиков, он в муках родил текст:

«Милая моя Марина! Поздравляю тебя с Новым, 1990 годом! Любимая, чует мое сердце, что мы на пороге больших перемен. Пусть грядущий год принесет нам счастье, о котором мы мечтаем давно, пусть все наши надежды и чаяния воплотятся в жизнь! Я люблю тебя, и буду любить вечно! Твой Виктор».

Когда муж вручил жене подарок в виде темно-синего флакончика из тяжелого стекла, та от радости повисла на шее:

— Витя, это мои первые французские духи! Я так мечтала их когда-то купить!

Вдруг, вспомнив о чем-то, она быстро направилась в спальню и вскоре появилась с плоской коробкой в красивой подарочной упаковке.

— А это мой тебе подарок — рубашка, о которой ты давно мечтаешь, — торжественно объявила она.

Развернув упаковку, Кравцов ахнул:

— Джинсовая рубашка! Наконец-то исполнились мои давнишние грезы!

Притянув к себе жену, он поцеловал ее и восторженно произнес:

— Пусть все наши задумки исполнятся в наступающем году!

Сыщик сразу же надел на себя подарочную обнову, покрасовался перед зеркалом и удовлетворенно заметил:

— Спасибо, любимая, как будто сшито по мне. Марина, давай накроем на стол и приготовимся к встрече Нового года, который внесет в нашу жизнь много нового и интересного!

За пять минут до Нового года к советскому народу обратился Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Верховного Совета СССР Михаил Сергеевич Горбачев и, когда куранты пробили двенадцать раз, супруги подняли бокалы с шампанским. Пригубив бокал, Марина обняла мужа и открылась перед ним:

— Витя, не будем ждать третьего января — уже чувствую под сердцем зарождающуюся жизнь. Я знала об этом еще до Нового года, но решила пока промолчать, чтобы быть абсолютно уверенной. Теперь я точно знаю, что нас будет трое.

Муж поднял жену на руки и, крича от счастья, кружил в танце:

— Нас будет больше — четверо, пятеро, шестеро!

Не прошло и десяти минут, как наступил девяностый год, позвонил Андросов:

— Мы с женой хотим поехать к вам в гости, а то бабушки-дедушки понаехали с ночевкой — спать негде. Не возражаете?

— Нет, конечно, не возражаем! — радостно воскликнул Кравцов. — Приезжайте побыстрее, ждем с нетерпением!

Андросов со своей женой Галей иногда бывали в гостях у Кравцовых, и часто нагрядывали внезапно и без предупреждения, поэтому этот звонок не был чем-то необычным для супругов.

За столом Кравцовы раскрыли свою семейную тайну гостям. Услышав радостную весть, Андросов произнес тост за своего друга и его прекрасной половины и, опрокинув рюмку, обратился к женщинам:

— Эта счастливая история имеет глубокие корни и, если вам интересно, то могу рассказать, откуда все началось.

— Хотим, хотим! — захлопали в ладоши женщины. — Расскажи, пожалуйста, нам очень интересно!

— Ладно, расскажу, — любезно согласился опер. — Только не бойтесь, местами будет страшно, но говорю сразу — сказка со счастливым концом.

— Давай, Саша, не томи, — поторопила его Марина. — Муж меня бережет и ничего про работу не рассказывает.

Мужчины выпили еще по рюмке водки, и Андросов стал рассказывать:

— Двадцатого августа уже прошлого года мне почему-то очень сильно захотелось расслабиться в ресторане — расслабился на «строгий выговор». Каюсь, по этому поводу я извинился перед Галей и обещал, что такого больше не повторится…

Сыщик чмокнул жену в щеку и продолжил:

— Был воскресный день, работали до вечера и уже пора расходиться по домам, а я возьми да предложи Алексею Семенову пойти в ресторан «Север». Не знаю, почему именно в этот ресторан, но мне кажется, в то время мною кто-то руководил, а позже я все-таки понял, что тогда я был ведом шаманкой Кыйаарой…

— Ишь, куда тебя занесло, сейчас всех собак начнем вешать на бедную шаманку! — рассмеялся хозяин. — Продолжай рассказывать, очень даже интересно и познавательно, но для более яркого полета фантазии надо вдарить еще по рюмашке.

Причастившись водкой, Андросов далее повел свой рассказ:

— Итак, мы с Алексеем пошли в ресторан. У нас в кармане шестнадцать рублей — посидели скромно, но от души. К часикам десяти у нас пустые карманы — решили покинуть заведение. Спускаемся по лестнице, а навстречу нам поднимается Кочур. Не знаю почему, но во мне закипела злость на этого ублюдка, я взял его за шиворот и потащил вниз. В фойе мы его немножко торцанули, чтобы знал свое место в жизни, в это время в разборки вмешивается его водитель. Тут в ресторан заходят патрульные милиционеры, и мы сдаем этого водителя им — мол, хулиганит, оформите, пожалуйста, протокол. В этой суматохе Кочур убежал наверх, мы пошли за ним, но так и не нашли его — вероятнее всего, он убежал через черный ход. Делать нечего — ушли домой, а утром Кочур накатал на нас жалобу.

— И конечно же, вы тут ни при чем, а виновата шаманка, — засмеялся Кравцов. — И почему же она решила вашими руками наказать, или как ты выразился, торцануть этого бандита Кочура? Я-то примерно догадываюсь, о чем пойдет речь, а ты выскажи свою версию нашим женщинам.

— А все очень просто, — легкомысленно махнул рукой опер. — За день до этого случая водитель Кочура повез двух девушек и отдал прямо в руки маньяку-убийце, который в эту же ночь расправился с ними, разрубив на куски. Шаманка все это знала — в это время Семен ее разбудил — поэтому она пыталась подсказать мне, где находится убийца.

— И ты, конечно же, не догадался, — прыснул Кравцов. — Понимаю, тебе было не до этого, впереди забрезжило увольнение за «торцевание» Кочура.

— Не только поэтому, — возразил рассказчик. — В то время мы не знали, что произошло двойное убийство.

— А убийцу этого, не зная еще, кто он такой, мы окрестили Молохом и не ошиблись, — сделал небольшую ремарку хозяин. — Водитель Кочура преподнес двух безвинных душ в качестве жертвоприношения кровавому душегубу.

— Рассказ продолжается, — заинтригованно сообщил Андросов. — После того случая в ресторане, за что получил по башке и выговорняк* (дисциплинарное наказание), почувствовал острую необходимость посетить родные места. Я потерял покой, я грезил о своей малой родине, хотел видеть мать и отца. Галя не даст соврать, несколько раз просил ее поехать вместе со мной в деревню, но она все время мне отказывала, ссылаясь на занятость…

— Подтверждаю, что он меня замучил своими предложениями поехать в деревню, — прервала мужа на полуслове Галина. — Что я потеряла в этой глуши? Рассказывает про охоту, а мне неинтересно.

— Да, да, я рассказывал Гале о нашей охоте, но в общих чертах, — кивнул сыщик. — Сейчас буду излагать более подробно и раскрою некоторые нюансы, о которых я промолчал.

— Ну-ка, расскажи, что за нюансы, — с ехидцей бросила жена. — Надеюсь, что там не замешана какая-нибудь женщина.

— Разве что шаманка, — ответил ей муж. — Я про нее рассказывал, а ты приревновала ее ко мне.

— Не ври, не ревновала, — оскорбленно проговорила женщина. — Ладно, рассказывай, а то Марина ждет.

— Теперь я понимаю, что меня звала к себе Кыйаара, но пока об этом даже не подозреваю, — продолжил Андросов. — Убедившись, что я не понимаю ее тайных знаков, она решила поближе познакомиться со мной, чтобы высказать все свои претензии…

— На месте Гали я бы сейчас точно приревновал тебя к шаманке, — хохотнул Кравцов. — Ты, Саша, не давай повода усомниться женщинам в нашей безупречной репутации.

— Не такая уж она и безупречная у вас, — фыркнула Галина. — Вы, сыщики, предоставлены сами себе, никто вас не контролирует — гуляй не хочу, пей не хочу.

— Зря ты так, за нами самый пристальный контроль со стороны руководства, — упрекнул ее Кравцов. — Мы иногда можем и выпить, но основное время проводим на работе.

— Да, да, они работают днями и ночами, — поддержала мужа Марина. — Если бы они только и занимались, что пили и гуляли, то давно уже спились бы и пропали. Тем более такая у них адская работа — не грех и выпить, чтобы расслабиться и передохнуть, сбросить накопившийся негатив, а не тащить его на себе домой.

— Итак, я был одержим идеей посетить свою малую родину, — продолжил повествование сыщик. — Однажды, это было в середине сентября, узнав о том, что зайцев развелось великое множество, решил пойти на уловку и предложил Виктору и следователю прокуратуры Свиридову съездить ко мне на охоту…

— Ах вот в чем дело! — смешливо заметил хозяин. — А я ни сном, ни духом, что попал на коварную уловку хитрого опера!

— Да вас калачом не заманишь на охоту, поэтому пришлось постараться, — признался Андросов. — А меня одного Сорокин никогда бы не отпустил, тем более я, по его разумению, залетчик, не заслуживающий снисхождения. Четырнадцатого сентября мы выехали на охоту и, когда ждали паром на этом берегу, по рации узнали, что нашли человеческую ногу, но пока не догадываемся, что эта конечность принадлежит родственнице Кыйаары. Зовут ее Лида, она должна была последовать по стопам великой и могущественной прародительницы и самой стать удаганкой. Тут я тоже вижу тайный знак. Шаманка, прежде чем мы выедем к ней, предупредила нас, что в городе случилось ужасное убийство, и чтобы мы были готовы внять ее мольбе о наказании преступника.

— Постой, если Кыйаара такая могущественная, то почему сама не наказала преступника, а привлекла для этого вас? — спросила Галина. — На ее месте я бы сама расправилась с убийцей.

— А спроси ее! — пожал плечами рассказчик. — Наверное, хотела предать душегуба людскому суду.

— А мы, этот самый «людской суд», упустили его, а теперь надеемся только на небесную кару, если только Юрий не поймает его на просторах необъятной страны, — с сожалением изрек Кравцов и, зевнув, спросил опера:

— Все, закончил свой рассказ?

— Это только прелюдия, — ответил тот, преисполненный довершить начатое. — Впереди самое интересное.

— Давай, закругляйся, а то дамам уже скучно, — приказал хозяин, но женщины разом накинулись на него:

— Нет, нет, пусть рассказывает дальше, нам очень интересно!

— Ну, тогда по рюмочке, — предложил Кравцов, — и я пойду смотреть «Голубой огонек».

— Витя, ты иди, смотри телевизор, а мы тут дослушаем Сашу, — попросила его жена. — И вправду очень увлекательно.

— Он вам сейчас нарасскажет, — засмеялся хозяин. — Ночью спать не будете от страха.

По телевизору Игорь Николаев пел свою «Фантастику». Дослушав песню, Кравцова обратно потянуло за стол. Когда он появился в зале, эпопея о шаманке из уст Андросова только набирала обороты.

…это был отец убитой девушки, звали его Семен, — разглагольствовал он перед женщинами, которые слушали его с трепетным придыханием. — Мы еще на знаем, что его дочка убита и что обнаруженная нога принадлежит ей, поэтому не придаем разговору с ним большого значения. Отец просит найти в городе загулявшую дочку и вернуть в деревню. Я обещаю исполнить его просьбу, но забываю…

— Вот именно — забыл, — поддел его хозяин. — Если бы вовремя занялся этой Лидой, может быть, сразу и раскрыли убийство.

— Виноват, запамятовал, — склонил голову перед слушательницами опер. — Но мне простительно, я тонул в десятиметровой глубине и получил контузию головного мозга, и не зря меня Сорокин перечислил к залетчикам.

— Ничего, ничего, мы тебя прощаем, — засмеялась Марина. — Рассказывай дальше.

— Едем в наш алас. Когда свернули с дороги и заехали в лес, то сразу же увидели женщину: ночь, моросит дождь, а она в одном платье гуляет среди деревьев…

— Ужас! — вздрогнула Марина. — Это была та шаманка?

— Видимо, что да, — ответил Андросов, с надеждой глянув на старшего, но тот не поддержал его:

— А мне кажется, что не было никакой женщины. Нам просто померещилось.

— Померещиться может одному, а не двоим сразу, — возразил опер. — У меня до сих пор в ушах стоит твой душераздирающий крик: «Вон она, шаманка!»

— Я так не кричал, — помотал головой Кравцов. — Я просто сказал, что видел какую-то женщину.

— Ага, видел же! — сыщик торжествующе поднял палец кверху. — А говоришь, что померещилось!

— Витя, не мешай, пусть Саша дорасскажет, — попросила Марина мужа. — Интересно же.

Андросов, подмигнув другу, мол, жены требуют развития темы, продолжил:

— Когда охотились с фарами, в луче прожектора нам попался огромный заяц размером с русака. Это Кыйаара перевоплотилась в зайца и увела нас в болото. Почему? Во-первых, мы охотились в ее аласе, не попросив у нее благословения. Во-вторых, она делала нам знаки, чтобы мы быстрее вернулись в город и поймали убийцу. Ночью мы слышим плачь женщины. Теперь я понимаю, что это Кыйаара убивалась по поводу смерти своей последовательницы и родственницы в лице Трифоновой Лиды. Это нам не показалось, поскольку ее всхлипывания мы слышали втроем. Могли быть эти звуки воем зверья? Вполне может быть, но в следующую ночь мы увидели ее наяву: она в халадае стоит у остова балагана, где когда-то жил Добун — муж Кыйаары, который и убил ее, отрезав голову…

— Какой кошмар, — промолвила Галина. — У шаманки отрезали голову, и у этой Лиды тоже голова отрезана. Какой-то злой рок.

Кивнув в знак согласия, Андросов продолжил повествование:

— Понимаем, что шаманка не желает, чтобы мы охотились и далее, и решаем раньше срока вернуться домой. По возвращении домой еще не догадываемся, что труп принадлежит Трифоновой. К ноябрьским праздникам я получаю письмо от отца, где описывается вся родословная шаманки Кыйаары, а ночью Виктору снится сон, как будто бы голова говорит, что она дочь Семена. Мы едем к подруге Лиды и выходим на пропавшую без вести Чемезову, полагая, что найденные останки могут принадлежать и ей. И тут мой шеф в лице Виктора решил свозить маму пропавшей без вести Чемезовой в морг. Она не опознает дочку, утверждает, что у нее в переднем верхнем ряду зубов заметная щербинка. Позже судебный медик тоже отвергает версию, что останки принадлежат Чемезовой. Чтобы удостовериться до конца, шеф ведет мужа пропавшей в морг и пальцами раздвигает губы головы, чтобы показать зубы. Тут губы трупа зашевелились, Виктор чувствует пульсацию вены на голове. Это я объясняю тем, что шаманка переселилась в тело своей родственницы и пытается подсказать нам, кто убийца, но мы в очередной раз не вняли ее увещеваниям…

— Фу, ты трогал руками труп?! — воскликнула Марина. — Бррр, какая мерзость!

— Трогал, признаюсь, — ответил Кравцов, бросив на Андросова уничтожающий взгляд. — Но после этого случая я долго не прикасался к тебе, пока не почувствовал, что руки не очистились от скверны.

Рассказчик виновато кашлянул в кулак и объяснил:

— По роду своей деятельности нам приходится прикасаться к трупам. Вот патологоанатомы с утра до вечера трогают их руками — и ничего.

Марина с благодарностью глянула мужу в глаза и погладила его по руке:

— Витя, не переживай, это я с испугу.

— Идем дальше. Чтобы установить, где гуляли девушки, Виктор решает походить по ресторанам и показать фотографию посетителям и официантам и почему-то решает, что надо начать с «Севера». Тут я тоже усматриваю мистику. Почему именно в это заведение, ведь нам было бы сподручнее начать с ресторана «Лена»? Но мой шеф почему-то решил именно так. И, кстати, дорогие наши жены, вы упрекаете нас в том, что мы посещаем рестораны. А как работать и раскрывать преступления, если обходить питейные заведения стороной? Никак.

— Ладно, ладно, не оправдывай себя, — выронила Галина. — Ходите на здоровье, только не напивайтесь и не бейте там людей.

— Это Кочур-то и его банда люди? — усмехнулся Андросов. — Они столько людей побили и запытали, возможно, даже и убили, так что при первой же возможности их самих надо бить смертным боем. А пытаться посадить бандитов законным путем бесполезно — для этого нужно менять Уголовный кодекс, и получается, что виновато государство в разгуле бандитизма, а мы, милиционеры, прокладка между преступностью и державой, которая оказалась на глиняных ногах.

— Прокладка — слишком грубо сказано, — поморщился хозяин. — Мы, наверное, буфер между обществом и преступностью.

— Согласен, пусть будет буфер, — ответил сыщик и продолжил: — После похода в ресторан мы установили, кто является убийцей. Задержали его, изъяли палец этой Чемезовой, а также ее свитер, в котором преступник нападал на женщин, кровь и многое другое.

— Боже мой, зачем ему палец этой бедной девушки? — простонала Марина. — Какой-то изверг!

— Изверг еще тот, — согласился опер и решил завершить рассказ на мажорной ноте:

— После этих трагических событий в город приезжает мой земляк Трифонов Семен, потомок той Кыйаары, в результате чего появляется радостная новость о том, что в семье моего друга ожидается прибавление. Тут тоже не обошлось без шаманки, ведь Семен черпает силу от своей великой прародительницы, и вообще, все что произошло в этой истории в целом, связано с именем Кыйаары.

— Складно рассказал, содержательно, — похлопал по плечу друга Кравцов. — Правда, последовательность некоторых событий перепутал и нафантазировал, но для несведущего очень интересная история. До этих событий я не верил в наличие каких-то необъяснимых и потусторонних сил, а теперь эта вера во мне укоренилась, тем более после акта исцеления у потомка великой шаманки.

— А я всегда верила, — судорожно вздохнула Марина. — И эта вера, наверное, позволила мне забеременеть.

— За это надо выпить! — предложил Андросов. — Чтобы следующий год семья Кравцовых встретила втроем!

— Ураа! — протяжно крикнули все под звон рюмок и бокалов.

5

После новогодних праздников, где-то в середине января, из командировки вернулся исхудавший и злой Шуляк. С аэропорта сразу приехал на работу и рассказал Кравцову следующее:

— В Новосибирске нигде не обнаружил следов его пребывания. Нашел и поговорил с неким Щедриным Станиславом, который летел одним самолетом с нашим разыскиваемым. Он поясняет, что рядом с ним сидела странная мужеподобная женщина в черной шубе. Пока летели, она не проронила ни слова, а позже и вовсе пересела на заднее сиденье, где было пусто. Поговорил и с Громовой Тамарой. Она говорит, что в последний раз видела сожителя весной прошлого года в Якутске. Клянется, что к ней он не придет, так как знает, что она сдаст его в милицию. Кстати, она на днях намеревается приехать сюда, чтобы собрать вещи, выписаться в паспортном столе и навсегда уехать в Новосибирск. Далее поехал в Свердловск. С местными оперативниками несколько дней вел наружное наблюдение* (слежка) за родственниками преступника, но никаких контактов с ним зафиксировано не было. Перед возвращением домой решил поговорить с мамой разыскиваемого. Встретила она меня враждебно, не хотела разговаривать, и только когда местный сыщик припугнул ее кутузкой, дала показания. Я понял, почему ее сын превратился в такого монстра — властная, жестокая, наглая женщина, воспитала сына по своему образу и подобию. Для нее каждая женщина, которая когда-то жила с сыном — гулящая, пьющая, ленивая и неряшливая баба, проститутка, не достойная никакого уважения. А глаза этой женщины так и сверлят тебя, так и сверлят… С тяжелым сердцем я расстался с ней.

— А с сестрой поговорил? Что она говорит?

— Да ничего не говорит. Она больная на голову, живет с матерью, психически больная.

— Плохо, — с сожалением проговорил Кравцов. — А я так надеялся, что ты его вычислишь и поймаешь.

— Так получилось, сделал все возможное, — развел руками оперативник. — Через полгодика можно повторно поехать в Свердловск, да и не помешало бы на Украину смотаться, откуда он родом.

— Ладно, подумаем об этом, — задумчиво изрек старший. — А теперь иди домой, поешь и выспись — вишь, как отощал на казенных харчах.

В феврале девяностого года Свиридов, как уже говорилось выше, засобирался на свою родину, где ему предложили хорошую должность в прокуратуре области. Перед отъездом он позвонил Кравцову и сказал:

— Витя, до свидания. Да, да, именно «до свидания», а не «прощай». Жду вас на зайцев-русаков, обязательно приезжайте с Александром. Извини, с прощальным банкетом не получилось — нет времени. Но ничего — закатим пир у меня дома в Калинине.

— Жаль, конечно, что тебя не будет с нами, — с грустью промолвил сыщик. — Никогда не забуду нашу охоту и встречу с шаманкой. Если раньше и сомневался, то сейчас точно знаю, что эта встреча произошла в реальности, и она принесла мне только хорошее. Не зря Кыйаару зовут белой шаманкой.

— Даа, интересный случай, — протянул Свиридов. — Расскажу у себя на родине — не поверят. Знаешь, Виктор, у меня появилась какая-то потребность посетить эти места еще раз в жизни, поэтому ждите, я к вам тоже когда-то приеду.

— Приезжай, Аркадий, ждем. Только дождись заячьего года, а он наступит лет так через десять.

— Приеду пораньше, — засмеялся следователь. — Не обязательно же набивать столько зайцев. Походим с ружьишком по нашим местам, переночуем в летнике у родителей Саши, посетим алас шаманки, попотчуем ее оладушками и просто посидим возле костра за бутылочкой водочки.

— Ты так смачно обрисовал наш отдых на лоне природы, что захотелось прямо сейчас очутиться там, — рассмеялся в ответ Кравцов. — Обязательно повторим поход в эти сказочные края Батискафа!

Перед тем, как положить трубку, Свиридов сообщил:

— Кстати, уголовное дело Криворучко приостановил в связи с розыском обвиняемого, будет находиться у Куприна.

Следователя прокуратуры Святослава Куприна сыщики недолюбливали за заносчивый характер, при этом он допускал много ляпов в работе, отправленные им в суд уголовные дела часто возвращались обратно для устранения недостатков, и все это доделывали сыщики. Поэтому никто из оперативников не желал с ним работать.

— Плохо, что у Куприна, — сожалеюще произнес сыщик. — Запорет дело, а нам расхлебывать.

— Да не испортит, — обнадежил его Свиридов. — Самое главное — вы найдите убийцу, а он успешно закончит дело, ведь все доказательства уже собраны, осталось только скомпоновать его и отправить в суд.

— Дай-то Бог, — изрек Кравцов. — А Молоха мы найдем.

— Почему вдруг он стал Молохом? — спросил следователь.

— Еще не зная, кто такой убийца, мы завели оперативное дело под условным наименованием «Молох». Поэтому, когда его нашли, то нарекли этим именем.

— А ведь подходит к нему это название, — удивленно заметил Свиридов. — Он Молох и есть. Постарайтесь его найти, он должен предстать перед судом.

— Найдем, — повторил опер, заканчивая разговор.

Весной беременность Марины стала заметной. Кравцов не находил себе места от счастья, всячески оберегая свою любимую. В начале июня она ушла в декретный отпуск, а в середине августа родила мальчика, которого назвали Семеном. Радости родителей не было предела, теперь сыщик при любой возможности устремлялся домой, ночные посиделки оперов после удачного раскрытия какого-нибудь преступления для него канули в Лету, он стал, насколько это возможно для сотрудника уголовного розыска, примерным семьянином.

Перед выпадением снега Кравцов обратился к Андросову:

— Саня, съездим на могилу Лиды, а то я не знаю, где она находится.

— А зачем тебе это? — оторопел друг. — Что ты хочешь там делать?

— Саня, если бы не она, возможно, у нас до сих пор не было бы ребенка и не факт, что московские медики чем-то помогли, вот поэтому хочу ее отблагодарить, — объяснил ему Кравцов желание посетить могилу родственницы шаманки, к которой он уже относился с особым благоговением.

— Хорошо, поедем, — пораженно кивнул сыщик. — Когда?

— Завтра днем.

Цветов в городе достать было невозможно, поэтому Кравцов вечером позвонил маме и спросил:

— У тебя летние цветы сохранились?

— Есть немного. До заморозков несколько горшков занесла в дом.

— Мама, сможешь завтра собрать букет? В городе нигде не могу найти цветы.

— Соберу, конечно, зачем искать в городе. Для кого?

— На могилу.

— Ой, кто-то умер?!

— Нет, мама, могила не новая.

— Хорошо, Витя, подберу подходящий букет. Что еще?

— Мама, какую-нибудь еду бы на могилу. Оладьи, например…

— Поняла, все приготовлю. Когда заедешь?

— Завтра днем.

На следующий день, забрав у матери кисель, оладьи и букет белых хризантем, Кравцов с Андросовым выехали на кладбище. На вопрос мамы, для кого все это предназначено, сын ответил:

— Это дочка очень хорошего человека, целителя, о котором мы с Мариной тебе рассказывали. Я связываю рождение нашего сыночка с ними.

— Ой, надо было сплести из цветов венок, да и еды надо было приготовить получше! — схватилась мама за голову. — Почему раньше не сказал об этом?

— Мама, не беспокойся, ты постаралась на славу, — утешил ее сын. — Они люди скромные, им многого не надо.

Женщина, провожая сына, вытирала катившиеся по щекам слезы.

Вскоре друзья были на территории кладбища. Деревья уже сбросили листья перед грядущей зимой, царящая кругом тишина и спокойствие умиротворяли души оперативников. Андросов подвел друга к простенькому деревянному памятнику, где на жести было написано:

Трифонова Лидия Семеновна

16.02.1966 г. — 19.08.1989 г.

Было видно, что кто-то приходил на могилу — об этом свидетельствовал пожухлый букет роз.

Укладывая еду и хризантему на могильный холмик, Кравцов заметил надпись на памятнике: «Помоги, пожалуйста, перебороть рак».

Оглядев памятник со всех сторон, сыщики нашли еще две записи:

«Спаси моего сыночка, у него белокровие» и «Верни, пожалуйста, зрение маме».

— Народная молва о шаманских корнях Лиды разнеслась среди страдающих и потерявших веру людей, — умозаключил Кравцов. — Для них могила ее стала своеобразной Меккой.

— Спрашивали у меня земляки, где ее могила, — тихо проговорил Андросов. — Но я никому не выдал — так просил Семен.

— Тогда и я оставлю слова благодарности, — сказал Кравцов и, достав ручку, написал на памятнике: «Спасибо тебе, отцу Семену, Кыйааре за сыночка».

Прежде чем уйти, Кравцов склонил голову над могилой и произнес:

— Лида, спи спокойно и знай — твоего убийцу мы найдем и накажем.

Уже уходя, Андросов заметил:

— Теперь я знаю, почему мы трижды добыли по двадцать три зайца. Лиде, оказывается, двадцать три года, это я только сейчас заметил. Этим числом шаманка трижды делала нам отчаянные знаки, которые мы не смогли разгадать.

— Но одного же зайца не хватило, он пропал, — возразил старший. — В заключительной охоте мы взяли двадцать два зайца.

— Пропажей одного зайца Кыйаара указывает нам, что Лиды нет в живых, двадцать третий год своей жизни ей не суждено дожить до конца.

Кравцов, ничего не говоря, углубился в размышление.

6

Прошел год. Ребенок у Кравцовых рос здоровым и смышленым, счастливые родители стали свидетелями, как их сыночек произнес первые осознанные слова, как он самостоятельно сделал первые свои шаги.

Весной девяносто первого Кравцова назначили начальником криминальной милиции городского отдела. Это было повышение по службе, но он с неохотой расстался со своей группой, которая была преобразована в отделение с расширением штата сотрудников. Теперь «убойников» насчитывалось семь человек, отделение возглавил Алексей Семенов, а Андросов стал его заместителем.

Шуляк еще раз съездил в Свердловск, а затем на Украину, но вернулся ни с чем. Единственное, что он узнал во время командировки — сестра Криворучко умерла и похоронена на Широкореченском кладбище Свердловска. На этом розыск убийцы приостановился, поскольку пошли криминальные войны в новой России, и стало не до него.

Кравцов иногда с горечью вспоминал о том, что Молох где-то гуляет на свободе и, возможно, продолжает убивать женщин, но заниматься его розыском он уже не мог — хватало своих дел, ему досталось «беспокойное хозяйство», где с утра до ночи приходилось не только раскрывать преступления, но и заниматься административно-хозяйственными вопросами.

Пятого октября, в День работников уголовного розыска, «убойники» решили отметить праздник на природе, а для этого выбрали живописный берег озера Чабыда* (озеро в 15 километрах от Якутска), где пригласили своего бывшего руководителя Кравцова. Накануне Андросов встретился со знакомым коммерсантом, который разводил свиней, чтобы попросить у него мясо для шашлыков.

— Озеро Чабыда знаю, не раз там бывал на охоте, мой работник туда и привезет мясо, — пообещал глава фермерского хозяйства.

День был субботним, и начальство разрешило сыщикам отметить свой праздник, но с единственным условием: в городе не мелькать, по ресторанам не ходить, бандитов не бить. Узнав о месте проведения праздника, Сорокин удовлетворенно хмыкнул:

— Вот это правильно — вдали от города и людских глаз. Я заскочу к вам, там и зачитаю приказ о поощрении вашего отделения.

Когда Кравцов в полдень приехал к озеру, «убойники» и приглашенные сыщики с других отделений вовсю занимались подготовкой к празднику: на столе под навесом были расставлены алюминиевые тарелки и кружки, возвышались пластмассовые рюмки на длинных ножках, на костре булькало варево с картошкой и мясом, две оперативницы готовили салат, кто-то нарезал хлеб и открывал консервы, а другие готовили дрова для костра.

Беспокойно поглядывая на часы, Андросов выругался:

— Мясо для шашлыков запаздывает, а Сорокин уже на подходе. Фермер забыл, наверное, собака этакая!

Когда вдали показался красный «пирожок»* (легковая машина с будкой), сыщик радостно воскликнул:

— Наконец-то везут наши шашлыки!

Увидев, что за «пирожком» следует уазик Сорокина, Андросов поторопил сыщиков:

— Доставайте угли, ставьте мангал. Успеем шефа угостить шашлыками.

Каково же было удивление сыщиков, когда шофер «пирожка» вытащил из будки шевелящийся и визжащий мешок и вывалил оттуда на землю живого поросенка килограммов под десять с лишним.

— Ого, двухмесячный, — сказал кто-то со знанием дела. — Молочный поросенок.

Андросов недоуменно спросил водителя:

— А где мясо-то на шашлыки?

— А вот мясо, — ответил тот, указав на поросенка, который, весь дрожа то ли от страха, то ли от холода, хлопал своими белесыми ресницами в ожидании наихудшего. — Хозяин запил, а готового мяса нет, вот он и приказал мне поймать в загоне поросенка и увезти к вам.

— Твою мать! — выругался сыщик. — Кто будет его сейчас разделывать?!

Подоспевший за фермерским «пирожком» Сорокин язвительно выронил:

— Твой поросенок, тебе и освежевывать.

Увидев животное, одна из оперативниц бросила свой салат и, сев перед поросенком на корточки, стала гладить его по нежной розовой коже.

— Ой какой хорошенький! Что вы собираетесь с ним делать?

— Не сюсюкайся с ним, — хмуро бросил Андросов. — Едой не играют.

— Вы что, собираетесь его убить и съесть?! — испуганно воскликнула женщина. — Зачем? Еды же достаточно.

— А шашлыки? — недовольно буркнул сыщик. — Какой День уголовного розыска без шашлыков?

Тут водитель «пирожка», смекнув, что в конце концов его заставят разделать животное, осторожно осведомился:

— Ну, я поеду? Надеюсь, вы тут сами разберетесь.

— Погоди, когда забьем, тогда и поедешь, — приказал ему Андросов и достал из оперативной кобуры табельное оружие.

Отстранив оперативницу в сторону, сыщик приставил к голове поросенка пистолет.

Все с замиранием сердца ждали выстрела; женщины, зажмурив глаза, закрыли уши ладонями.

Постояв в таком положении с минуту, оперативник надрывно выдохнул:

— Не могу, рука не поднимается.

Оглядев сыщиков, сгрудившихся рядом, он протянул пистолет Кравцову:

— Витя, давай ты.

— Ты что, палача нашел? — усмехнулся тот. — Представь, что перед тобой заяц и стреляй.

— То дичь, а это животное, — покачал головой Андросов и, гневно глянув на водителя, процедил сквозь зубы:

— Передай своему запойному шефу «большое спасибо». Я быстро приведу его в чувство.

— Если бы вместо этого поросенка был Молох, то рука бы у меня не дрогнула, — похрабрился Кравцов и подзадорил друга: — Давай, Саня, не робей, все ждут шашлыков.

Когда Андросов вновь приставил пистолет к голове поросенка и, не решившись на выстрел, поднял дуло вверх, Сорокин не выдержал:

— Сколько будете мурыжить бедное животное?! Или забейте, или отпустите на все четыре стороны!

— Отпустить, отпустить! — закричали оперативницы. — Еды много, вон картошка с мясом подоспела!

Андросов вытер испарину со лба и сердито кивнул водителю:

— Забирай обратно своего поросенка, обойдемся без шашлыков! А своего шефа предупреди, что разговор предстоит серьезный.

— Очередной косяк со стороны Батискафа, — засмеялся Сорокин. — Но накосячил он на этот раз с благими целями — хоть уберегли животное, так что предлагаю простить нашего друга.

— Прощаем, — загудели сыщики, а оперативницы на радостях отбили чечетку алюминиевыми мисками по столу.

— Философия жизни такова, что этого поросенка все равно забьют, — с сожалением изрек Андросов. — Это не тот заяц, который смог убежать от нас и умер, наверное, своей смертью.

— Про какого зайца говоришь? — спросил Сорокин. — Во время позапрошлогодней охоты?

— Сергей Сергеевич, на дворе свежо, давайте для согрева выпьем по рюмочке, — предложил Кравцов. — Потом я расскажу про этого зайца.

Как только «пирожок» фермера скрылся из вида, большими хлопьями пошел первый снег.

— О, природа радуется нашему милосердию, — отметил Сорокин и произнес тост: — Дорогие коллеги! За год вами проделана огромная работа. Задержаны десятки самых отъявленных и жестоких убийц и бандитов. Ваш труд высоко оценен руководством министерства внутренних дел, поощрения в той или иной степени получите все. Поздравляю вас с праздником — с Днем уголовного розыска и желаю крепкого здоровья, счастья в семье и оперской удачи, чтобы она всегда сопровождала вас в вашей нелегкой службе!

Под крики «Ураа!» рюмки были опустошены, и Кравцов приступил к рассказу, упомянув и о том, что шаманка, возможно, вселилась в этого зайца, чему Сорокин, конечно же, не поверил, скептически покачав головой, мол, не может быть такого.

Внимательно дослушав рассказ, руководитель спросил:

— Следы твоего Молоха затерялись окончательно? Нет никакой надежды зацепить его?

— Возможно, когда-то обнаружится, — высказал надежду сыщик. — Вы же сами знаете — бывало, ловим и через десять лет.

Зачитав приказ и подняв рюмку за награжденных, Сорокин покинул «убойников», чтобы поздравить другую компанию сыщиков, выбравших местом празднества дачу в пригороде.

Воспоминания о Молохе и шаманке разбередили душу сыщика, и он, налив в кружку водки, молча выпил, занюхав лишь рукавом.

Снег все шел и шел, покрывая землю белым нарядом. Было много тостов и поднятий рюмок, все опьянели. Когда стало смеркаться, Кравцов, чтобы немного отрезветь, решил прогуляться по лесу и отделился от компании. На душе было легко и непринужденно, он шел по лесу, поглаживая стволы берез и сосен; глубоко вдыхая в себя разнообразные запахи леса, опер приглядывался к каждой кочке, к каждому пеньку, покрытому белой шапкой из снега, стараясь углядеть в них зайцев — этих прекрасных зверьков, ставших для него родными и сокровенными. Вдруг он почувствовал сзади чей-то пристальный взгляд. Резко обернувшись, сыщик увидел вдалеке женщину в халадае. Протер глаза — женщина пропала. Он подошел к тому месту, где видел ее — следов пребывания человека на молодом снегу не обнаружилось. Озадаченный, вернулся обратно к костру и рассказал о видении Андросову. Тот, уже сильно пьяный, махнул рукой в сторону леса и, наполнив рюмки, предложил:

— Витя, не бери в голову, шаманка с нами уже навсегда, поэтому выпьем за нее, чтобы она была нам ангелом-хранителем во веки веков.

— Но Молоха надо бы найти, — предостерег его Кравцов. — Когда-то из ангела-хранителя она может превратиться в антагониста и преследователя нас самих, если мы не поймаем убийцу и забудем про это дело.

— Будем искать, — сквозь икоту пообещал сыщик. — Он же не иголка в стоге сена, чтобы так затеряться.

Празднество подходило к концу, все порядком замерзли и засобирались домой.

Кравцов наполнил очередную рюмку спиртным и произнес тост:

— Я хочу выпить за моих коллег, сотрудников родного «убойного» отделения. Пусть вам всегда благоволит судьба, пусть вас всегда сопровождает удача и везение, а дома ждет тепло сердец ваших родных. У меня к вам только одна просьба — уделите время и найдите Молоха. От этого, может быть, зависит судьба не одного человека, в том числе, вашего покорного слуги.

7

Приехав домой, Кравцов поцеловал родных, которые уже легли в постель, и свалился спать в зале на диване. Ночью ему приснился сон: сыщики отмечают свой праздник. Все собрались вокруг поросенка и рассуждают, кому «привести приговор в исполнение» и застрелить животное. Тут, раздвинув толпу, в круг входит Молох с окровавленным топором и говорит: «Зачем стрелять? Я сейчас разрублю его топором». Он берет у одной из оперативниц помаду и, изрисовывая ею поросенка, зловеще ухмыляется: «Буду рубить по этим линиям». Кравцов понимает, что надо задерживать преступника, но тело его охвачено страхом, сыщик не может сдвинуться с места. Проснувшись в мокром поту, он судорожно припадает губами к графину с холодной водой, который Марина заботливо поставила на тумбочку рядом с диваном. Далее он не смог уснуть до утра.

Следующий день был воскресным, поэтому сыщик решил не идти на работу, весь день провалявшись на диване, и Марина отпаивала его куриным бульоном. Сыночек, проявляя трогательную заботу о родном человеке, беспрерывно таскал отцу еду со стола, на что тот реагировал слабым голосом:

— Сенюшка, неси все на кухню и отдай маме. Папа не хочет кушать.

Ребенок послушно уносил все обратно, чтобы вскоре вновь появиться, держа в руках очередные гостинцы в виде пряников или булочек.

В понедельник Кравцов чувствовал себя весьма плохо, но собрав силу воли в кулак, поковылял на работу. Сразу после утреннего совещания он заглянул в группу розыска, чтобы узнать ход поиска преступника. Старшая группы капитан Морозова вытащила разыскное дело на Криворучко и, листая ее страницы, сообщила:

— Он объявлен во всесоюзный розыск, все запросы по регионам отправлены, но безрезультатно. На днях повторим снова.

— Повторите, пожалуйста, — без особой надежды попросил оперативницу сыщик и решил встретиться со следователем прокуратуры Куприным.

Когда Кравцов спросил следователя о продвижении уголовного дела, тот недовольно поинтересовался:

— Если мне не изменяет память, вы уже не работаете в отделении по раскрытию убийств. Почему интересуетесь этим делом?

— Святослав Романович, я первый назвал имя убийцы, поэтому хочу знать судьбу уголовного дела, — ответил оперативник.

— А судьба такова, что уголовное дело будет прекращено, — неохотно ответил следователь.

— Как?! — удивленно воскликнул сыщик. — На каком основании?!

— На том основании, что обвиняемый Криворучко в августе этого года погиб, покончив жизнь самоубийством.

— Кто это вам сказал?! — вскрикнул от неожиданности сыщик. — В группе розыска не знают об этом, у них дело до сих пор ведется.

— Вот так работает уголовный розыск, — ехидно выронил следователь. — Пришлось установить все самому.

— А как установили?!

— Очень просто: была проверка с республиканской прокуратуры и дело возобновили. Я повторно направил отдельное поручение в Свердловск, теперь уже в Екатеринбург, и мне пришел ответ о том, что гражданин Криворучко погиб, в деле имеется справка о его смерти и протокол допроса матери обвиняемого.

— Можно посмотреть эти документы? — спросил сыщик.

— Вообще-то посторонних ознакамливать с уголовным делом не разрешено, — деловито нахмурил брови Куприн. — Но так и быть, в порядке исключения можно и ознакомить, тем более вы принимали участие в раскрытии этого дела.

Достав из ящика стола уголовное дело, Куприн положил его на стол и сказал:

— Пододвиньте себе стул и изучайте. Даю вам двадцать минут, мне надо идти к прокурору для доклада.

Быстро обнаружив еще не подшитые к уголовному делу документы, Кравцов стал читать:

Следователю прокуратуры города

Якутска Куприну С.Р.

На Ваше отдельное поручение сообщаем следующее: Разыскиваемый по ст. 102 УК РСФСР Криворучко Тимофей Брониславович, 1950 года рождения, уроженец УССР, 2 августа текущего года погиб в результате самоубийства.

Приложение: протокол допроса гр-ки Криворучко В.М., справка о смерти гр-на Криворучко Т.Б.

Заместитель прокурора Ленинского района

гор. Екатеринбурга Хромов С.М.

Пораженный сыщик стал читать протокол допроса матери Криворучко:

«Моего сына незаконно обвинили в преступлении, которое он не совершал. Поэтому он сбежал от несправедливого суда в Якутии и намеревался идти с жалобой к самому Генеральному прокурору СССР, но случилось несчастье. Он не смог пережить той несправедливости, которая свалилась на его голову, и 2 августа повесился у меня в квартире.

Вопрос: Значит, вы укрывали у себя дома разыскиваемого сына?

Ответ: Нет, не укрывала. Он пришел ко мне только второго августа, сказал, что убежал и почти два года скрывается от милиции. Я сказала ему, чтобы пошел с повинной к прокурору Свердловска, на что он ответил, что пойдет только к Генеральному прокурору СССР жаловаться на якутских прокуроров и милиционеров, а ночью повесился. Я это дело так не оставлю и дойду до Генерального прокурора, чтобы наказать тех должностных лиц, которые довели моего сына до самоубийства.

Вопрос: Где он похоронен?

Ответ: На Широкореченском кладбище.

Криворучко В.М.»

Далее следовала справка о смерти Криворучко, выданная ЗАГСом Ленинского района города Свердловска, а в конце фотография моложавой женщины на фоне могильного памятника с надписью: «Криворучко Тимофей Брониславович, 12.06.49 г. — 02.08.91 г.

— Вопросов больше нет, — проговорил сыщик, протягивая уголовное дело следователю. — Святослав Романович, отправьте, пожалуйста, сообщение в уголовный розыск, чтобы прекратить разыскное дело.

— У нас все делается наоборот, — самодовольно ухмыльнулся Куприн. — Это уголовный розыск должен был сообщить мне, что разыскиваемого нет в живых, а пришлось попотеть мне, следователю прокуратуры. Так и быть, отправлю вам сообщение — прекращайте свое разыскное дело.

— А когда собираетесь прекращать уголовное дело? — поинтересовался сыщик?

— Да хоть сегодня, — ответил Куприн, посматривая на свои наручные часы с намеком, что пора заканчивать разговор. — Но прокурор потребовал истребовать в бюро судебно-медицинской экспертизы Свердловска, теперь уже Екатеринбурга, результаты вскрытия трупа обвиняемого, так что к концу года попробую прекратить.

С прокуратуры Кравцов отправился к родным «убойникам».

Услышав новость, Андросов воскликнул:

— Наконец-то душегуб закончил свою жизнь на веревке! Я знал, что именно так он и сдохнет, все это проделала шаманка!

— Постой, ведь убийца Кыйаары Добун тоже повесился, а у меня это вылетело из головы! — удивленно заметил Кравцов. — А как ровно все совпало — оба отрезали головы, оба повесились!

— О чем и говорю, — утвердительно кивнул друг. — Это месть шаманки.

— Ну что, Саня, идем отмечать это событие в ресторане? — предложил Кравцов. — У меня в кармане лишние двадцать рублей.

— Деньги лишними не бывают, — счастливо засмеялся сыщик. — У меня тоже имеется заначка. Куда идем?

— Как куда? — улыбнулся Кравцов. — Откуда начали, там и закончим — в ресторан «Север»!

— Идем! — с готовностью ответил сыщик. — «Север» становится нашим вторым домом!

В машине Кравцов предупредил:

— Саня, чувствую себя неважнецки, очевидно, простыл во время Дня уголовного розыска, поэтому посидим немного и разойдемся.

— Ничего, вылечим, — обнадежил его опер. — В ресторане разбодяжу водку с перцем — выпьешь, утром как рукой снимет всю твою хворь.

Официант Порохня, усадив гостей за стол, поинтересовался:

— Какое событие отмечаем, молодые люди?

Кравцов просипел ослабевшим голосом:

— Мне мама говорила, что какой бы ни был плохой человек, его смерти нельзя радоваться. Но мы сегодня с другом решили отметить смерть негодяя, который убил твою Оксану и ее подругу.

— А где он умер? — обескураженно поинтересовался Порохня. — В тюрьме?

— Ты что, не знаешь? — пожал плечами Андросов. — Он же убежал из тюрьмы, был в бегах, там и повесился.

— Нет не знал, — помотал головой официант и, постояв в замешательстве, торжественно объявил:

— В таком случае с меня бутылка «Белого Аиста»!

— Спасибо, Андрей! — поблагодарил его Кравцов. — Мы не прогадали, решив отметить это событие именно у тебя!

В конце вечера официант принес еще одну бутылку коньяка и сообщил:

— Это вам от Кочура в знак примирения.

— Где он находится? — нахмуренно спросил его Андросов. — Почему сам не подойдет?

— Его нет в ресторане, — ответил Порохня. — Он каким-то боком узнал, что вы гуляете здесь, и через своих парней решил вам преподнести презент.

Кравцов подтянул официанта поближе к себе и объяснил ему на ухо:

— Андрей, мы у тебя с удовольствием возьмем бутылочку коньячка, потому что от чистого сердца. А вот Кочур пусть забирает свое пойло обратно — примирения между нами никогда не произойдет, при любой возможности мы отправим его в места не столь отдаленные. Так ему и передай.

Порохня, понимающе кивнув, с подарком бандита удалился в подсобку.

8

На улице Кравцов, покашливая, насмешливо поинтересовался у друга:

— Ну что, Саня, по домам или по дамам?

— По дамам, — ответил сыщик и смущенно признался: — Я встречаюсь с Настей. Более того, живу у нее.

— Какая Настя?! — оторопело спросил старший. — Ты ушел от семьи?!

— Помнишь подругу Лиды? Фамилия у нее Апросимова.

— Ты с ней закрутил?! — поразился сыщик. — Где вы схлестнулись-то?!

— Все произошло непроизвольно, — стал рассказывать опер. — Летом приехал мой земляк и попросил забрать зимние вещи Лиды, которые хранились у Насти — так повелел дядя Семен. Я поехал к Насте, забрал у нее шубу, унты и шапку, а на прощание она сетует, что барахлит замок на двери — я и пообещал ей отремонтировать. На следующий день пришел к ней с бутылкой шампанского — вот так и познакомились близко.

— А как же Галя? Что будет с ребенком? Ты от них ушел бесповоротно?

— Отношения с Галей окончательно испортились еще летом, и месяц назад я переехал жить к Насте. А дочку свою не брошу, буду поддерживать материально.

— Вижу — ты совсем испортился без меня, — покачал головой старший. — Раскрытие дела Лиды для нас обоих оказалось судьбоносным: со мной все ясно — я счастливый человек, а вот как сложится твоя дальнейшая жизнь — непонятно.

— Я счастлив, — довольно улыбнулся сыщик. — Увидев Настю той ночью впервые, когда ты потащил меня к ней как к важной свидетельнице, я сразу испытал к ней симпатию. А когда увидел второй раз, то понял, что она моя судьба. А с Галей у нас отношения не сложились сразу — мы друг друга только мучили, никакой любви между нами не было.

— Ну, тебе решать, как устраивать свою личную жизнь, — покашливая, проговорил Кравцов и подал другу руку. — А я пошел домой, чувствую, что болезнь захватывает все мое тело.

— Я же забыл разбодяжить водку с перцем! — схватился за голову оперативник. — Ладно, дома приготовишь сам.

Родные уже спали. Кравцов тихо подкрался к кровати, поцеловал сыночка и жену и прошептал на ушко любимой:

— Марина, извини, что сегодня снова выпил, но на это есть причины — убийцы дочери Семена нет в живых.

Разбуженная неожиданной вестью, Марина встала с постели и последовала за мужем на кухню.

— Как это произошло? — спросила она. — Его застрелили при задержании?

— Нет, Марина, он сам повесился.

— Витя, и что теперь будет?

— Уголовное дело прекратят в связи со смертью обвиняемого.

— Плохо, — проговорила она. — Ты же хотел для него людского суда.

— Да, Марина, хотелось бы, чтобы был суд и, чтобы когда-то он показал места сокрытия частей тел девушек, чтобы похоронить их как положено. Но ничего, он получил достойное возмездие, и я думаю, что тут не обошлось без высших сил.

— Я тоже думаю, что его наказала шаманка, — согласно кивнула жена. — Убежать из тюрьмы, чтобы повеситься на воле? Он бы спокойно повесился в тюремной камере.

— Логично, — задумчиво покачал головой сыщик. — С какой стати он добровольно покончил бы жизнь самоубийством, будучи на свободе.

Марина погладила супруга по спине и предложила:

— Витя, давай забудем навсегда этого страшного человека. Каждый раз, когда я вспоминаю про него, мне становится не по себе.

— Договорились, — ответил муж, обняв и поцеловав свою жену. — Больше о нем ни слова.

Добравшись до дивана, Кравцов забылся тяжелым сном. Ночью его стало знобить, он убедился, что сильно простудился во время празднества на берегу озера. Укрывшись вторым одеялом, дрожа всем телом и стуча зубами, сыщик было задремал, но вдруг отчетливо услышал шепот в углу зала: «Убийца-то жив». Он резко присел на диван и, обращаясь в темноту, спросил:

— Марина, это ты?

Ответа не последовало. Кравцов тихо встал и, включив свет в коридоре, заглянул в спальню — жена и сын мирно спали. Включил свет в зале — никого.

«Два дня пью беспробудно, надо с этим делом завязать, — подумал он, возвращаясь в постель. — Так можно допиться до чертиков».

Ознобливо дрожа под двойным одеялом, сыщик долго не мог уснуть и пытался осмыслить услышанные в темноте слова. Если бы он не встал и не включил свет, то до сих пор был бы в полной уверенности, что в углу зала кто-то находится — настолько явственно он услышал человеческую речь.

«Это была женщина, — думал сыщик, укрывшись с головой в одеяло. — Слова были произнесены на русском языке… Шаманка вряд ли говорила по-русски… Это была Лида! Она сказала эти слова! Почему? Откуда она взяла, что убийца жив? Нет, надо перестать пить, так и до чертиков недалече…»

Наконец дрема стала брать свое — Кравцов провалился в тревожный сон.

А снилась ему могила Лиды. Сыщик пытается написать на памятнике слова благодарности, что Молох наказан, но ручка, как назло, не пишет. Тщетно попытавшись расписать ее на деревянной боковине стеллы, он шарит по карманам, чтобы найти другую ручку, и в это время откуда-то из-под земли доносится: «Убийца жив». Обуянный страхом, сыщик оглядывается вокруг, пытаясь определить, откуда доносится голос, и молвит с дрожью: «Нет, он мертв». В ответ слышится приглушенный смех женщины: «Он живее всех живых!»

Утром Кравцов не смог встать с постели, температура тела подходила к сорока градусам. Марина вызвала скорую; врач, осмотрев больного, выписал лекарства и рекомендовал обратиться в поликлинику к своему терапевту. После обеда пришла женщина-терапевт, которая, послушав и обследовав оперативника, прописала дополнительные лекарства и предупредила Марину:

— Ваш муж сильно простыл, могут быть осложнения. Если температура будет держаться более суток, то надо ложиться в больницу.

Под утро кризис болезни миновал, и он, наконец, уснул спокойным, бестревожным сном.

Кравцов проснулся к полудню. Марина приготовила карасевую уху, и благодарный супруг разом выпил пять кружек оживительного напитка, густо сдабривая его перцем и чесноком. После этого, совершенно обессиленный, он уснул вновь и проснулся только на следующее утро.

Несмотря на протесты жены, Кравцов направился на работу. Он чувствовал себя достаточно слабо, поэтому решил поработать до обеда, выполнить все неотложные дела и вернуться домой, чтобы отлежаться еще один день и выздороветь, если не окончательно, то хотя бы ощущать себя немного бодрее и живее.

То, что случилось дальше, заставило его забыть про свою болезнь. Ближе к полудню позвонил Андросов и выпалил:

— Молох жив! То-то ко мне постоянно во снах приходила шаманка!

— Откуда ты взял?! — вскрикнул от неожиданности опер.

— Подойди сюда, у меня находится мама той девочки, на которую напал маньяк!

— Нестеровой Вали?! Откуда она узнала?! Где она сама сейчас, почему не пришла с мамой?! — недоуменно вопрошал сыщик.

— Долгая история. Подойди ко мне и послушай лично сам, что говорит Лидия Сергеевна.

— Это мама той Вали?! Бегу!

Вскоре Кравцов сидел в своем бывшем кабинете и слушал взволнованный, порой сбивчивый, рассказ Зиновьевой:

— Нынче весной дочь Валя окончила школу и поступила в Свердловский университет, живет в студенческом общежитии. У нас там есть родственники моего мужа, поэтому мы с Василием решили отправить ее учиться туда. В понедельник, седьмого октября, в День Конституции, студенты, как и все, отдыхали, поэтому Валя со своими общежитскими подругами решила походить по магазинам, тем более мы отправили ей телеграфный перевод денег для покупки обуви. Они побыли в обувном отделе, но ничего подходящего не нашли, поэтому решили пойти в другой магазин, и возле входа Валя лицом к лицу столкнулась с этим маньяком…

Женщина судорожно сглотнула слюну и попросила:

— Налейте, пожалуйста, воды — в горле пересохло от волнения.

Взяв дрожащими руками стакан, она отпила воды и продолжила рассказ:

— Дочка узнала его сразу, ведь в милиции ей показывали лицо этого преступника. Узнал ли он ее, Валя не может сказать, но, по крайней мере, этот человек не проявил интереса к ней, а прошел мимо. Девочки вышли из универмага, где Валя поделилась своими подозрениями с подругами, а их было трое, и они решили вернуться обратно и убедиться, что это тот самый маньяк. Опять же возле входа Валя вновь увидела этого человека — он уже выходил из универмага с бумажным свертком в руке. Девочки вышли за ним на улицу и увидели, как тот сел в троллейбус и уехал. Валя сейчас в панике, ведь она, как и я, была уверена, что маньяк находится в тюрьме и уже никогда не выйдет на свободу, или же его расстреляют, а тут он свободно разгуливает по Свердловску. Вчера вечером дочь позвонила мне и рассказала эту историю и предположила, что маньяк, возможно, следит за ней и хочет ее убить. Я как могла успокоила ее, объяснила ей, что преступника никогда не выпустят, а тот человек, которого она видела, просто похож на него. После разговора с Валей я всю ночь не могла спать, а когда уснула под утро, то мне приснилась катящаяся по земле голова той женщины. Проснулась от страха и сегодня пришла в милицию, где ваш коллега сказал мне, что маньяк убежал из тюрьмы. Это известие буквально подкосило меня с ног, и я даже не знаю, что мне сейчас делать. Вернуть дочку обратно домой?

Кравцов слушал рассказ Зиновьевой со смятенным чувством. Он уже был уверен, что Валя увидела именно Молоха, поскольку последний имел характерную внешность, и молодая девушка не могла бы ошибиться, поскольку по своему опыту сыщик знал, что молодые люди, и особенно девушки, в таких случаях редко ошибаются.

«Если бы Молоха увидели в другом городе, а не в Свердловске, рассказ Зиновьевой я бы поставил под сомнение, — думал он, прежде чем ответить женщине. — Без всякого сомнения, это разыскиваемый. Но есть же справка об его смерти, фотография матери рядом с могилой сына… Тут что-то нечисто… Неужели мама сфальсифицировала смерть сына? Юра характеризовал ее как жестокую, властную женщину. Такая может пойти на любой шаг… «Убийца жив» — эти слова я слышал наяву, они ниспосланы мне с другого мира, откуда пытаются нам посодействовать… Нет, это невозможно, другого мира не существует… А то, что у нас с Мариной появился ребенок — разве это не чудо, спущенное нам сверху? Но это заслуга целителя Семена, живого человека, а не каких-то потусторонних сил. Хотя, черт его знает, Семен ведь потомок Кыйаары…»

— Лидия Сергеевна, убийца убежал из тюрьмы два года назад. Если бы он что-то замыслил, то давно бы исполнил задуманное, — объяснил ей сыщик. — У нас имеются документы, что он умер. Возможно, Валя ошиблась, приняв другого мужчину за Молоха.

— Какого Молоха? — растерянно спросила женщина.

— Мы этого Криворучко зовем Молохом. Прозвище такое ему дали.

— А-аа, понятно, — кивнула женщина и повторила вопрос: — Так что мне делать с Валей? Привезти ее обратно в Якутск?

«Надо срочно выезжать в Свердловск. Уговорю Сорокина, чтобы он отправил меня, хотя уже не работаю у «убойников». Я начал это дело, я и должен поставить в нем точку. Тем более обязан Семену по гроб жизни».

Эти мысли промелькнули в голове у сыщика с быстротой молнии, и он ответил:

— Лидия Сергеевна, пока не торопитесь. Я срочно выеду в Свердловск, поговорю с Валей, проверю маму Молоха, все разузнаю, а потом скажу, что вам делать.

— Ой, было бы хорошо, — обрадованно вздохнула женщина, встав со стула. — Когда собираетесь?

— Чем быстрее, чем лучше. Все зависит от моего начальства.

— Постарайтесь побыстрее, — умоляюще произнесла Зиновьева. — Я спать не буду, пока не дождусь от вас вестей.

Направившись к двери, она помешкалась и смущенно спросила Кравцова:

— Если я соберу небольшую посылочку для Вали, то сможете взять с собой? Она так любит гречку, а я все никак не могу отправить…

— А что, в Свердловске, то есть в Екатеринбурге, нет гречки? — удивленно спросил опер.

— В том-то и дело, что в магазинах она пропала, — вздохнула женщина. — А Валюша без нее жить не может.

— Хорошо, подготовьте посылку и вечером принесите сюда. Завтра утром, надеюсь, буду в самолете. И посылку сделайте побольше — знаю, каково быть студентом в общаге, тем более полечу пустой, без багажа.

— Спасибо вам за сочувствие нашему горю, — благодарно заблестели глаза женщина. — Тогда и тушенку отправлю, и масло сливочное, сгущенку…

— Во-первых, это никакое не горе, а, надеюсь, недоразумение, ведь Валя могла ошибиться, — улыбнулся ей сыщик. — Во-вторых, если и горе, то оно наше общее горе, которое будем устранять сообща.

Сорокин, послушав рассказ Кравцова, задумчиво изрек:

— Неужели он жив? Если это так, то надо его быстрее найти, иначе наделает бед.

— Если только не успел уже наделать, — вторил ему сыщик. — Надо бы поехать в Свердловск… Екатеринбург и самим разобраться во всем, а то местным сыщикам там, думаю, не до наших проблем.

— «Убойников» не могу отправить — у них завал дел, — помотал головой руководитель. — Если только с группы розыска…

— А давайте, Сергей Сергеевич, отправьте меня, — предложил сыщик. — Мне будет сподручно работать там, ведь я хорошо изучил маньяка, знаю его повадки, внешний вид…

— А ведь идея! — оживился Сорокин. — Пусть ты и не работаешь сейчас в «убойном», но дело начало расследоваться именно под твоим руководством. Решено — готовься к командировке, а с твоим непосредственным начальником я переговорю.

Быстро оформив командировочные документы, Кравцов поехал в агентство Аэрофлота, приобрел авиабилет на следующее утро и решил встретиться со следователем прокуратуры.

— Мало ли что причудилось этой вздорной девке, — поморщился Куприн, послушав сыщика. — Умер этот Криворучко, умер, тут даже думать не стоит. Если по каждому такому сомнительному сигналу разъезжать по стране, то никаких денег у государства не хватит.

— Все-таки, Святослав Романович, информация серьезная, надо проверить, — ответил ему сыщик. — Я уже на завтра купил билет в Свердловск… Екатеринбург.

— Ну, езжайте, а я-то тут причем? — пожал плечами следователь. — Заведомо провальная командировка. Надеюсь, что в декабре придет ответ из бюро судебно-медицинской экспертизы Екатеринбурга, и я прекращу дело за смертью обвиняемого.

— Святослав Романович, у меня к вам просьба — одолжите, пожалуйста, справку о смерти и фотографию могилы Криворучко, — попросил его сыщик. — По возвращении из командировки все документы верну обратно.

— Оригиналы не могу дать, — помотал головой Куприн. — Сделайте фотокопии.

Кравцова душила досада от чопорного и самовлюбленного следователя, он боялся наговорить ему дерзостей, поэтому старался держать себя в руках и ничем не выдать свое негодование. Сыщик с тоской вспомнил своего друга Свиридова, представив, как бы он обрадовался, услышав подобную весть, какие напутственные слова сказал бы ему, снабдив всеми необходимыми документами для командировки.

— Понял, направлю к вам эксперта, он сфотографирует нужные мне документы, — сквозь зубы проговорил сыщик и быстро покинул кабинет следователя.

Марина, узнав о том, что муж уезжает в командировку, ахнула:

— Ты же еще болеешь! А вдруг тебе там станет плохо?

— Да нормально, Марина, я чувствую себя довольно прилично, — успокоил ее супруг. — Мне надо обязательно удостовериться, что Молох мертв, в противном случае не смогу жить нормально. Семен сделал для нас невозможное, теперь настала моя очередь ответить ему тем же.

— Хорошо, Витя, езжай, раз надо, — вздохнула жена. — Приготовлю твой «тревожный чемоданчик»* (набор вещей первой необходимости при тревоге).

Вечером Андросов принес Кравцову домой посылку для Вали, а также фотокопию документов из уголовного дела и посетовал на следователя:

— Как будто установление истины по делу нужно только нам, уголовному розыску! Этот Куприн вообще отрицательно относится к твоей командировке, твердит как мантру, что обвиняемый давно уже мертв, предлагает выбросить из головы всякую блажь и перестать ездить в командировки по надуманным мотивам. Ну как с ним работать?! Эх, какой был человек Аркадий!

— Недавно я тоже вспоминал Свиридова, — огорченно произнес хозяин. — С ним работалось так легко и непринужденно, раскрывали почти все, а с этим Куприным далеко не уйдешь.

Марина, приготовив на быструю руку ужин, пригласила мужчин к столу. За чашкой чая друзья вспомнили незабываемую охоту на зайцев и последовавшие за ней события, не обойдя вниманием и шаманку Кыйаару с ее чудодействием, а также Семена и трагическую гибель его дочери Лиды.

— Приезжали земляки, — рассказывал Андросов. — Говорят, что нынче зайцев словно корова языком слизнула. От силы за день добывают по два-три зверька. Утверждают, что мор на них напал, от болезни пала большая часть, а иные перекочевали в другие леса. А шаманка до сих пор пугает людей, несколько человек ее видели в окрестностях села. Не может она успокоиться и лечь обратно в свой арангас. Думаю, что Молох жив, потому-то она не может найти успокоение души.

— Слушай, Саня, я тоже уверен, что Молох жив, — подтвердил догадку друга сыщик. — Сделаю все возможное, чтобы достать его хоть из-под земли.

Часть пятая