1
Прошло пять лет. За это время изменилось многое. Димов теперь работал в министерстве внутренних дел, возглавлял отдел по раскрытию убийств. Произошли изменения и в его личной жизни. Вот уж год, как в семье Владлена и Марии растет второй сынишка, которого родители назвали Кешей.
– Леша, Кеша! – зовет сыновей отец, открывая дверь квартиры, и, еще не видя их, слышит радостный возглас старшего:
– Папа пришел!
Леша бежит навстречу отцу, младший же, держась за стену, пытается не отставать от брата.
Кокорин остался в УВД – руководил убойным отделом. Министр подал в отставку, в милицию пришла новая команда руководителей.
Сменилось и руководство администрации города. Правовое управление перестало заведовать рынками. В управление по торговле, курирующее рынки, пришли профессионалы, которые немедленно убрали из оборота черный нал, и в течение месяца с рыночным криминалом было покончено раз и навсегда. Но эти же управленцы пошли дальше и так же «профессионально» приватизировали Центральный рынок. Теперь он оказался в частной собственности.
Однажды Владлен встретился с Васнецовым, который покинул администрацию вместе со старым главой и находился без дела.
– Я же предупреждал, что подставляем парня, назначая его на эту опасную должность, – посетовал он, когда разговор зашел об убийстве Алексеева и Попова. – Тогда меня никто не хотел слушать, а ведь трагедии можно было избежать. Жалко парней. Что, дело так и «заглухарило» навсегда?
– Самому себе не могу простить, что не раскрыли это дело, – с горечью проговорил Владлен. – Столько судеб поломало это убийство… Но в глубине души надеюсь, что когда-нибудь раскрутим его. Должны раскрутить.
– Давай, успехов, – попрощался с ним Васнецов. – Если что, я на связи.
Набрал силу и Сазонов. Он сколотил приличную и чрезвычайно опасную группировку. Опасность ее заключалась в интернациональности – она не была привязана ни к одному улусу и состояла в основном из ранее судимых. При необходимости Сазонов мог быстро собрать до двадцати-тридцати бойцов для бандитских разборок. Другие группировки в городе постепенно увядали и распадались, легализовавшись в коммерческие и иные структуры, так что на их фоне бригада Сазонова выглядела более чем внушительно, к тому же ее прикрывали лица, связанные с правоохранительной деятельностью. Если прочие, еще действующие в городе группировки не кичились подобными связями, то Сазонов почитал их за высшее свое достижение; если другие группировки придерживались хоть каких-то воровских понятий, то Сазонов в своей деятельности во главу угла поставил беспредел. Одним словом, это была самая могущественная и опасная группировка на тот момент, но опытные сыщики понимали, что долго так продолжаться не может: империя, выстроенная этим лжеавторитетом, могла рухнуть в любое время.
Сазонов открыл первый в городе ресторан со стриптизершами в древнеегипетском стиле, используя свой богатый опыт сутенерства. Интересная история произошла с названием этого ресторана. Сначала Сазонов назвал его «Фараон». На одной из сходок блатные предъявили Сазонову претензии: «фараон» на блатном жаргоне – это тот же мент, а посему они ногой не ступят в его ресторан. Сазонов не на шутку испугался, так как почти состоял в касте «черных», откуда слететь было немудрено, и быстро поменял название на «Тутанхамон». Блатные продолжали упорствовать: Тутанхамон же фараон – значит, мент. Только когда ресторан был переименован в «Клеопатру», блатные успокоились.
Заведение имело дурную славу. Здесь никого не жалели: если клиент не нравился охране или не был способен оплатить по счету, его жестоко избивали и выбрасывали на улицу. Только за полгода существования ресторана в городе нашли два криминальных трупа – по странному стечению обстоятельств оба человека перед смертью посещали «Клеопатру». Тем не менее от желающих побывать в этом злачном месте отбоя не было. Всем хотелось хлеба и зрелищ, ведь в городе оголенных девиц больше нигде не увидишь! И не только девиц. Нередко там можно было застать высокопоставленных чиновниц городской администрации и правительства, перед которыми извивался какой-нибудь стриптизер, специально привезенный из Москвы. Одним словом, вертеп…
У оперативников была информация, что у Сазонова в ресторане находилась потайная комната, куда заводили пьяных посетителей, избивали и грабили. Возможно, оттуда и вывозили те криминальные трупы, которые потом обнаруживались в других местах города. Опера несколько раз были в ресторане под видом посетителей, но потайную комнату так и не смогли вычислить.
Однажды к Димову обратился оперативник из имущественного отдела, занимающийся борьбой с квартирными кражами, по имени Петр:
– Семеныч, знаю, что «окружаете» Сазонова, а ведь он со своими подручными меня чуть не грохнул.
– Как?! – удивился Владлен. – Расскажи-ка подробнее.
– Чего греха таить, – начал он свой рассказ, – месяц назад я немного запил. Сначала с друзьями сидели в ресторане «Лена», выпили хорошо, а потом черт меня дернул поехать в «Клеопатру». Там мы проторчали почти до утра, я сильно опьянел и даже немного поспал за столом. Были телки и всякое такое, танцевали стриптиз. Когда я немного очухался, друзей рядом не было, и я решил тоже идти домой. Возле выхода меня задержали охранники, я им показал удостоверение, тогда один из них куда-то ушел и вернулся с Сазоновым. Я сказал ему, что денег у меня нет, и обещал на следующий день принести причитающуюся сумму. Тогда Сазонов кивком головы приказал охранникам вести меня в конец зала, а там такой узкий коридор, который ведет к подсобному помещению. И вот когда меня повели по этому коридору, один из охранников что-то нажал на стене, и прямо на ровной поверхности стены образовался дверной проем. Туда меня и толкнули. Оказался я в маленькой комнате без окон и дверей, за мной охранники следом. Сазонов тем временем улетучился. Я когда понял, что меня будут убивать, моментально протрезвел. Стал глазами искать какой-нибудь предмет, чтобы защититься. На свое счастье, заметил в углу огромный черпак, которым обычно пользуются в солдатских столовых. В армии я с таким черпаком дрался в столовой с целым отделением солдат соседней части. Поэтому, недолго думая, схватил я этот черпак и нанес одному из охранников удар по голове, он не успел среагировать и сразу упал. А второго охранника я просто-напросто отходил черпаком вусмерть и, выбравшись в коридор, сбежал через черный ход.
– Петр, спасибо, – поблагодарил Владлен оперативника, – нам эта информация пригодится, но пока Сазонова трогать не будем – не за что. То, что они тебя хотели убить или побить, доказать невозможно и не нужно. Ты сам это понимаешь. А так прошу, Петр, ты завязывай с выпивкой: если бы не этот чудесный черпак, спасибо ему, нашли бы мы тебя где-нибудь в городе с проломленным черепом. Ты понял меня?
– Семеныч, да я сам понимаю. С того дня ни грамма в рот… А так, надо вообще бросать пить, до добра это не доведет.
– Вот-вот, и я о том же. – И добавил, прощаясь с оперативником: – Когда будем сажать Сазонова и его шоблу, подключишься к нам.
Весной на сходке решалось, войдет ли Сазонов в касту «черных», то есть в высший эшелон криминалитета. Сходка проходила в духе советского парткома, рассматривающего персональное дело члена партии. Преступные авторитеты степенно поднимались и поочередно задавали вопросы кандидату.
– Ты же служил в милиции, – говорил один из авторитетов. – Как с таким багажом хочешь стать в ряды «черных»?
– Я не был аттестован, – отбивался Сазонов, – был простым стажером. А это несчитово, я никогда не был ментом. Я всегда придерживался воровских понятий, в общак плачу нехилые бабки.
– Считово или несчитово – решать нам, а не тебе, – вставил другой авторитет. – Расскажи, что за случай был с изнасилованием малолетки.
– Дело было сфабриковано, – Сазонов еле сдержался, чтобы не обматерить допросчика, – дали девять лет, а потом оправдали.
– А сидел же в милицейской колонии, – не отставал авторитет. – Что по этому поводу можешь сказать?
– Я не просился в эту колонию, – ответил Сазонов, собрав последние остатки терпения, чтобы не взорваться негодованием в адрес своих «оценщиков»: ведь все они кормятся у него. – Судья меня туда определил волевым решением. Что я мог сделать?!
– Ладно, иди пока, через часик подойдешь, – наконец решили авторитеты, – мы тут будем совет держать.
Через час Сазонов вернулся на сходку, где ему объявили, что он отныне принадлежит к касте «черных» со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Так бывший милиционер, благодаря своей изворотливости и наглости, но прежде всего деньгам, стал одним из криминальных авторитетов города. Этот случай был достоин войти в анналы истории криминальной России как экстраординарный.
Однажды Владлен случайно встретил Сазонова на улице и, крепко схватив за шарф, с издевкой проговорил:
– Что, Сазан, перекрасился в «черного»? Ну-ну, молодец, только братков доморощенных жалко, кто за тебя ходатайствовал и вывел в авторитеты. С них будет спрос жесткий со стороны воров в законе, если бывший мент накосячит. Купились они на твои деньги, да?
Сазонов кое-как высвободился из цепких рук Владлена – телохранители перед грозным оперативником даже с места не двинулись.
2
Весна уже прочно вступила в свои права, впереди маячило лето. В выходные оперативники министерства засобирались на природу. За зиму все истосковались по шашлыкам, хотелось посидеть возле костра, пропахнуть дымом, поесть сочного и душистого мяса, погонять мяч на траве.
Было несколько вариантов, куда отправиться отдохнуть, но последнее слово оставалось за Димовым.
– Ребята, давайте выедем на Чочур-Муран, там тепло и тихо, а то сегодня ветерок свежий, на берегу нас продует. На поляне можно и в футбол поиграть.
– Действительно, – обрадовались все, – там отличное место со своим микроклиматом, едем туда!
Опера расположились в березовой рощице, разожгли костер и принялись играть в футбол. Владлен взял оладьи, намазал их маслом, налил в одноразовый стаканчик кумыса, который он специально купил в соседнем магазине, и направился к подножию горы. Под горой он остановился и, положив угощение на землю, тихо проговорил:
– Благословенная гора, дай мне силы раскрыть убийство, которое терзает мою душу уже не один год. Открой мне свою страшную тайну. Зачем ее держишь в себе? От нее страдаешь и ты. Долгое время ты охраняла свой покой, но злые нелюди нарушили твою тихую безмятежность, настало время очиститься от скверны.
Владлен молча стоял и ждал каких-либо признаков того, что гора вняла его просьбам, он искал эти признаки и, если их и не было, он бы все равно их придумал, чтобы немного успокоить себя, унять ту злость, с которой он ругал себя уже пятый год.
Радостный крик оперативников, забивших первый гол, вывел Владлена из раздумий.
Шашлыки получились на славу! Вдоволь отдохнувшие и сбросившие с себя груз негатива, накопившегося за долгую зиму, оперативники, тщательно убрав место отдыха, покинули Чочур-Муран.
Через несколько дней на стол Владлена легло агентурное донесение, полученное одним из сыщиков от своего источника оперативной информации. В донесении сообщалось о том, что Сазонов и его подручные, всего пять человек, в одном из спортивных залов города избили палками известного спортсмена Алексея Гаврилова, причинив ему серьезные повреждения головы, в результате которых он перестал слышать на одно ухо. Указывалось также, что Гаврилов в милицию не заявлял, лечится у знакомых врачей.
Это был шанс! Если убедить Гаврилова подать заявление об избиении с тяжкими последствиями, то появится возможность заключить Сазонова под стражу и проверить его на причастность к убийству Алексеева и Попова. Упускать такой шанс было нельзя.
Димов нашел Гаврилова на даче. Сильный человек, в свое время не оставлявший никаких надежд своим соперникам на ринге, теперь он шел ему навстречу, прихрамывая, осторожно передвигая ногами. Владлен знал его давно, еще с тех пор, когда тот был на пике своей спортивной карьеры, поэтому они поздоровались и обнялись как старые приятели.
– Алексей, сколько лет, сколько зим! – приветствовал он Гаврилова. – Я к тебе по делу. Можем где-то посидеть, поговорить?
– Конечно, пройдем в дом, посидим за чашкой чая. – И Алексей направился к дому, держась за руку Димова.
Он налил чаю и пододвинул чашку Владлену, очевидно, догадываясь о цели визита знакомого оперативника.
– Думаю, что речь пойдет о моем избиении. Правильно?
– Да, Алексей, ты правильно думаешь. Мы случайно узнали об этой истории, поэтому я здесь и нахожусь.
– Я в милицию не заявлял, хотел сам разобраться с каждым по отдельности, – проговорил он, тяжело вспоминая неприятные моменты: глаза его зло заблестели. – Они, как шакалы, впятером с палками на одного. Били долго, минут сорок, не хотели убивать, а спецом искалечить только. Поэтому наносили удары не смертельные, знали, что делали. Теперь я перестал слышать на одно ухо, да и голова постоянно болит… Как оклемаюсь, разберусь со всеми. А почему милиция заинтересовалась моим делом, тем более убойный отдел? Что, своей работы мало стало?
– Алексей, работы по горло, – ответил Владлен, – но я пришел к тебе как к другу, чтобы ты помог мне в одном деле.
– И в каком же деле я могу тебе помочь? – удивился Алексей.
– Моя самая большая головная боль – это убийство Алексеева и Попова. Уже пять лет прошло, но не могу успокоиться.
– Знал я Серафима, хороший, порядочный был парень. – Алексей, вспоминая былые времена, смотрел в окно. – До него я тоже какое-то время работал директором рынка, всего полгода, а потом ушел, невозможно было там работать.
– Постой, а я и не знал, что ты был директором, – удивился Владлен. – А когда это было?
– Года за два до тех событий, после меня еще несколько директоров сменилось, а потом назначили Серафима…
– Вот дела! – сокрушенно вздохнул Владлен. – С двумя предыдущими директорами поговорили, а до тебя не дошли. Тогда сразу вопрос: Сазонова откуда знаешь?
– А кто его не знает? Он тогда возле рынка ошивался, подходил ко мне, предлагал всевозможные схемы, пытался угрожать. Однажды я его «уронил» прямо в коридоре, после этого он от меня отстал, но обиду не забыл. Вот со своими подручными и побил.
– Так причина была в этом?
– Да, в этом. Когда избивали, Сазонов схватил меня за волосы и цедил сквозь зубы, что я пойду вслед за Серафимом. Короче, намекал, что убийство Алексеева и Попова его рук дело.
– Что, прямо так и говорил?! – Владлен был поражен рассказом Алексея. – Он же почти в открытую тебе признался! С чего бы это?
– Да он же почувствовал свою полную безнаказанность. – Алексей с досадой махнул рукой. – Его крышуют тут многие, с УБОПа, прокуратуры, вот он и пошел на беспредел. Да и «черным» его признали – ты об этом слышал? Теперь он блатной, а вроде в милиции служил. Ничего не понимаю, куда катится мир!
– Знаю эту историю. – Владлен понял, что разговор приобретает интересное направление. – Случай уникальный, как милиционер перекрасил свою масть. Алексей, оказывается, я пришел к тебе не зря. Мы давно подозреваем Сазонова в убийстве Алексеева и Попова, но пока никаких зацепок нет. В связи с твоим делом появляется возможность арестовать его, уж тогда мы попытаемся его припереть к стенке. От тебя требуется только заявление, остальное дело наше…
– Не хотелось бы: милиция, допросы, суды… Не люблю я это. Сам разобрался бы по одному со всеми.
– Алексей, просто так разобраться не получится, они сейчас сильны как никогда, будут трупы с твоей или с их стороны. Хочешь лечь в могилу или сесть в тюрьму из-за этих ублюдков? Прошу ради убитых парней – напиши заявление.
Гаврилов встал и, прихрамывая, прошелся взад-вперед по дому, думая, как ему поступить в данной ситуации. С одной стороны, соблазн наказать обидчиков своими руками был велик, но с другой – слова опытного оперативника заставляли усомниться в правильности этой затеи. «Действительно, зачем рисковать из-за каких-то уродов? Пусть этим занимается милиция, тем более они заинтересованы и возьмутся за них крепко. Оперативник надавил на сознательность – просит написать заявление ради убитых парней. Как тут ему откажешь?» – размышлял он. И наконец решился.
– Хорошо, я напишу заявление. Куда принести?
– Напиши прямо сейчас, я с собой возьму. – Владлен еле сдержался, чтобы не броситься на Алексея с объятиями, ведь ради этого он и пришел. – Я сам зарегистрирую и дам ход твоему заявлению!
Когда Алексей написал заявление по факту избиения и передал его Димову, тот бережно положил документ в папку, попрощался и с легкой душой покинул дачу.
По пути Владлен заскочил в городской отдел, зарегистрировал заявление Гаврилова, и колесо следствия потихоньку закрутилось. Стали таскать свидетелей, осматривать место происшествия, следователь назначил судебно-медицинскую экспертизу для установления тяжести полученных Гавриловым телесных повреждений. Конечно, все эти движения не остались незамеченными для Сазонова и его бригады. Будучи пока на свободе, Сазонов попытался застопорить дело на ранней стадии, подключив свои влиятельные связи и подговорив ряд свидетелей. Но Владлен и ребята были готовы к этим противодействиям и заручились поддержкой заместителя прокурора республики, в свое время курировавшего расследование убийства Алексеева и Попова.
Началась позиционная война между могущественной криминальной группировкой и оперативниками министерства внутренних дел. Все следили с замиранием в сердце за этим противостоянием. Проигрыш Сазонова означал бы ликвидацию всей группировки; в случае же, если опера не смогут доказать его вину, престиж уголовного розыска будет подорван на долгие времена.
3
Все-таки весенняя погодка коварна и непредсказуема. Владлен, понадеявшись, что уже наступило лето, щеголял на улице в легкой одежде и сильно простыл. Болезнь охватывала его организм постепенно, занимая все новые и новые позиции: сначала был насморк, затем запершило в горле, далее перекинулось на бронхи…
К концу рабочего дня силы были на исходе, и он, отпросившись у руководства, ушел домой отлежаться. Он не любил при простудах обращаться к врачам и ограничивался домашними средствами: горячим молоком с медом, чесноком, горчицей и банками. Начальство знало о его предпочтениях в борьбе с недугами, поэтому давало ему возможность пролечиться дома, не требуя больничного листа, – он с лихвой отработает эти вынужденные прогулы.
К ночи температура зашкалила, термометр показывал почти сорок. Жена тихо подходила к нему и, трогая лоб, приговаривала:
– Владик, тебе совсем плохо, давай вызовем «Скорую»…
Владлен наотрез отказался от врачей и велел жене, чтобы она не подпускала к нему детей, дабы не заразить их. Но эти запреты мало помогали: дети то и дело лезли к отцу, крутились возле него, пока мама не уводила их в другую комнату. Владлену оставалось только надеяться, что болезнь не заразна и не перекинется на родных.
Ночью, то покрываясь холодным потом, то дрожа от озноба, в бреду он терялся в пространстве и времени, ему казалось, что он летит сквозь звезды и тут попадает в царство вечной мерзлоты, где карликовые Деды Морозы силой усаживают его в сани с оленьей упряжкой, и он мчится и мчится по безжизненной тундре…
Наконец это бешеное движение остановилось, и Владлен оказался у подножия горы. Приглядевшись к ее очертаниям, он узнал Чочур-Муран. Было умиротворяюще тихо и спокойно, солнце не просматривалось, но свет исходил отовсюду, до боли в глазах ослепляя Владлена. Прикрываясь от него руками, Владлен увидел, как с горы спускается женщина в белом. Страх охватил все его существо, он хотел немедленно убежать, укрыться, но, как бывает обычно во сне, ноги его, налившись свинцовой тяжестью, не слушались; застыв на месте, он покорно ждал своей участи. Женщина остановилась на расстоянии вытянутой руки. Владлен заметил, что она не ступает по земле, а плывет по воздуху. Лицо ее было светло и даже красиво дивной, не нынешней красотой. В общем, напротив него стояла простая и в то же время необыкновенная женщина, страхи стали покидать Владлена. Постояв немного перед ним, оглядев его с ног до головы, женщина заговорила:
– К тебе послали убийцу, – голос ее отдавался в ушах Владлена гулким эхом. – Остерегайся и держи оружие наготове. Но жди его, он сам к тебе придет с преклоненной головой.
– А кто послал? – смог выдавить из себя Владлен.
– Убийца, которого ты давно ищешь… – И женщина, резко повернувшись, поплыла в сторону горы.
– Постой, кто ты такая? – крикнул он ей вслед.
Женщина оглянулась, но, ничего не ответив, вдруг растворилась в воздухе.
И Владлен очнулся. Тело его покрывала холодная испарина. Он откинул одеяло и сел. Было четыре часа ночи, он чувствовал себя гораздо лучше, руки и ноги дрожали от слабости, но в голове было ясно, дико захотелось есть. Тихо встав с постели, Владлен направился на кухню. Поставив чайник, он задумался о ночной незнакомке. «Надо же присниться такому, – удивлялся он, ощущая во всем еще слабом теле приятную истому от покидающей его болезни. – Наяву работа, во сне работа… Женщина в белом… постой-ка, где-то я такое уже встречал. Ах да, мужички в шестидесятых годах! Однозначно галлюцинация – у тех от бормотухи, а у меня от болезни».
Выпив чаю, Владлен вернулся в постель и, положив голову на подушку, сразу же уснул спокойным и крепким сном выздоравливающего человека. Пик болезни миновал, организм восстанавливался.
Проспав до двенадцати часов дня, Владлен засобирался на работу.
– Владик, полежи сегодня дома, завтра выйдешь, – просила его жена. – Ты еще совсем слаб, посмотри на себя в зеркало.
– Я ненадолго, к семи-восьми вернусь, – пообещал он ей.
– Знаю твое «ненадолго», – ворчала она, подавая мужу одежду, – придешь ночью. Загнешься ведь так.
На работе было спокойно, Димов вызвал к себе оперативников, которые вели дело Сазонова.
– Николай, доложи по Сазонову, – попросил он, – как продвигается дело?
– Все нормально, по плану, – ответил Николай. – Завтра будет готова экспертиза по Гаврилову, мы узнавали: там тяжкие телесные повреждения, после чего уже следователь будет выходить на арест. Так что все по плану.
– Отлично, работайте дальше, – похвалил он оперативников, – я тут пороюсь в документах и пораньше уйду домой – долечиваться. Завтра уже буду в строю.
В шесть часов, когда Владлен уже уходил домой, зазвонил стационарный телефон. С легкой досадой он поднял трубку. На том конце провода кто-то молчал – было слышно только тяжелое дыхание.
– Алло, кто это? Говорите!
Димов уже собрался бросить трубку, но звонивший наконец заговорил:
– Владлен Семенович, вы меня знаете. Я Горохов – тот, которого вы посадили семь лет назад. Убийство на Кирзаводе. Помните?
Владлен с трудом вспомнил про это убийство. Была поздняя осень. Земля уже успела подморозиться, листва с деревьев уж давно опала, но снегопад предательски задерживался, выдавая уже белых зайцев в лесу издалека. В это время охотник-зайчатник, который бродил по окрестностям города, на Намцырском тракте случайно наткнулся на труп, завернутый в цветастое китайское одеяло.
Следственно-оперативная группа, выехавшая на место, никаких личных документов не обнаружила. Судебный медик – пожилая женщина – сообщила Димову о колото-резаных ранениях грудной клетки. Когда труп вывезли в морг, Владлен поехал следом и снял с него отпечатки пальцев. Через два часа он уже знал личность убитого. Им оказался некто Сизых, освободившийся полгода назад из мест заключения. Устанавливая его связи, оперативники вышли на некоего Александра Горохова, проживавшего на Кирзаводе со своей гражданской женой и малолетним ребенком.
Когда оперативники ночью нагрянули в квартиру к Горохову, он после недолгих отпирательств признался в содеянном. Сожительница Горохова, с которой разговаривали в соседней комнате другие сыщики, тоже призналась в соучастии в убийстве и сокрытии трупа. С ее слов, неделю назад к ним пришел Сизых, с которым Горохов сидел в одной колонии, он был пьян и ночью стал ее домогаться. Началась драка, в результате которой они с Гороховым убили Сизых, завернули труп в одеяло и на второй день вывезли его на своей машине в лес.
Во время допроса женщины из спальни вышла разбуженная шумом девочка лет трех и стала хныкать. Владлен взял ее на руки и носил до тех пор, пока следователь не закончил допрашивать маму. За это время девочка настолько привыкла к Владлену, что уже вовсю смеялась и болтала с ним, показывая свои игрушки и семейные фотографии.
Когда Горохова выводили из квартиры, он поцеловал свою дочку, обнял супругу и тихо прошептал, стараясь, чтобы не долетело до оперов:
– Убивал я один, ты не при делах.
Владлен услышал, но промолчал – не хотел принижать отца перед дочерью, которая с детской непосредственностью провожала его, даже не подозревая, что увидит только через несколько лет и что мама может пойти следом за отцом… Одним словом, оперативнику стало щемяще жалко эту семью, эту кроху, судьба которой теперь зависела в том числе и от него. На прощание девчушка вдруг обняла и поцеловала Владлена, вызвав сочувственный смех у сыщиков.
Оперативники повезли Горохова в управление. Там, в ночной тиши кабинета, без лишних свидетелей, между Димовым и Гороховым состоялся разговор, определивший судьбу маленькой девочки.
– Александр, а дочка совместная? – спросил Владлен Горохова. – Чудесная девчушка!
– Да, с Дашей мы живем уже четыре года. – Горохов тепло улыбнулся, очевидно, вспоминая свою малышку, которую невозможно было не любить. – Она единственное, что у меня есть, самое ценное в жизни.
– Вот сейчас вас посадят с женой – кому будете определять свою дочь? Родственники-то хоть есть?
– Есть, но лучше отдать в детдом, чем этим родственникам. – На глазах у Александра навернулись слезы. – Я один пойду по делу, оставьте Дашу на свободе. Я вас очень прошу, сделайте что-нибудь, чтобы ее не трогали, пусть воспитывает ребенка. Она хорошая мама, не пьет, следит за ребенком. Прошу вас, я никого еще так не просил!
Слушая этого несчастного человека, Владлен все больше убеждался, что маму ребенка надо вытаскивать из дела. Ради этой девочки, ради того, чтобы она не осталась без родителей неизвестно где и с кем, Димов был готов пойти на крайние меры.
– Хорошо, я попробую переговорить со следователем, – заверил он Горохова. – Не гарантирую, что он согласится, но попробую…
– Вы уж попробуйте, – оживился Горохов, – я за вас свечку поставлю в часовне колонии!
– Не надо ставить свечку, – замахал руками Владлен, – живой еще!
– Ставят не только за усопших, за благоденствие живых тоже… – возразил Александр. – Я крещеный, в колонии это произошло.
– Ну, тогда можно, – согласился Владлен. – Попытка не пытка, сейчас переговорю со следователем.
Следователь оказался в прокуратуре. Чтобы решить такой деликатный вопрос не по телефону, он, оставив Горохова в управлении, отправился в прокуратуру. Со следователем прокуратуры Димов был в прекрасных отношениях. Сыщики и большинство прокурорских не только трудились вместе днями и ночами, раскрывая убийства и другие тяжкие преступления; они в свободное от работы время приглашали друг друга на свои мероприятия, чтобы отдохнуть, отвлечься от насущных проблем, побывать на природе, поохотиться… Одним словом, жили как одна семья, деля, если было необходимо, последний кусок хлеба. Поэтому Владлен ехал к следователю с надеждой и твердым намерением убедить его в необходимости исключить из дела спутницу Горохова.
– Дима, – обратился он к следователю, – я к тебе по серьезному вопросу. Надо убрать из дела сожительницу Горохова: если обоих посадим, то загубим жизнь их ребенку. Пристроить девочку некуда, нормальных родственников нет, только детдом…
– Как прикажешь это сделать? – удивленно посмотрел на него следователь. – Женщина сама призналась, что нанесла первый удар ножом, Горохов потом только добил.
– Но она же защищалась – этот урод ночью к ней полез, она и ударила ножом. Убийство полностью берет на себя Горохов, и в суде он это будет утверждать. Зачем ребенка оставлять сиротой?
– Допустим. Но как быть с протоколом допроса? Там она прямо признается в убийстве. Утром я должен докладывать прокурору – после будет уже поздно что-либо делать.
– Дай мне этот протокол, – попросил следователя Владлен, – я прямо сейчас съезжу к ней и допрошу заново. Утром новый протокол у тебя будет лежать в деле, тогда и доложишь прокурору. Она же могла наговорить на себя, чтобы защитить мужа.
– Ты меня толкаешь к нарушению закона.
Следователь встал и прошелся по кабинету. Он имел немалый опыт и знал, что Горохов уже не откажется от своих показаний и все будет брать на себя. «Не тот случай, когда преступники юлят и изворачиваются в суде: на кону семья, которой он, очевидно, сильно дорожит. В конце концов, преступление раскрыто, фигурант признаётся в содеянном. И убитый оказался мерзавцем… А Влад просто так не будет просить, он всегда чувствует, как надо поступать. Он оберегает ребенка, а за это можно и нарушить инструкцию», – пришел он к выводу после недолгих размышлений.
– Ладно, – проговорил следователь, – даю тебе два часа, чтобы новый протокол был у меня. Только ради девочки…
Владлен съездил к женщине, допросил ее заново и принес протокол следователю. Было уже раннее утро, он вернулся в управление и попросил дежурного завести в кабинет Горохова.
– Александр, я исполнил твою просьбу. Пойдешь по делу один, пусть мама воспитывает дочку, – сообщил Владлен Горохову приятную новость. – А ты отсидишь свое и вернешься к семье.
– Спасибо огромное, я никогда этого не забуду. – У Горохова опять навернулись слезы. – Обязательно вернусь.
– Все, Александр, скоро идти к начальнику, прощай, – попрощался с ним Владлен.
Прежде чем выйти из кабинета, Горохов вновь обратился к Димову:
– Вы сделали для меня добро, не сочтите за наглость, помогите еще в одном деле. У меня старенькие «Жигули», жена умеет водить, но у нее нет прав. Теперь ей будет сложно без машины – ребенка возить в больницу, туда-сюда. Походатайствуйте, пожалуйста, перед ГАИ, чтобы ей выдали права.
– Ладно, что-нибудь придумаем. – Владлен вывел Горохова в коридор. – Завтра жена твоя придет к следователю, там и встретишься с ней – передачку принесет тебе, я ее об этом предупредил. Там скажешь, пусть она ко мне подойдет на днях.
…И вот теперь, спустя семь лет, Горохов, о существовании которого Владлен уже подзабыл и дальнейшей судьбой которого никогда не интересовался, звонил ему.
4
– Как не помнить-то, такое не забывается, – ответил Владлен Горохову с долей лукавства, поскольку ни разу не вспоминал про это дело. – Как ты поживаешь, когда освободился, как родные, дочка?
– Разговор долгий, я хотел бы с вами встретиться. Вопрос срочный, откладывать нельзя. Прямо сейчас можем встретиться?
Димову в данный момент меньше всего хотелось встречаться с Гороховым. Он чувствовал себя достаточно слабым после болезни и мечтал побыстрее оказаться дома и, выпив горячего чая с медом, лечь в постель. По своему опыту он знал, что лица, вернувшиеся из мест лишения свободы и имевшие нормальные отношения с оперативниками, обращались к ним за помощью, будь то устройство на работу, оформление прописки, получение каких-то документов, или же предлагали за определенную сумму стать негласным агентом. Владлену пополнить свою агентурную сеть еще одним источником оперативной информации не помешало бы, но не в сегодняшнем состоянии.
– А по телефону не сможем поговорить? Я чувствую себя плохо, хотел идти уже домой, а тут ты звонишь… Может, перенесем встречу на завтра-послезавтра, к этому времени я оклемаюсь.
– Нет, завтра может быть уже поздно, – категорично заявил Горохов. – Надо встретиться именно сейчас. Это не телефонный разговор.
– Хорошо, подойди ко мне, я буду ждать тебя в кабинете. – Димов с досадой сел обратно на стул. – Через сколько будешь?
– Мне появляться у вас нельзя, не хочу светиться. Давайте встретимся в другом месте.
– Где сейчас находишься? – Владлена уже раздражала чрезмерная секретность, которую навязывал ему Горохов, он не признавал шпиономанию и действовал подчас в открытую, если это не вредило делу. – Я подъеду на машине, подберу тебя.
Владлен с ироничной усмешкой вспомнил одного оперативника, который возвел конспирацию в ранг культа. Он встречался со своей агентурой в краеведческом музее. Почти как Штирлиц. В конце концов его разоблачили смотрительницы залов, которым показался подозрительным зачастивший поклонник искусства. Все-таки их музей далеко не Лувр или Третьяковка, где можно затеряться в толпе. Да и не поговоришь со своим осведомителем по душам за чашкой крепкого чая в культурном заведении.
– На площади Орджоникидзе, возле четвертого магазина.
Владлен облегченно вздохнул – Горохов, оказывается, рядом, ехать далеко не придется – и вышел из министерства.
Горохова он узнал издалека. Тот стоял возле фонарного столба, напряженно всматриваясь в проезжающие машины и ожидая ту, за рулем которой будет находиться оперативник, который когда-то отправил его за решетку.
Димов посигналил ему фарами и прижался к обочине. Горохов быстро заскочил на переднее пассажирское сиденье и выдохнул:
– Давайте отъедем в укромное местечко, тут слишком многолюдно.
Владлен тронулся с места, напряженно соображая, куда удобнее завернуть, чтобы было недалеко, быстро поговорить с человеком, у которого явно какие-то проблемы личного характера, а затем поехать домой, где его ждут горячий чай с медом и постель.
Наконец он нашел подходящее место во дворах недалеко от площади Орджоникидзе и за неимением лучшего пространства припарковался возле мусорного бака.
– Ну, здравствуй, Александр… – Владлен немного помялся и спросил: – Тебя же зовут Саша, я не ошибся? Сколько лет прошло-то, уже подзабыл имя!
– Да, Саша. Меня тогда посадили на пять лет – учли то, что потерпевший сам напросился… Отсидел от звонка до звонка, освободился полтора года назад. Жена меня не дождалась, вышла замуж, да и черт с ней, вроде за хорошего человека… Дочка уже подросла, я встречался с ней: ей уже десять лет, отличница, самостоятельная девочка… Жена хорошо воспитала, а мне ничего и не надо больше…
– А сейчас где живешь, чем занимаешься?
– Живу в той же квартире, на Кирзаводе, жена переехала в город к своему новому мужу вместе с дочкой. А я особо ничем не занимаюсь. Работы найти невозможно, а есть-пить надо… Одним словом, я примкнул к Сазану.
– Как к Сазану?! – воскликнул от удивления Владлен. – Вроде бы всех там знаем, а ты не мелькнул ни разу. Расскажи подробнее, как ты у него оказался и что тебя ко мне привело.
– Дело долгое и нудное, если все рассказывать. Вы же вроде болеете…
– Давай все по порядку, мне уже интересно, забудь о моей болезни! – прервал его Владлен. – Я слушаю!
Горохов понял, что заинтересовал оперативника даже сильнее, чем предполагал, поэтому не спеша начал свой рассказ:
– Во-первых, спасибо, вы тогда помогли с правами моей жене. Машина очень нужна была ей, чтобы поднимать дочку, возить ее в школу, больницу, по другим делам. Она ведь у меня учится в городе по месту прописки. Ирония судьбы заключается в том, что жена иногда таксовала на этой машине и встретила таким образом своего нового мужа. Но я ни на кого не в обиде – от судьбы не увернуться. Она мне все написала, просила прощения, я и простил ее. В колонии сдружился я с одним парнем, он освободился на год раньше. Однажды приходит от него письмо, что устроился он у Сазана в ресторане охранником. Про Сазана я слышал давно, но вживую с ним не общался. Говорили, что отъявленный беспредельщик, немало наших братков обидел. После освобождения многие к Сазану тянулись, но он большинство из них избивал и выкидывал. Но некоторых оставил, сейчас у него группировка самая сильная в городе, в основном из нашего брата состоит. Головорезов там хватает. Когда я освободился, в первый же день отправился в ресторан «Клеопатра» к своему другу – к тому, что освободился раньше и работал у него охранником. Он меня встретил хорошо, даже организовал стол. Просидел я там до поздней ночи, посмотрел танцы голых девчонок – для меня, пять лет не знавшего женской ласки, это было нечто! Через три дня друг звонит и спрашивает, не хочу ли я присоединиться, то есть примкнуть к их группировке. Обещал ходатайствовать за меня. С моей биографией с двумя судимостями нормальную работу найти сложно, и я согласился. Сазан сам разговаривал со мной, как говорится, проводил собеседование. Так я стал членом группировки. Меня до ресторана не допускали, я был на подхвате, всякие разборки там, драчки и прочее. А драться я умею: хотя и не спортсмен, но в уличной рукопашке ни один боксер против меня не устоит. Увидев, что я хорошо дерусь, Сазан приблизил меня к себе, я иногда сопровождал его на ответственные встречи в качестве телохранителя. И вот вчера Сазан собрал несколько человек, особо доверенных людей, в том числе и меня. Рассказал, что милиция начала копать под него, хочет арестовать. Причина – избиение спортсмена, который стал инвалидом. Избивали этого спортсмена наши, руководил ими лично Сазан. И вот, все это рассказывая, Сазан сообщает, что организовывает его травлю один мент, и называет ваше имя. Сазан предложил мента, то есть вас, «успокоить» – побить битами в подъезде так, чтобы потом только в инвалидное кресло или вообще на тот свет. По правде сказать, я уже давно ненавижу Сазана за тот беспредел, который он учиняет против нашего брата. Признаюсь честно, в глубине души мне хотелось его самому грохнуть, поэтому, когда я услышал ваше имя, решил сыграть в собственную игру. Я сообщил Сазану, что этот мент меня в свое время посадил за убийство, которое я не совершал, и у меня с ним личные счеты. Сазан удивился и обрадовался новости и с удовольствием поручил мне акцию по вашему устранению. Про обстоятельства моего ареста тогда, семь лет назад, и про наши взаимоотношения с вами он ведь не знает. После долгих препирательств, не без моего давления, пришли к единому решению, что убиваем вас на улице выстрелом из обреза. Избиение в подъезде отмели, поскольку для этого потребовалось бы три бойца, кроме того, могли помешать соседи, случайные лица, да и шансов попасться милиции при отходе с места преступления у троих больше, чем у одного. Обрез мне выдали сразу, он хранился у них в тайной комнате под полом. Вот с этими известиями я к вам и пришел. Я не стукач и никого сдавать вам исподтишка не собираюсь, но хочу вернуть свой долг. Вы правильный милиционер, лично в отношении меня и моей семьи поступили по справедливости, по-человечески. Это дорогого стоит.
– И когда же ты должен убить меня? – спросил Владлен Горохова, мало веря в рассказ бандита. «Это может быть провокацией, Сазонов мог направить ко мне Горохова для своей подлой игры. А подлости у него предостаточно. Но, с другой стороны, Горохов вроде бы говорит искренне. Допустим, Сазонов таки ведет какую-то игру, – надо сделать вид, что я поверил, схватил наживочку, а там посмотрим. Опять же чего они хотят этим добиться? Нет, так не играют, Горохов искренен!» – думал он, ожидая ответа от Горохова.
– Мне дали три дня изучить ваш пеший маршрут от дома до работы. Думаю, это будет в конце недели. А может, мне его самого грохнуть, этим же обрезом? – Горохов вопросительно посмотрел на Димова.
«Ах вот в чем дело! Сазонов хочет повесить на меня организацию покушения на него. У Горохова в кармане диктофон! – осенило Владлена. – Связи в прокуратуре и УБОП – враз заключат под стражу».
– Даже не думай! – Владлен внимательно посмотрел на Горохова, пытаясь по лицу угадать, правда это все или ложь. – А где обрез, ты сможешь его мне выдать?
– Нет, обрез я вам не отдам. Я еще вчера хотел его уничтожить, но передумал и оставил. Берёг до сегодняшнего разговора с вами. Если бы вы сейчас сказали: иди и убей, – я сразу же пошел и застрелил бы его. Но я знал, что вы этого никогда не скажете. Давайте говорите, как мне поступить.
Владлен, продолжая сомневаться в искренности Горохова, опять подумал, что это тщательно запланированная провокация. И вдруг словно обухом по голове огрело! Он вспомнил ночной сон в бреду, женщину в белом, Чочур-Муран…
– А я ведь знал, что ты придешь, меня об этом предупредила одна женщина…
Терзавшие Владлена сомнения вмиг улетучились, и он поверил в чистосердечие Горохова.
– Какая женщина?! – удивленно вскинул голову Горохов. – У нас работает? Об этом знает только узкий круг людей, среди них нет женщин.
– Нет, не у вас, – улыбнулся Владлен, – она уже давно не работает, лет так двести-триста, а то и больше.
– Вы о чем? – продолжал недоумевать Горохов. – Что-то не догоняю я. Кто такая?
– Ладно, забудем, – Владлен не хотел рассказывать Горохову о своем странном сне, – я пошутил. Дело избитого спортсмена вторично, меня интересует совсем другое – убийство Алексеева и Попова. Что по этому поводу можешь сказать?
– Повторяюсь: я не стукач, но, поскольку ваше предстоящее убийство и убийство этих парней пятилетней давности тесно переплетены, я вынужден про него рассказать все, что знаю. Сазан мне не оставил выбора.
– Я давно подозреваю Сазонова, но кто были его подельники?
Владлен знал, что сейчас Горохов назовет их имена – и это окажутся всем известные бандиты, которые ловко прятали концы в воду в течение столь долгого времени. Ответ Горохова обескуражил Владлена:
– Анатолий Федотов и Игорь Герасимов.
– Почему их не знаю?! – удивился Владлен. – Кто они по жизни?
– Да никто. Федотов отсидел два года за хулиганку, одна ходка, а Герасимов вообще несудимый. Как раз пять лет назад они крутились с Сазаном – его бойцы. Федотова уже нет в живых, а Герасимов пропал. Его Сазан все ищет, да не может найти.
– А с Федотовым что случилось?
– Повесился… вернее, повесили. Сазан от него избавился как от ненужного свидетеля.
– Когда и где это произошло?
Владлен понял, что до горячего чая в постели он теперь не скоро доберется, да и болезни в себе он уже не чувствовал – внутри клокотала невесть откуда взявшаяся энергия.
– Ближе к весне Токай ударил человека ножом – нанес ему тяжкие повреждения – и находился в розыске. Сазан его спрятал в бараке по улице Авиационной. И вот однажды взял четверых парней, в том числе и меня в качестве водителя, и поехал к Токаю.
– Погоди, – остановил Горохова Владлен, – ты про кого говоришь, кто такой Токай?
– У Федотова кличка Токай.
– А-а, продолжай.
– Мы подъехали к бараку, Сазан пошел первым, мы за ним. Токай в бараке был один, мы немного поговорили с ним, попили чаю, а потом Сазан говорит ему: «Токай, менты тебя ищут сильно, приходили в ресторан, все перевернули. Надо тебя перепрятывать, я отправлю тебя в Новосибирск по земле, там у меня друг. Но, чтобы тебя сильно не искали, надо написать письмо, это письмо я через знакомых ментов подкину сыщикам, которые тебя ищут. Тогда они от тебя немного отстанут». – «Что за письмо такое?» – спрашивает его Токай. «Я сейчас тебе продиктую. – Сазан вытащил из кармана чистый лист бумаги и ручку, положил на стол перед Токаем. – Давай пиши». И начал диктовать, а Токай записывать. В это время на улице что-то зашумело, засигналило, и Сазан кивком головы приказал мне выйти и разведать. Оказалось, что сосед привез песок, а наша машина мешала проезду. Пока я отгонял машину, прошло минут десять, а когда вернулся в барак, то увидел Токая висящим на перекладине турника. Позже я узнал у одного из парней, что Токай, ничего не подозревая, написал свою предсмертную записку, а затем его оглушили ударом и повесили. Так Сазан избавился от одного свидетеля, которого искала милиция за ножевое. Боялся, что Токай расскажет про то старое убийство, его могли расколоть в милиции. Сейчас ищет второго, Герасимова… Если найдет, его ждет та же участь.
– А где сейчас может быть этот Герасимов? – поинтересовался Владлен.
– Не знаю, была информация, что Апперкот прячется в пригородах. Точно не знаю.
– Что за апперкот? – не понял Владлен.
– У Герасимова кличка Игорь Апперкот. Он откуда-то с северов.
– А обстоятельства убийства Алексеева и Попова сможешь мне рассказать?
– Нет, о них мне неизвестно, тогда я вообще не знал Сазана и про это преступление не слышал. Позже мне о нем рассказал один из парней.
– Кто такой?
– Не хотел бы я его сдавать, он не при делах.
Владлен напряженно думал. Для него наступил тот час, тот момент истины, которого он ждал целых пять лет, ради чего многое готов был отдать. Все раскрытые им за последние пять лет преступления, вместе взятые, вряд ли могли для него перевесить значимость этого убийства. За это время он столько раз представлял в разных вариантах, как поставит точку в этом деле (а то, что точка будет поставлена, – в этом он не сомневался), но такой исход оказался для него полной неожиданностью.
В подобных случаях, когда оперативник получает информацию о том, что на него или на другого милиционера готовится покушение, тем более убийство, он обязан немедленно доложить руководству. Но Димов и не думал куда-то обращаться. Во-первых, если дойдет до прокуратуры, его признают потерпевшим и, соответственно, отстранят от дальнейшего расследования деятельности Сазонова. А этого Владлен допустить никак не мог. Он не сомневался в своих операх, но без него, без его участия изобличить такого изворотливого преступника им будет крайне сложно, если не сказать невозможно. Во-вторых, он не доверял вновь назначенному заместителю министра, курирующему уголовный розыск, который пришел с командой нового главы министерства. Его назначение озадачило думающую и работающую часть оперативного состава криминальной милиции. Человек, не проявивший себя ничем в оперативной работе, строящий свою управленческую политику на принципе перестраховки, он для Димова был пустым местом. С его появлением опера впервые почувствовали себя незащищенными: случись что – он не то что не заступится за сыщика, наоборот, поможет его утопить. Обращаться к нему за советом было бессмысленно. Этот вариант Владлен сразу отмел. Оставалось одно: немедленно самому взяться за дело и нанести Сазонову опережающий удар такой силы, чтобы он не смог оправиться уже никогда.
– Он решил поднять руку на милиционера, сыщика, – наконец заговорил Владлен, – ему бы этого никто не простил, информация все равно просочилась бы и дошла до милиции. Он что, самоубийца?
– Беспредельщик конченый, – пожал плечами Горохов, – совсем с катушек слетел. Все идет к тому, что плохо кончит. Так что мне делать?
– Давай так, – определился Владлен, – у тебя в запасе пять-шесть дней – короче, неделя. Ходи к Сазану, говори, что готовишься. А к этому времени я попытаюсь арестовать его по делу Гаврилова, того спортсмена. Тогда вопрос о моем убийстве подвиснет, а там посмотрим… Александр, я тебе верю, ты мне долг вернул сполна, даже с лихвой, за это большое спасибо. В случае чего как я смогу тебя найти?
– Я сам найду вас, если будет нужно.
Горохов пожал руку Владлену и вышел из машины.
5
Первым делом Владлен решил встретиться с Николаем Володиным, сотрудником управления по борьбе с организованной преступностью. С Володиным, высококлассным специалистом в своей области, назубок знавшим все преступные группировки города и их членов поименно, его связывала давняя дружба. Димов всегда обращался только к нему, если надо было раскрутить дело, связанное с организованной преступностью. Вот и теперь звонил ему. Тот оказался на работе.
– Привет, Коля, – приветствовал его Владлен, – надо бы встретиться. Срочное дело.
– Хорошо, где? – с готовностью откликнулся Володин. Он знал, что Владлен по пустякам его бы не потревожил.
– Давай на нейтральной территории, дело слишком деликатное. Парк тебя устроит?
– Хорошо, через полчаса буду там.
Затем Владлен позвонил домой. Он облегченно вздохнул, услышав голос жены.
– Маша, как вы там?
– Сидим дома, тебя ждем.
– Я приеду чуть попозже, начальник приказал доделать одно дело, – соврал он. – Вы пока сидите дома, никуда не выходите. Дверь никому из посторонних не открывайте.
– А что случилось? – встревожилась жена. – Можешь объяснить толком?
– Объясню, когда приду. Сделай, как я тебя прошу. – И Владлен положил трубку, не желая дальше объясняться по телефону.
Зная подлую натуру Сазонова, он не исключал того, что Горохова используют втемную для отвлекающего маневра, а настоящий убийца, может, уже в этот самый момент готовится нанести свой удар, в том числе и в отношении его семьи. При таком раскладе никакие возможные варианты нельзя было игнорировать, лишняя перестраховка здесь не помешает никому.
Когда он приехал в парк, Володин был уже на месте, сидел за рулем новенького блестящего «уазика». Увидев приятеля, вышел из машины, они обнялись и поздоровались. Владлен, стуча по капоту «нулевой» машины, спросил:
– Что за зверь?
– Выдали для отдела, пока сам вожу. Наконец-то заимели собственную машину! Как можно бороться с организованной преступностью в пешем порядке? – Он любовно погладил автомобиль, как всадник погладил бы своего лихого коня.
– Давай сядем в твою новенькую тачку, поговорим, – предложил Владлен, открывая дверцу «уазика», и, как только расположились, начал сразу с главного: – Николай, дело очень серьезное. Сегодня ко мне приходил человек из группировки Сазонова и сообщил, что на меня готовится покушение…
– Покушение?! – поразился Володин. – Ты ничего не путаешь? Кто тебе об этом сообщил?
– Есть такой Горохов, зовут Александром…
– Знаю его, он освободился в прошлом году и сразу примкнул к Сазану. Сидел за убийство.
– Все-то тебе известно, – восхитился другом Владлен, – мощная осведомленность! А я и не знал про то, что он в банде. Горохова я сажал семь лет назад. Тогда я ему помог: убийство они совершили вдвоем с женой, а по делу он пошел один. Надо было кому-то воспитывать маленькую дочку. Вот и явился ко мне этот Горохов – в знак благодарности, что ли… Сазонов ему поручил меня убить – застрелить между домом и работой, я же хожу туда-сюда пешком. Горохову обрез уже выдали…
– Что от меня требуется? – Володин был полон решимости пойти на любой шаг ради спасения друга. – Давай от Горохова возьмем заявление и инсценируем твое убийство. С поличным и хлопнем Сазана.
– Нет, этот вариант не годится. Меня сразу отстранят от дела как потерпевшего. Кроме того, после моего якобы убийства Сазонов вообще не будет общаться с Гороховым и при первой же возможности от него избавится. Как доказать, что он заказал убийство? Никак. Я предлагаю другое. Горохов назвал имена подельников, участвовавших в убийстве Алексеева и Попова. Одного из них Сазан уже успел повесить, сейчас ищет второго. Федотов и Герасимов. Ты их знаешь?
– Федотов, Федотов… У него еще кличка интересная такая… – Володин силился вспомнить, щелкая пальцами, пока ему не помог Владлен:
– Токай.
– Точно, Токай! Название какого-то вина. Да, он находился в розыске, и обнаружили его повешенным. А второго не знаю – такого, по-моему, в бригаде Сазана нет.
– Правильно, он давно отошел от него и прячется где-то в пригороде. Очевидно, боится, что Сазан его грохнет, как Токая.
– И какие будут предложения? – Володину уже не терпелось взяться за дело. – Устанавливаем этого Герасимова?
– Да, надо установить его и отработать плотно. Я прошу, чтобы этим делом занялся ты, а я соберу ребят и попробуем арестовать Сазана за телесные повреждения, нанесенные Гаврилову.
– Знаю про это дело – впятером побили палкой, сделали инвалидом. Но тот отказался заявлять.
– Коля, есть в этом городе что-то такое, чего ты еще не знаешь?! – еще больше удивился Владлен. – Похоже, что нет. А заявление Гаврилов уже подал, я зарегистрировал, возбудили уголовное дело.
– А Горохову какой срок отпустили, чтобы убить тебя?
– Сазан дал Горохову примерно неделю: изучить мой маршрут, подготовить пути отхода, потренироваться. За это время мы должны все успеть. Еще одно. У Сазана в УБОПе есть свой человек – будь осторожен, – напоследок предупредил Владлен Николая.
– Знаю, о ком речь. Все будет хорошо, не беспокойся.
Скрыть что-то от его недремлющего ока было сложно!
Попрощавшись с Володиным, Владлен пересел в свою машину и поехал в министерство, продумывая дальнейший план действий. «Николай, конечно, сильный оперативник. Но заставить Герасимова признаться после стольких лет… Это практически невозможно. Сазана реально можно посадить только по заявлению Гаврилова. Лет пять дадут – и то хорошо. А там поработаем с ним, может, что-то получится на зоне…» – с такими не совсем радужными мыслями он заехал на автостоянку министерства.
Увидев в коридоре оперативника Евгения Кима, Владлен распорядился:
– Собери срочно всех, надо обсудить один безотлагательный вопрос. Я жду в кабинете. Срочно!
Через пять минут за столом в его кабинете собрались шесть сыщиков убойного отдела. Когда на их глазах Димов встал и запер дверь изнутри на замок, оперативники поняли, что их руководитель сейчас сообщит нечто необычное и сенсационное.
– То, что вы сейчас услышите, кроме вас, никто не должен знать. Это кажется невероятным, но, судя по всему, на меня готовится покушение.
При этих словах оперативники непонимающе переглянулись между собой.
– Сведения получены от человека из группировки Сазонова, – продолжил Владлен. – Это не пустая болтовня и не провокация, его словам я верю.
Он подробно рассказал оперативникам о своей встрече с Гороховым и о полученной информации относительно убийства Алексеева и Попова. В завершение Владлен повторил:
– Никто, кроме вас, не должен про это знать. Мы бросаем все силы на то, чтобы арестовать Сазонова за тяжкое увечье человеку. С Герасимовым, подельником Сазонова по убийству, будет заниматься Володин с УБОПа, вы его хорошо знаете. Работа будет вестись параллельно: по тяжким телесным повреждениям, нанесенным Гаврилову, и по убийству Алексеева и Попова. Вопросы есть?
Встал оперативник Ким.
– Все ясно. Это вызов нам всем со стороны распоясавшихся бандитов, и мы достойно им ответим. Следователь уже готов, завтра получим заключение экспертизы по Гаврилову и сразу выходим на арест Сазонова. Все свидетели по Гаврилову допрошены, думаю, что с арестом заминки не будет. Убежден, что завтра после обеда Сазонов будет сидеть в камере.
– Хорошо. – Владлена обнадеживало, что все идет по задуманному плану, ребята работают профессионально и с чувством ответственности. – Еще я прошу: сегодня же в городском отделе найдите материал об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с самоубийством Федотова. Если найдете, в любое время принесите мне домой, я все-таки пойду долечиваться. Завтра окончательно выздоровлю и встану в строй.
Дома взволнованная жена встретила Владлена вопросами:
– Владик, объясни мне, что такое случилось, что нам даже выходить на улицу нельзя? Тебе угрожают?
– Маша, есть мудрая пословица, по-моему, кавказская: «За осторожного ребенка мать не плачет». Просто одна банда объявила войну уголовному розыску и может пойти на любой шаг. Мы перестраховываемся. Но ты не беспокойся, банда на стадии ликвидации, через два дня все уляжется…
Владлен решил утаить от жены, что угроза нависла конкретно над ним и его семьей.
– А при чем тут ребенок?! – Жена в панике выхватила из его объяснений значимое слово. – Ты что-то скрываешь от меня!
– В конкретном случае ребенок – это все мы: ты, я, дети, мои коллеги, их семьи. Это же образное выражение, успокойся, все нормально.
Владлен так и не смог убедить жену в обратном, она весь вечер ходила смурая, изредка поглядывая на него, пытаясь по лицу угадать, насколько серьезная опасность им угрожает.
Ближе к ночи, когда все улеглись спать, в дверь позвонили. Владлен вскочил с постели и, держа пистолет за спиной, спросил, не открывая:
– Кто?
– Это я, Женя Ким, принес отказной материал.
Жена, проснувшись от звонка и выйдя из спальни, в тихой панике взирала на мужа, держащего в одной руке документы, а в другой пистолет.
– Маша, все нормально, – сказал он спокойно, – ложись спать. Мне принесли документы, пойду на кухню изучать их.
Плохо соображая, что происходит, она вернулась в постель, но уснуть уже не могла: несколько раз поднималась, чтобы пригубить водички из стакана, долго стояла возле окна, всматриваясь в темноту двора. Мужа она больше не пытала глупыми, как ей казалось, вопросами.
Отказной материал, который изучил Владлен, давал такую картину. В дежурную часть городского УВД позвонил неизвестный и сообщил, что по улице Авиационной, в одном из бараков, произошло самоубийство. Приехавший на место участковый обнаружил повешенного на самодельном турнике человека и предсмертную записку следующего содержания: «Я ухожу, надоело все, больше прятаться здесь не могу. Если что, простите за все. Прощайте, Анатолий». Документы, найденные при повешенном, указывали на то, что это некто Федотов Анатолий Петрович, без определенного места жительства и работы. Милиционер опросил нескольких соседей, но никто толком не смог охарактеризовать квартиранта, покончившего жизнь самоубийством. Результаты судебно-медицинской экспертизы показали, что мужчина скончался от механической асфиксии. На теле в области лобной части головы обнаружен прижизненный кровоподтек с рассечением кожного покрова от удара тупым тяжелым предметом, квалифицируемый как легкое повреждение. И больше ничего.
«Не густо, – подумал Димов, убирая материалы в папку. – Завтра надо поговорить с участковым. Может, дополнительно что скажет. Однозначно его повесили. Оглушили чем-то – и на турник…»
Выпив горячее снадобье, приготовленное по собственному рецепту и представлявшее собой немыслимую смесь из молока, меда, чеснока и стручкового перца, Владлен отправился спать. Завтра его ждал тяжелый день.
6
Утром Владлен почувствовал себя достаточно бодрым. Съел бутерброд с сыром, разогрелся горячим чаем с медом. На часах еще семи не было, но он хотел оказаться на работе пораньше. Перед уходом собрался оставить на столе записку жене с напоминанием соблюдать вчерашние предосторожности, но та уже проснулась.
– Нам сидеть дома? – спросила она с тревогой в голосе. – Мы хотели сегодня прогуляться.
– Да, потерпите дня два, никуда не ходите. А может быть, вас увезти к маме? После работы я туда заеду, все вместе и вернемся домой.
– Ночью, что ли? Нет, мы посидим дома.
– Ладно, в обед прибегу домой, – заверил он жену и ушел.
В кабинете Владлен в ожидании появления оперативников перебирал документы, приводил в порядок дела. В полдевятого народ стал подтягиваться, первым пришел Ким.
– Все, я сейчас поеду за заключением эксперта и к следователю. Поедем к прокурору за санкцией на арест. Долго рыбонька поплавала на воле, пора в сети! Остальных, кто участвовал в избиении, мы задержим на трое суток и решим, что дальше с ними делать.
– Давай, Женя, жду от тебя хороших новостей. – Владлен крепко потряс руку Кима. – Как получите санкцию на арест – сразу дай знать!
Проводив его, Владлен позвал молодого оперативника и распорядился, чтобы тот съездил в городской отдел, нашел участкового и поговорил с ним по факту обнаружения трупа Федотова.
– Может быть, он сообщит дополнительную информацию, которую не счел нужным занести в протокол, – проинструктировал он опера. – Расспроси его хорошенько, не торопясь, обстоятельно.
Теперь надо было связаться с Володиным.
– Николай, здравствуй, – приветствовал его Владлен по телефону. – Мои отправились к прокурору за санкцией. После обеда Сазан будет в камере. Остальных пока задержим, а там решим с ними. Как у тебя дела?
– Пока работаем, – бодро ответил Володин. – Я уже примерно установил, где может скрываться этот Герасимов. Зарядил свою агентуру, на днях мне сообщат, где точно его искать.
– Я поднял отказной материал в отношении Федотова – Токая этого. Его явно повесили: на лбу гематома – оглушили, скорее всего, а потом повесили. Так что остается только бога молить, чтобы Герасимов еще был жив.
– Полмесяца назад его видели, если за это время не убили – значит, живой. Влад, не беспокойся, я его достану из-под земли.
– Давай, успехов! Как поймаешь – сразу информируй, даже если будет ночь!
У Владлена в глубине души впервые появилась искорка надежды, что убоповец найдет и раскрутит Герасимова на убийство.
Владлен, как и обещал жене, пообедал дома, а когда вернулся в министерство, там его поджидал оперативник, которого он отправлял беседовать с участковым.
– Семеныч, поговорил с участковым. Он говорит, что за два дня до обнаружения трупа во дворе видели автомашину иностранной марки белого цвета и группу парней. Они зашли в тот барак, где потом был найден труп, побыли там полчаса и уехали. Он сообщил также, что обнаружил палку с мелкими брызгами крови, но не придал этому значения, поскольку считал, что произошло самоубийство. Следователь прокуратуры – молодая девушка – тоже на это не обратила внимания.
– А где эта палка, они изъяли ее? – без особой надежды поинтересовался Владлен.
– Нет, оставили на месте. Я в этот барак съездил, да разве ж ее найдешь. Там сейчас живут бродяги, одного я застал – совершенно невменяемый. Скорее всего, палку уже в печи спалили.
– Ладно, спасибо, – поблагодарил Владлен оперативника. – Узнай, как там Ким, что с арестом Сазана.
Ждать долго не пришлось, в кабинет ввалился широко улыбающийся Ким и с порога доложился:
– Семеныч, все отлично! Прокурор сразу дал санкцию на арест, напутствовал, чтобы раскрутили и дело Алексеева с Поповым. Мы ему показали все наши оперативные материалы по этому убийству, он изучил их и остался доволен. Так что работаем!
– Собери ребят, – велел Владлен Киму, – едем арестовывать Сазана и его банду!
Ким, оказывается, заранее подготовился к задержанию бандитов: он с раннего утра отправил двух оперативников для скрытого наблюдения за Сазоновым, поэтому точно знал, где тот находится.
– Он у себя в ресторане с тремя своими людьми, – доложил Ким руководителю. – Появился там в полдень, пока никуда не уходил.
– Едем! – скомандовал Димов. – Сколько нас человек?
– С вами семеро, – ответил Ким, вызвав у Владлена улыбку.
– Я уже не сыщик, что ли? Кстати, возьмите Петра с имущественного отдела – у него с Сазаном свои счеты: тот его убить хотел в свое время. Он нам покажет потайную комнату – пыточную, так сказать.
– Как убить?! – удивились оперативники.
– Вот так! Потом расскажу! – коротко ответил Владлен, времени для разъяснений не было.
Когда подъехали к ресторану, Владлен приказал:
– Берем по-жесткому, всех уложить на пол. Если среди них будет Горохов, в отношении него действуем как с остальными, чтобы не заподозрили. Потом разберемся.
И парадный, и задний входы были заперты изнутри. Оставив двух оперативников со двора, оперативники постучались с парадного входа. Сначала никто не отозвался, но после настойчивых пинков в дверь с той стороны кто-то подошел и громко крикнул:
– Что долбитесь, совсем охренели, сейчас дверь сломаете! Ресторан откроется только вечером, так что уматывайте!
– Открывай, это пожарные, – продолжали стучать оперативники, – плановая проверка!
– Какие пожарники?! – возмущался человек, завозившийся тем не менее со щеколдой. – Мы их не вызывали!
Когда он выглянул с недовольным лицом из-за двери, чтобы удостовериться, действительно ли явились пожарные, Ким коротким и акцентированным ударом отправил его на пол. Один из оперативников остался с лежащим на полу, пристегивая его наручниками к массивной дверной ручке, другие же бросились в комнату, где находились остальные бандиты.
Ким так же четко отправил на пол и Сазонова – тот даже не успел понять, откуда прилетела неприятность, заставившая его сознание на несколько секунд покинуть бренное тело хозяина. Двух остальных опера тоже уложили на пол. На всех надели наручники и убедились, что Горохова среди задержанных нет, чему Владлен от души порадовался. «Горохов был бы сейчас лишним. Сложно было бы его отпустить, не вызвав у сообщников подозрений», – мелькнуло у него, пока он поднимал с пола Сазонова, который уже приходил в себя и дико озирался по сторонам замутненным взором. Узнав, что перед ними милиционеры, Сазонов даже как-то повеселел. «Трясешься за свою жизнь, сволочь, – прочел мысли Сазонова Димов, усаживая его на стул. – Подумал, наверное, что напали бандиты враждующей группировки. Считаешь, что их сто́ит бояться больше, чем милиции. Что ж, попытаемся доказать тебе обратное».
– За что?! – наконец прохрипел Сазонов. – Беспределом начали заниматься? С вами разберется прокуратура.
– Еще посмотрим, кто с кем будет разбираться, – бросил Владлен Сазонову и приказал оперативникам: – Сазонова в министерство, остальных по городским отделам.
Когда Сазонова вывели из ресторана, Владлен позвал к себе того самого оперативника из отдела по борьбе с кражами.
– Петр, покажи, где находится потайная комната, где тебя чуть не лишили жизни?
Петр долго ходил взад и вперед по коридору, пытаясь разглядеть на стене невидимую дверь. Наконец он нащупал за тугими холщовыми обоями квадратную кнопку и нажал ее. В стене плавно образовался аккуратный проем. Оперативники зашли в чисто прибранную комнатенку.
– Да, это было здесь, – подтвердил Петр, – в том углу стоял черпак. А дверь изнутри открывается легко, за ручку.
– Давай поищем, тут под полом должен быть тайник, где прятали обрез, – предложил Владлен. – Линолеум надо поднять.
Когда подняли край покрытия, в полу обнажились неприбитые короткие дощечки, отличающиеся по цвету от общего ряда. Убрав их, оперативники обнаружили небольшой тайник с несколькими битами и прутьями из толстой арматуры.
– Ладно, закрывай все обратно, потом осмотрим официально, – велел он Петру. – Поехали в контору.
Когда Сазонова привезли в министерство, следователь предъявил ему постановление об аресте. Тот даже не взглянул на документ и потребовал адвоката.
– Без него я ни одну бумагу не подпишу. Ваша филькина грамота мне побоку!
Через два часа, когда прибыл адвокат, следователь допросил Сазонова и отправил его в изолятор временного содержания. Как и ожидалось, Сазонов полностью отрицал свою вину в избиении Гаврилова, но Владлен и оперативники были спокойны – доказательств у них было выше крыши.
Вечером Владлену позвонил Горохов.
– Можно вас поздравить? Оперативненько сработали, не ожидал, что так быстро все разрешится. Я отхожу от дел, прошу меня не искать, никаких показаний давать не буду. Рад, что все так благополучно… А обрез я скинул, не беспокойтесь, ствол никогда больше не «заговорит».
– Александр, спасибо тебе, я этого никогда не забуду. Звони, если понадоблюсь, – попрощался Владлен с человеком, которому был обязан жизнью. – Счастья тебе.
Так закончилось противостояние Димова с коварным и жестоким преступником, подозреваемым в совершении самого громкого убийства, единственного в своем роде – породившего целое общественное движение, представители которого требовали от властей прекратить разгул преступности и наказать нерадивых правоохранителей, прямо и косвенно виновных в допущении беспредела со стороны криминальных группировок.
Теперь, когда Сазонов крепко сидел в тюрьме за другое преступление, перед оперативниками встала непростая задача – собрать доказательства его причастности к убийству Алексеева и Попова. Но первым делом Владлен предупредил оперативников, чтобы о готовившемся на него покушении никто Сазонову и словом не обмолвился, дабы не спалить Горохова и не подвергнуть его жизнь смертельной опасности.
А опера умели хранить тайну.